Приходи вчера (сборник)

Человек стопил от Пскова на Самару. Сначала везло на водителей фур, а потом в какой-то момент на точке в совсем незнакомой местности застопил раздолбанную, сильно помятую «буханку». За рулем сидел мужичок неопределенного возраста в болотного цвета брезентовом плаще, застегнутом на все пуговицы, и в шапке-петушке. Все подхихикивал и шеей крутил, будто мешает ему что. И вопросы задавал неприятные, тревожные: часто ли сам стопер или его знакомые попадали в криминальные истории с убийствами, а что будет, если автостопщик пропадет по дороге, кто его будет искать, как быстро хватятся. Но вроде рук от баранки не отрывал, ехал ровно, только шеей крутил. А потом вдруг остановился посреди дороги и все с тем же подхихикиванием приказал: «Вылазь!»

Делать нечего, человек прихватил шмотник и вылез, даже радуясь, что общение закончилось именно так. Едва успел дверцу захлопнуть, как «буханка» газанула, круто развернулась в обратную сторону и умчалась, оставив после себя только удушающий выхлоп. Очень странное поведение!

Уже начало вечереть, трафика, понятное дело, ноль. Ясно, что надо идти в населенку. Да только где она?

Стопер пошел наугад вперед, увидел покоцанный временем указатель с нечитаемым названием населенного пункта и поворот на дорогу, по которой, судя по разросшейся траве, давно никто не ездил. Через пару километров добрел до первых строений. На карте такие деревни обозначаются аббревиатурой «б/н», то есть «без населения».

Решил вписаться в какой-нибудь заброшенный дом покрепче, а утром уже решать, что делать дальше. Пока шел по единственной более-менее проходимой улице, оглядывал местность.

Чтоб вы знали, сплошные заборы вокруг участка и дома в деревнях — это довольно позднее изобретение. Конечно, огораживали хозяйственный двор, чтобы скотина не разбредалась, но дома за оградой не прятались, выходили окнами сразу на улицу. Эта деревушка явно была заброшена до того, как ее жители почувствовали необходимость обороняться заборами.

Увидел наконец дом с целой, не провалившейся крышей, к которому к тому же вела примятая тропинка. Даже если сюда приходили не люди, а животные типа лисицы или лося, все равно хоть кто-то.

Дом оказался не вскрытым, с целыми окнами, мародеры и охотники за цветным металлом, по-видимому, еще не успели здесь побывать. Хотя по всей деревне электрические провода уже были срезаны за ненадобностью, таксофон для вызова экстренной службы тоже отсутствовал.

Поэтому по разросшейся, усыпанной плодами яблоне стопер без боязни забрался на чердак, вскрыв окно при помощи перочинного ножа. Включил фонарь, быстро выбрал подходящее место, бросил шмотник, расстелил пенку и только тогда начал внимательнее оглядываться.

В старых деревенских домах даже солнечным днем бывает сумрачно. Окна для сохранения тепла зимой вырубают небольшими, да еще прикрывают тюлевыми занавесками. На чердаке окна еще меньше, что там особо разглядывать.

Стопер вытащил из-под пенки впивавшийся ему в бок посторонний предмет, оказавшийся мелком от тараканов «Машенька», развалился на полу и принялся лениво шарить лучом фонарика, утоляя голод сорванным по пути яблоком и уже почти засыпая.

Ничего интересного. Старая солома, остатки каких-то деревянных хозяйственных орудий, из которых удалось опознать только часть прялки и полозья для санок. Сундук с навесным замком, но с полусгнившей боковой стенкой, через которую спокойно можно было добраться до содержимого.

На чердак забирались через люк, крышка которого сейчас была плотно закрыта и, как весь пол, покрыта соломой. Вообще крышку можно было обнаружить только по ржавой железной дверной скобе. Вполне вероятно, что со стороны лестницы ход на чердак забили досками, как не раз бывало.

Стопер выкинул огрызок яблока в окно, и буквально в тот же момент со стороны сундука что-то упало с громким стуком на пол в сторону человека. Будто тоже кинули. Луч фонарика пошарил по углам чердака, выхватывая только пыльные бревна и доски, и остановился на предмете, который лежал теперь на соломе и ничего страшного собой не представлял.

Темно-синий детский сандалик с расстегнутым обтрепанным ремешком и оторванной пряжкой, мысок стерт лупцеванием по футбольному мячу, консервным банкам, камешкам на дороге и дверям, когда руки заняты или ужасно грязные.

Возможно, сандалик свалился с балки, когда стопер топтал рассохшиеся доски, устраиваясь на ночлег.

На всякий случай стопер все же посидел некоторое время без движения, прислушиваясь, но звуки, если и были, не вызывали никаких опасений. Обычные скрипы рассыхающихся досок, шелест листьев на яблоне под легким ночным ветерком.

И все же было какое-то тревожное ощущение, не дававшее покоя, не позволявшее сразу провалиться в сон, несмотря на усталость. Может быть, из-за странного поведения водителя «буханки» с его вопросами, с тем, что развернулся и уехал, словно довез, куда планировал. Или из-за того, что сандалик не просто упал сверху, а описал дугу в воздухе, прежде чем оказаться на полу. Как если бы его швырнули. Или он сам прыгнул…

Стопер все же лег, подложив под голову шмотник, но постоянно открывал глаза и шарил фонариком по углам чердака, всякий раз специально останавливаясь на торчавшей дверной скобе и сандалике. И только начал отрубаться, поскольку усталость брала свое, как будто кто-то небольшой пробежал внизу, в доме.

Вот и лисица пожаловала, подумалось. Ну кто еще может в запертом заброшенном доме ночью шастать, да и тропинка в траве была примята. Может, почуяла человека или выкинутый огрызок привлек внимание. Пролезла небось через подпол, наверное, еще раньше прорыла где-нибудь ход. Тут человеку, по идее, спокойнее должно стать. Туда, где опасно, животное не сунется. Но тревога только усилилась вопреки логике.

Хлоп!

Стопер решил, что это упал с балки второй сандалик, но на полу по-прежнему лежал только один. Правда, гораздо ближе, чем был… Стоило выключить фонарь, как раздался очередной глухой удар, и теперь сандалик совершенно точно передвинулся еще на пару сантиметров.

Это было неправильно. То, что прямо под ним в заброшенном доме мертвой деревни кто-то бегает, что сами по себе передвигаются вещи, по определению неспособные двигаться.

Стопер опять включил фонарик, а потом испугался, что батарейка быстро сядет и тогда он останется в абсолютной темноте. Только об этом подумал, как луч мигнул, а сандалик передвинулся еще ближе.

Ветер снова зашелестел листьями яблони. Ветер… или кто-то лезет на чердак, как до этого лез он? Стало холодно, как бывает осенними вечерами, когда за день солнце хоть вроде и припекает, но не успевает нагреть землю, поэтому с наступлением сумерек сразу пробирает озноб. Но сейчас-то лето.

Опять кто-то внизу пробежал, и вдруг совсем близко, может быть, у чердачного люка, раздался детский смешок. Очень-очень явственно. И все замолкло. Стопер схватил какую-то деревяшку, попавшуюся под руку, и с силой кинул в сандалик, как в крысу, собравшуюся атаковать.

Тут же послышался недовольный вскрик, точно человеческий. И снова тишина.

А потом сандалик оказался почти рядом с ним. Бесшумно. Появился в луче фонарика, будто так оно и должно быть.

У человека было два варианта: либо немедленно подхватиться и как можно скорее покинуть дом тем же путем, каким он сюда пришел; либо остаться на месте, но что-то предпринять для собственной безопасности. Первый вариант никуда не годился: ночь, заброшенная деревня. Если в наступавших сумерках он спокойно забрался по веткам, без дополнительного освещения понимая, куда ставить ноги и за что цепляться, чтобы не сверзиться, то теперь была велика вероятность напороться на сучок, прогнившую деревяшку. Если он упадет с высоты чердака и покалечится, то никто не придет на помощь в ближайшие недели, не хватится даже. Тот хихикающий водитель «буханки» был прав. Если отбросить мистику и предположить, что в доме шумели именно дикие животные, то он вполне мог вообще никогда эту деревню не покинуть, будучи попросту съеденным.