Приговорен к наслаждению

Небо побледнело. Уже было можно различить сигаретный дымок. В полудремоте я почувствовал, как вагонетка пришла в движение. Заскрипели блоки.

– Ровно семь часов, - сказал Страатен.
– Работа на руднике началась.

Я осторожно высунулся. С земли поднимался туман. Справа и слева от меня были одни только решетчатые башни, выросшие среди грязно-желтой саванны, по которой скользили расплывчатые бледные тени движущихся вагонеток. Встречные вагонетки были заполнены рудой вчерашней выработки.

– Надо пореже высовываться, - сказал Страатен.
– Может заметить охрана.

– А что, если нас увидят с вертолета?
– спросил я.

– Они часто летают?

– Не знаю.

– Когда услышим стрекот мотора, сразу же накроемся плащами, - сказал Страатен и полез в свой рюкзак.

Я начал собирать автомат.

– Неужели нам придется стрелять, Страатен? Мне все еще не верится, что это всерьез.

– Надеюсь, что все обойдется благополучно. Но если другого выхода не будет... Во всяком случае, помни, что нас с тобой не пощадят.

– Давай пока закусим, - предложил я.
– Кто знает, что с нами будет в ближайшее время.

Страатен достал банки с ветчиной и плумпудингом.

– Только не бросай ничего на землю. Подвести может любая мелочь.

Ели мы с аппетитом. Только сильно хотелось пить. Но вся вода у нас уже вышла.

– Ты уверен, что мы найдем там воду?
– спросил Страатен.

– В лесу, во всяком случае, она есть. Ты будешь пить росу, как эльф. Помнишь сказку о королеве эльфов?

– Нашел о чем вспоминать!. Огня мы там разводить не будем. Только спиртовку. А у тебя больной желудок. Как ты будешь обходиться без горячего?

– Я-то как-нибудь обойдусь, но за желудок, конечно, поручиться не могу.

– Далеко еще?

– С какой скоростью движется вагонетка?

– Сейчас поглядим.
– Страатен поднялся и взглянул на часы.
– Между вышками не более тысячи футов. Так?

– Пожалуй.
– Я никогда не умел определять расстояние на глаз и просто согласился с Страатеном.

– Есть!
– сказал он минуты через три.
– Через каких-нибудь полчаса надо готовиться к высадке.

– Скорей бы!
– сказал я.

– Да. Здесь чувствуешь себя не очень приятно. Странно, что до сих пор мы не видели никаких следов охраны.

– Наверное, она сосредоточена вблизи резерваций.

– Сильная?

– Кто ее знает... Думаю, что их там много.

– Значит, мы прежде всего уходим в горы и наблюдаем оттуда в бинокли.

– Угу. Как условились.

Мы замолчали. Говорить было не о чем, да и не хотелось. Я прислушивался к скрипу блоков и птичьему щебету. Закрыв глаза, можно было представить себя раскачивающимся в гамаке среди просыпающегося сада.

– А вдруг мы ошиблись, Страатен? Что, если там самые обыкновенные рудники?

– Вряд ли.

Он опять поднялся во весь рост, точно надеялся разглядеть что-то впереди.

– Как ты думаешь, что это такое?
– спросил он, указывая наверх.

– Где?
– Я тоже поднялся.

– Вот это, над вагонетками.

– По-моему, кабель... Я как-то не обратил внимания на него.

– Это высоковольтный кабель. Ты не знаешь, зачем может понадобиться на рудниках высокое напряжение?

Сначала мы спустили на веревках рюкзаки. Потом стали спускаться сами. Когда мои ноги коснулись земли, я отпустил канат и сейчас же упал в сухую колючую траву. Следом за мной свалился и Страатен. Он тоже выпустил канат, который теперь убегал от нас вместе с вагонеткой. Страатен сейчас же вскочил, догнал волочащиеся по пыльному краснозему концы и, схватив один из них, вытянул канат из скоб вагонетки.

– С благополучным приземлением, - сказал я, еле переводя дух.

– Хорошо, что веревка не зацепилась. Теперь никаких следов.

Вернувшись немного назад, мы подобрали вещи и быстро пошли прочь от подвески, спугивая при каждом шаге стайки стрекочущих кузнечиков.

– Скорее!
– торопил меня Страатен.
– Нас могут обнаружить в любую секунду.

Солнце подымалось все выше. Слепящее и чуть влажное, каким видишь его в далеком детстве. Далеко впереди, оставляя за собой ржавое облако пыли, пронеслось стадо антилоп. Осевшие за ночь запахи поднимались с земли невидимыми струйками пара.

Мир и покой царили над саванной. Спали в своих душных берлогах ночные хищники. И мне вдруг захотелось пойти на водопой вместе со стадом зебр или, подобно гиппопотаму, медленно погрузиться по самые ноздри в прохладную и жидкую грязь. Хорошо ощущать себя частичкой природы!..

Мое патетическое настроение нарушил скрипучий голос Страатена:

– Как ты находишь вон те ксерофитовые заросли?

Высокие колючие кустарники отбрасывали голубоватую пятнистую тень.

– Пожалуй, они не просматриваются сверху?

Я кивнул головой.

– Но все же не мешает натянуть брезент.

Страатен, как всегда, рассуждал сам с собой. Мое мнение его, видимо, мало интересовало, и я покорно побрел вслед за ним.

Утреннее солнце вконец разморило меня. Я отказался от завтрака и сразу же лег спать. Нам предстояло идти всю ночь. Хотелось как следует выспаться.

* * *

К следующему утру мы вышли к Куруманскому хребту. Переобулись в альпинистские ботинки и полезли по довольно крутому, но удивительно ровному склону.

Синие фосфорические нектарницы, как пчелы, стояли в воздухе над влажными цветками опунций. Всюду журчали ручьи. Золотистые лишайники пятнами и крапинками расцветили камни.

Мы вошли в галереи дождевых лесов. Ветки серебряных деревьев были скрыты длинными латунного цвета лохмотьями волокнистых лишайников. Меж стволами висел туман. Нас обступили сырость и тишина.

Рубашка моя скоро сделалась влажной, а вороненый ствол автомата потускнел.

Почва под ногами стала зыбкой. Ботинки все глубже уходили в зеленый, наполненный водой мох.

– Дальше идти вверх нет смысла, - сказал я.

– Пожалуй, - согласился Страатен.
– Свернем теперь к востоку. Если ты не ошибся, то мы как раз выйдем к резервациям. Они будут прямо перед нами.

– Насчет резерваций я ничего не говорил. Я обещал привести тебя только к рудникам.

– Это одно и то же. Давай вскипятим кофе. Немного. Всего по глотку. А?