Приговор

– Что за электростанции?
– спросил Ткаченко.

– За счет изменения базовых свойств пространства газ в рабочей зоне превращается в антиматерию, - ответил Олег.
– Реактор может быть на любую мощность, но слишком мощные неудобны, поэтому ограничиваются двадцатью миллионами киловатт.

– И в них мы тоже не разберемся?
– спросил Рогожин.

– Разберется неандерталец в лазере?
– ответил вопросом Олег.
– Конструкцию от вас никто скрывать не будет, сможете даже воспроизвести, толку-то. Резонатором будут управлять компьютеры с неизвестной вам операционной системой и мощной защитой. Если случится такое чудо, что вам удастся их взломать, вся информация будет уничтожена. Режим работы не менее важен, чем конструкция, а вам его ни измерить, ни считать из компов не удастся. И делается все это ради вас!

– Объясните, - попросил Рогожин.

– Если положите в зону реакции кусок железа, получите такое же количество антивещества. Если кусок будет большой, он вам устроит Армагеддон для такого континента, как Европа. Вам это нужно? Любая станция при попадании в камеру плотной материи мгновенно остановится, поэтому они абсолютно безопасны. Но если вы их начнете делать самостоятельно... Если станете единым человечеством и выйдете в дальний космос, в нем и будете производить антивещество для своих звездолетов, пока вы до этого не доросли.

– Хорошо, допустим, что вы правы, - сказал Рогожин, - но многие ли захотят покупать у вас станции на таких условиях? Сегодня они работают, а завтра вы можете их остановить и взять всех за горло.

– Могут думать и так, - согласился Олег, - но таким подозрительным никто не мешает законсервировать те станции, которыми они пользуются сейчас. Можете построить станции на своих границах и снабжать соседей электроэнергией так, как сейчас снабжаете газом. Если кто-нибудь упрется, пусть по-прежнему жжет нефть, не думаю, что таких будет много. Но предлагать нужно всем, хотя в первое время можно большую часть продукции оставить здесь.

– Мне бы хотелось понять, какой интерес у ваших экспериментаторов, - сказал Ткаченко.
– Пусть почти всю работу мы будем делать сами, все равно мне непонятна их выгода. Не затевается же все это только ради вашего обогащения?

– Выгода будет, - заверил Олег.
– В той стране, которая займется производством, планируется набирать бойцов в их звездный флот. Никаких войн там не ведется, а флот - это только сдерживающая сила.

– И есть кого сдерживать?
– спросил Рогожин.

– У них очень неприятные соседи, - ответил Олег.
– Войн не было очень давно, а служба для пришельцев - дело скучное, поэтому у них проблема с набором. Но если не будет флота... Для вас в этом сплошные плюсы. Сотни тысяч ваших парней получат знания и возможности, которых нет у людей. Через двадцать лет они вернутся и усилят Россию, а их заменят другие. Перед возвращением они пройдут омоложение, поэтому вернутся такими же, какими ушли на службу.

– А это омоложение обязательно делать там?
– спросил Ткаченко.
– Или это возможно и здесь?

– Насколько я знаю, можно сделать и здесь, вот только будут ли делать?
– сказал он.
– Поймите правильно. Массовое омоложение в ваших условиях трудновыполнимо и не принесет ничего, кроме вреда, а давать жизнь немногим и лишать этого остальных... Если об этом узнают, будет плохо!

– А если не узнают?

– Тогда я не вижу оснований вам в этом отказать.

– Надо будет поговорить о ваших возможностях более подробно, - сказал Рогожин.
– Вы же понимаете, что это только предварительный разговор? В связи с этим к вам вопрос: читаете наши мысли?

– Могу, но не делаю, - ответил Олег.
– Вот когда о чем-нибудь договоримся конкретно, я проконтролирую, насколько со мной искренни.

– Еще два вопроса. У вас остались такие пластинки? Есть заинтересованность...

– Это понятно, - перебил его Олег.
– Есть несколько, но я не собираюсь их просто так раздавать. Геннадию Николаевичу дал авансом, как будущему компаньону. Какой у вас второй вопрос?

– Можете ли вы что-нибудь внушить?

– Я не могу, а они могут, но очень редко применяют. После внушения сильно меняется поведение человека, и это очень заметно для тех, кто его хорошо знает. Можно применить при защите, но не для того, чтобы длительно кем-то управлять. Если это все вопросы, давайте вернемся к производству.

– Да, корпорация, - сказал Ткаченко.
– Как вы себе ее представляете?

– Пока это должны быть два достаточно больших предприятия, которые будут выпускать конечную продукцию. Понятно, что по кооперации используем и другие, но с этим вы определитесь сами, меня интересует только производство основных узлов и сборка. Начнем с накопителей. Это очень простая продукция, если не считать электроники. Ее разработаете сами, а я кое-чем поделюсь, чтобы вы это сделали быстро и качественно.

– А говорили, что не будете делиться знаниями, - заметил Рогожин.

– Я вам этого не говорил, Дмитрий Олегович, - возразил Олег.
– Опасных знаний не дадут, и я их не знаю, а другими поделятся. Для станций нужно много такого, чего у вас пока нет. Например, научитесь делать высокотемпературные сверхпроводники и материалы с температурой плавления выше шести тысяч градусов. Я дам вам всю информацию по конструкции станции в электронном виде, причем текст будет переведен на русский, а с чертежами и схемами с моей помощью разберетесь. Построите одну для себя, на ней и отработаете все технологии. Когда закончите, я вам ее запущу.

– Другие изделия будут или только эти?
– спросил Ткаченко.

– Пока только это, - ответил Олег, - Как я уже говорил, получите много новых знаний. Вам и с этим придется повозиться. Заводы, о которых я говорил, - это только начало. Вам их самим не хватит, а нужно будет обеспечивать все человечество.

– Вашими десятью устройствами?
– сказал Рогожин.

– Конечная операция практически не требует времени, - возразил Олег.
– Создадите конвейер, и получите только на одной линии сотни миллионов изделий в год. Переход на новую энергетику займет лет двадцать, поэтому нефтедобычу будут сокращать постепенно. Пока еще замените свой автотранспорт! Ладно, о технике мы еще поговорим, давайте перейдем к финансам.

– Давайте, - согласился Ткаченко.
– Во что вы оцениваете свое участие?

– Пятьдесят процентов акций корпорации и возможность вербовки нужных нам людей.

– Прямо сейчас мы вам ответа не дадим, - сказал Рогожин.
– Нужно все обдумать, да и окончательное решение будут принимать другие люди, у нас таких полномочий нет. Последний вопрос: пробу на генетический анализ дадите?

– Я человек, - сказал Олег.
– Геном может отличаться, но не очень сильно. Дам я вам пробу и надеюсь, что на этом все разбирательства со мной закончатся. Моя жена - человек Земли, так что ее пробы вам не нужны. Кстати, когда будет снята секретность, она начнет безвозмездно распространять наше искусство. Оно не заменит ваше собственное, просто сделает жизнь интересней и подкрепит ваши слова о пришельцах. Я уезжаю и буду ждать вашего решения.

Дома его ждал сюрприз. В гостиной надевшая брачные браслеты жена оживленно беседовала с Салехом. Разговор вели на языке Родера.

– Я поняла, что ты с ними договоришься и не стала сообщать о приезде брата, - сказала она мужу.
– Это могло тебе помешать.

– Я рад!
– сказал Олег, подошел к брату, и они обнялись.
– Если ты здесь, значит, кто-то взялся за мою идею. Семья или ты с компаньоном?

– Семья, - ответил Салех.
– Отец решил рискнуть. Выкупили у военных корабль, нашли экипаж и решили проверить, как у тебя здесь идут дела.