Приключение Горохового Гномика

Клоуну понравилось его новое имя. Он сказал, что Петрушек много, петрушка вообще есть в каждом огороде. Правда, Гороховый Гномик возразил, что в ином огороде стручков ещё больше. Вот, например, у них. Но клоуна это не смутило, он сказал, что существует только один клоун с таким именем – и это он сам. Тут возразить было нечего, и наши герои подружились.

Клоун Стручок был рождён для кукольного театра, но ни разу в жизни в нём не бывал. Однако он важничал, что всё про театр знает, и вообще, скоро за ним приедут и заберут его в город, так как он – известный и горячо любимый театральный актёр.

Но, жизнь катилась своей чередой, и клоуну Стручку нравилось пока жить на природе, потому что никто не мешал ему репетировать. Не хватал его. Не надевал на руку. Не болтал его тяжёлой деревянной головенцией направо-налево. Одним словом, никто не досаждал ему суетой.

А досаждали ему автоматический полив и редкие дожди, что в то лето не особо баловали подмосковных дачников. Клоун Стручок боялся, что покоробится его деревянная головенция и облупится лак на ней.

Поначалу он приметил огромный лопух под забором, но в одну из суббот его выкорчевали дачники, очищая участок от сорняков. Потом он стал прятаться под раскидистыми листьями капусты, но та принялась скручиваться в кочан. После этого клоун Стручок повадился таскать силиконовую смазку из тюбика, который лежал в теплице. Этой смазкой хозяева смазывали подшипник садовой тачки, газонокосилку и замок на сарае. Клоун называл смазку гримом и старательно наносил её поверх лака, защищая деревянную головенцию от влаги.

Обычно он сидел где-нибудь в тенёчке под кустом и сам себе строил смешные рожицы. Но это только так выглядело со стороны. Сам же клоун Стручок считал, что он репетирует. И относился к этому процессу очень серьёзно.

Так было и на этот раз. Гороховый Гномик встретил клоуна Стручка на пути к любимому пригорку на берегу ручья, где он собирался освободить свои кармашки от косточек. Клоун Стручок сидел под кустом жимолости, которая уже давно отошла, так как каждый год созревала раньше других ягод.

– Что ты делаешь, клоун Стручок? – спросил Гороховый Гномик.

– Я репетирую.

– А что ты репетируешь?

– Я репетирую смешные рожицы, – ответил клоун самым серьёзным тоном, который от него трудно было ожидать.

– У тебя же и так смешная рожица, – сказал Гороховый Гномик.

– Это для тебя она смешная. А для меня она самая обычная. Это моя обыкновенная рожица.

– Ну, так и смеши своей обыкновенной смешной рожицей!

– Ага? И давно ты последний раз смеялся над моей обыкновенной смешной рожицей? Может сегодня утром? Или всё-таки месяц назад?

– Давно не смеялся, – признался Гороховый Гномик, потупив глаза.

– То-то! Что же я за клоун такой, что даже друзей не могу рассмешить?

– Ну, друзья-то ладно… С друзьями можно и просто дружить.

– Как это ладно? Ведь если я не могу рассмешить друзей, значит незнакомого человека, обыкновенного зрителя, и подавно не смогу!

– А может наоборот? Друга рассмешить сложнее, чем незнакомого человека, – предположил Гороховый Гномик.

– Это почему же? – недоверчиво спросил клоун Стручок.

– Друга интересует, как ты поживаешь. Он серьёзно к тебе относится. Ему не до смеха. А незнакомый человек для того и пошёл в балаган, что ему охота повеселиться. Он уже готов смеяться. Ему многого не надо.

– Пусть так, – согласился клоун Стручок, – но я не могу на это рассчитывать. Я должен быть по-настоящему смешным, понимаешь? По-настоящему! А для этого я должен каждый день репетировать.

– Если честно, – не унимался Гороховый Гномик, – твоя обыкновенная рожица гораздо смешнее твоих смешных рожиц, которые ты репетируешь.

– По правде говоря, вот этого я и боюсь, – посетовал клоун Стручок, перестав спорить.

– Те рожицы, которые ты специально корчишь, вовсе не смешные, а глупые.

– Ты взаправду так считаешь?

– Взаправду, – кивнул Гороховый Гномик.

– Э-эх! – огорчился клоун Стручок. – Так что же мне делать? Я не могу не корчить новые рожицы.

– Это почему же? – не поверил Гороховый Гномик.

– Клоун должен корчить рожицы. Но если он будет корчить всегда одни и те же рожицы, он быстро надоест зрителям и растеряет своих поклонников.

– И для этого ты выкорчиваешь новые рожицы?

– Именно для этого, – подтвердил клоун Стручок.

– А как ты запоминаешь свои новые рожицы?

– С трудом запоминаю, – признался клоун, – мне приходится сотни раз корчить одну и ту же рожицу, чтобы запомнить её.

– Нелегко тебе, – примирительно согласился Гороховый Гномик.

– А иногда бывает так, что я целый день корчу какую-нибудь новую смешную рожицу, а на утро совсем не помню, как я её корчил.

– И тебе приходится опять начинать заново? – сочувственно поинтересовался Гороховый Гномик.

– Ага.

Клоун Стручок отвёл глаза и задумался.

– А иногда совсем не хочется ничего выдумывать, – признался он. – Вот, думаю, возьму сейчас и скорчу страшную рожу. На зло!

– И что? Корчишь?

Клоун Стручок глубоко вздохнул.

– Не умею я корчить страшные рожи.

– Совсем-совсем?

– Совсем-совсем… – тут клоун Стручок глубоко вздохнул ещё раз. – Я не создан для трагедии или драмы. Я могу только в комедии играть.

– А играть – это как? – задумчиво поинтересовался Гороховый Гномик.

– Что значит – как? – не понял клоун Стручок.

– Ну, когда ты играешь, что ты делаешь?

– Как что? Я корчу смежные рожицы.

– Погоди! – рассудил Гороховый Гномик. – Это когда ты репетируешь, ты корчишь смешные рожицы…

– Ну да! А репетиция – это и есть игра. Просто репетировать можно целый день, а играешь на сцене только один раз за вечер.

– А я-то думал… – разочарованно сказал Гороховый Гномик.

Клоун Стручок обиделся.

– Если не репетировать, то на сцене делать нечего, – насупившись, объяснил он, – так как убедительно сыграть не получится.

– Это мне понятно, – согласился Гороховый Гномик, – но я думал, что ты не только корчишь смешные рожицы, когда играешь…

– Да? И что же я ещё делаю? – ехидно спросил клоун Стручок. – Отбиваю щелбаны? Ставлю подножки? Бью пощёчины? Над этим уже никто не смеётся. Кукольный театр Карабаса-Барабаса давно никому не интересен.

– Да нет… – горячо отмахнулся Гороховый Гномик от страшного и незнакомого слова «карабасабарабаса». – Я думал, что ты не только корчишь смешные рожицы, когда играешь, но и танцуешь, или поёшь смешные куплеты.