Приказано победить. Снова в бой

— Кстати, все три случая обладают уникальной особенностью! По расчетам аналитического искина на основе известной биографии — все трое имели потенциал 96,71 % достичь карьерных высот, благодаря выдающимся тактическим и аналитическим способностям.

— Проще говоря, Вы вытащили потенциальных, но, не вовремя, погибших гениев военного дела…. Почему тогда не Суворов или, допустим, Сталин?

— Честно говоря, пытались… — смутился Корольков.

— Но, сознание первого было намертво заякорено в своем времени. Предположительно из-за того, что он полностью реализовал свой потенциал военного стратега.

— А второго не разрешил я. Не хватало нам еще повторения истории с революциями — заметил Громов.

— Убедил, Анатолий Остапович — теперь уже смутился император.

— На каком сейчас этапе работа с выдернутыми сознаниями?

— Собираем информацию для моделирования телесной оболочки идентичной, эм… утраченной. Для уменьшения психологического диссонанса. Так же разрабатываем систему адаптации.

— Плюс рассматриваем возможность, так сказать, привить к сознанию несколько дополнительных блоков. Для усвоения информации, за последние пару веков без вывиха сознания.

— Хорошо. Держите меня в курсе событий. Доклад каждую неделю. Все, работайте, господа!

Уже прикрывая за собой дверь, Громов услышал, как император обращается к своему адъютанту.

— Паша, плесни-ка водочки. А то у меня голова кругом, от таких известий.

Директор ГРУ усмехнулся про себя, все-таки император тоже человек, а человеческому разуму сложно переварить такие новости и не сорваться с резьбы. Не каждый же день сообщают, что изобрели эликсир бессмертия и машину времени в одном флаконе.

Глава 2

Пробуждение

Мгла. Серое безвременье. Абсолютно невозможно следить за течением бесконечных минут. Сколько прошло времени? Я не знаю. Может быть час, а может целая вечность. Тысячи и тысячи белесых субстанций. Они мечутся в этой бескрайней мгле. Им страшно. Их страх пропитывает все вокруг, он разливается в пространстве подобно океану. Накатывает волнами, погребая под собой новые, только что образовавшиеся островки белого тумана. Так было и со мной. Со мной? А кто это — я?…

Не важно! Если начать думать об этом, я стану таким же. Таким как они! Источающим бесконечный страх и голод — ничто.

Иногда рядом со мной возникают огоньки. В странной мгле они кажутся нестерпимо яркими. Почти все они — холодные, я боюсь приближаться к ним. От них разит чужим. От других — веет теплом и чем-то до боли родным. Такие, я впитываю в себя. Да кто же я? Нет! Нельзя! Нельзя думать об этом! Нужно ждать!…

Чего ждать? Я не знаю. Но, ждать нужно!…

Не часто, но, приходят мысли и образы. Например, недавно пришла странная картина. Человек. Человек стоит на коленях в храме. Сотни свечей освещают десятки икон. Он молится. Откуда эта картина?

«Какое странное посмертие, не таким нам его описывал отец Никодим!». Что такое посмертие? И кто такой Никодим? Я не знаю. Нужно ждать….

Что это?… Свет?… Какой яркий свет!… Он движется…. Он идет за мной! Нет! НЕ-ЕТ!! А-А-А-А-А-А!!!!!…

01 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.

Лаборатория N1 Института передовых технологий.

— Поздравляю, Карл Иосифович! Мы полностью скомпилировали матрицу объекта «Один»! Матрица успешно загружена в носитель.

— Погружайте объект в искусственную кому, Николай.

Корольков устало откинулся на спинку эргономического кресла. Прикрыл покрасневшие глаза, давая себе небольшой отдых, после двенадцати часовой операции, равной которой, мир еще не видел. И эту не увидит. Во всяком случае — не сейчас.

Но таков удел любого гения. Самые значимые открытия — почти всегда похоронены под десятком грифов совершенно секретно.

— Ну, Григорий Андреевич Спиридонов, великий флотоводец её величества Екатерины второй — с новым тебя рождением!

— А что, Коля, очень символично! Новый, три тысячи триста семьдесят седьмой, год на дворе стукнул. Красивое число! А у нас, не побоюсь этого слова, красивые роды!

— Как-то, не очень звучит, Карл Иосифович…

— Да и пес с ними, с красивыми речами. Все равно кроме нас тут никого. Что с объектом?

— В коме, полностью стабилен, профессор.

— Ну, вот и хорошо. Пойдем слегка вздремнем, минуток так шестьсот — семьсот. А потом возьмемся за второго.

— Это я с удовольствием, а то стимуляторы уже часа четыре как не берут — зевая, отозвался лаборант.

31 января 3377 года. Планета Новый Петербург. Столица Звездной Российской Империи.

Бокс N 2.

Я лежал в большом белом помещении. Ни окон, ни дверей. Прямо как в той загадке. Где я? Мозг усиленно анализировал ситуацию. Я лежу на мягкой медицинской койке, не знакомой конструкции. Почему медицинская? Понятия не имею. Но, раз интуиция подсказывает, что койка медицинская, значит, так тому и быть. Своему внутреннему голосу, я привык доверять. Он столько раз вытаскивал меня из, казалось-бы, безвыходных ситуаций, так почему-бы ему ошибаться сейчас.

Вообще, странно это. Ощутить себя в теплой постели, когда последнее, что я помню, это близкий разрыв артиллерийского снаряда, отправивший меня в красочный полет к противоположной стене. И уже сквозь муть подступающего беспамятства, рокот приближающегося танка.

Стоп. Воспоминания — потом. Когда внукам буду рассказывать, как Берлин брал. Сейчас нужно все-таки понять, куда меня занесло. Мысль о том, что нахожусь в нашей госпитали, я отмел как несостоятельную. Слишком… не знаю…. Не наша она, и все тут!

И на больничку фрицев, не похожа. Я, конечно, не бывал в них. Но, почему я тогда не связан? Вон руки свободны, ноги тоже, грудь так вообще… этот как так?

Я же четко помню, как Аганнесян перематывал мне грудь! Совершенно точно! Я достал огнеметчика. Неудачно достал. Прошил ему баллоны из своего ппш. Рвануло так, что меня отбросило на полметра, и сильно обожгло грудь. Такие ожоги уже не сходят. Зажить могут, но, исчезнуть совсем — нет. Это антинаучно, в конце концов!

Раздался едва слышный щелчок, а затем комнату наполнило шипение. Мысли понеслись вскач. Все-таки у фрицев! Слышал я, что в Освенциме, пленных травят газом. Ну, вот и все! Эх, Леночка! Как ты там, родная? Не смог сказать, струсил! Теперь уже не узнаешь, младшая медсестричка, как, глядя на тебя, замирало мое сердце….