Приглашение в тишину
Шрифт:
Рядом воду рвет фугас.
И на странном этом марше
С каждым днем все меньше нас.
Репродуктор глуше, глуше
Вслед хрипит из темноты.
Бьют из пушек. Вот и суша!
Партизанские посты…
По весне, в начале мая.
Время вспять во мне идет:
Не Берлин я вспоминаю -
Лето… Сорок первый год…»
Ночной вокзал
За день загнанный, утомленный,
Почивает люд городской…
В сонно-синих
Хрипло дышит вокзал ночной!
В этом месиве тускло-пестром
Спят студенты, учителя,
Спят колхозники, спят медсестры,
И – солдаты, смяв кителя…
Спят на сумках и чемоданах
Работяги-отпускники,
Спит семейство смуглых цыганов,
Расстелив свои тюфяки!
На ступеньках средь шума, гама,
Еле втиснувшись в крепдешин,
Дебелая рыхлая дама
Ловко лопает беляши…
Да обмахивается платочком -
Духота и в ушах трезвон.
Может в техникум едет к дочке,
Или – к чаду в часть-гарнизон.
На девчат она смотрит прямо,
На издерганных алкашей.
В ней не меньше ста килограммов
Раньше съеденных беляшей.
У буфета старушка платит
За ватрушку и молоко,
Смотрит, щурясь, на кофты, платья,
На кольца из злата-платины,
Да считает горсть медяков…
Зал гудит и готов сорваться
На вагоны, как на редут!
Изможденного оборванца
Крепыши-сержанты ведут…
Прикорнула в углу старуха,
И сыта, довольна теперь!
Дверь с табличкой. Закрыта глухо.
Депутатской комнаты дверь.
А на улице – строй военных,
Стук колес… И бурлит перрон!
И, конечно, одни – в купейный,
А другие – в общий вагон…
Мне порою бывает страшно
И обидно за род людской,
Нутряным содрогаясь кашлем,
Хрипло дышит вокзал ночной!
Здесь встречают и провожают
Вечный узел людских проблем…
Отправление объявляют,
Да счастливой дороги. Всем!
* * *
Там долг выполняют не даром,
Коран – не «Интернационал»!
В горячих песках Кандагара
Наш мальчик убит наповал…
Домой он писал, что медали
Вот-вот уже выдадут им.
Над ним не метели рыдали,
Пески проносились над ним.
Друзья его в бой уходили
Под небом чужим и седым…
На кладбище мать голосила
А орден был вручен родным.
Теперь не имеют значенья
Слова – перед кем, кто в долгу?
Там долг выполняют! А чей он?
Я тоже сказать не могу…
Тебе еще жить бы да жить бы,
И весны с друзьями встречать,
И в сладостный вечер женитьбы
Невесту в уста целовать…
Спешите жить
Спешите жить! Не умирайте
В мещанской тине и тиши.
Навскидку точно выбирайте
Дела большие для души…
Спешите
жить, не времените!В огне сгорайте, не в золе,
И так спешите и живите,
Чтоб след оставить на землей
Спешите с добрыми делами
И не щадите щедрость сил,
Так, чтобы хлеб воспоминаний
В итоге жизни не горчил…
Спешите с яростною жаждой,
Спешите так, чтоб укорить -
На склоне лет себя однажды:
«Ах, сколько б мог я совершить!»
Скоростная стрижка овец
Встаем холодными утрами.
Еще в деревне храп густой!
Еще – сонливые туманы
Плывут над пашней и рекой…
«Включай!» И с грохотом и звоном
Несется эхо по холмам.
И пот струится раскаленный
По нашим жилистым телам!
Рывком! Одной подсечкой ловкой!
Стрижем, мускулисто склонясь.
И смотрят стриженые овцы.
Изжелта-белые, косясь…
* * *
На кладбище, невзрачном, деревенском.
Тугая оглоушит тишина.
Иные не дожили и до пенсий.
Болезни, да невзгоды. И – война…
И мысли, бунтовавшие крылато.
В немыслимой покоятся тут мгле.
И нет здесь правых, нет и виноватых…
Как плохо знали мы их на Земле!
Ответ иезуитам
Все же будем однажды мы биты:
«Кто позволил без Нас им Писать?»
И анкетами иезуиты
Будут грозно при всех потрясать!
Как тюремные синие блицы,
Нам юпитеры высветят лица…
Будут долго кипеть еще страсти,
Но анкеты свои теребя,
Их не будем винить в пристрастии -
Обвиним мы самих же себя:
«Об колючки мы в ваших темницах
В кровь изранили души и лица…»
Стихотворения 1977-1984 годов.
Повесть временных лет.1984 – 1993
Брату и сестре
Предрассветные вижу виденья:
Едем мы по полынным лугам,
Мать, смеясь, на переднем сиденье,
Лицо подставляет ветрам.
И под солнцем горит кукуруза
На полях позабытых хлебов,
Да по радио хрипло и грузно
Выступает Никита Хрущев.
Ах, далекого детства картины!
И как жаль, что мы их не вернем.
Едет старая наша машина,
И отец – молодой! – за рулем.
И неясно нам брезжат тревоги,
Но в предчувствии светлых забот,