Приключение в полночь

— И его возьмем! Ну, давай садись! — рявкнул доктор, топнув ногой по мостовой. — Подумаешь, большое дело! Где твой приятель?

Я растолковал ему, как ехать, но он погнал машину в противоположном направлении. Куда мы мчимся и куда посадим Аввакума, оставалось для меня загадкой. У мотоцикла было ведь только одно седло для пассажира!

Вскоре выяснилось, что мои тревоги оказались напрасными. В двух минутах езды от управления у доктора был небольшой гараж — деревянный сарайчик во дворе четырехэтажного дома. Он вытащил оттуда как раз то, что было нужно — коляску, — и поднес ее к машине с такой же легкостью, с какой я ношу свою сумку с лекарствами.

Мы понеслись во весь опор к музею.

Аввакум, которого было трудно застать врасплох, на этот раз немало удивился.

— Так, значит, вы археолог? — вскричал доктор, пожимая ему руку. — Здорово! А я — Петр Тошков! Руковожу этим парнем по линии лекарств. Садитесь в коляску — повезем вас рыбачить на водохранилище!

Аввакум пожал плечами, но, человек действия, он раздумывал недолго и уселся в коляску.

Когда мы выехали на шоссе, доктор нажал «на всю железку», ветер засвистел в ушах и мир стремглав помчался нам навстречу.

Я уткнулся носом в широкую спину доктора и зажмурился.

Минут через тридцать мы подъехали к водохранилищу. Когда я слез с седла, мне показалось, что земля убегает из-под ног: доктор «жал» свыше ста километров в час. Но Аввакум потянулся и зевнул.

— Что так тихо ехали? — сказал он. — Я совсем было заскучал. Доктор почесал в затылке.

— Можно было бы и побыстрее, но я побаивался за парня. Того и гляди, вывалится на повороте. А тогда что?

— Тогда Фатме из Видлы изошла бы вся слезами, — сказал Аввакум, подмигивая мне.

Я чуть было не упал, хотя земля под моими ногами уже немного поуспокоилась.

— Какая Фатме? — пролепетал я.

— Та самая, с бусами. Неужели забыл?

Я разлегся на траве. Веял тихий ветерок, по небесной шири плыли маленькие серебристые облачка с кудрявыми крылышками. Мне вспомнилось, что поэты часто сравнивают облака с парусниками, плывущими по небесному океану. Очень красиво выглядит эта флотилия, когда смотришь на нее снизу, лежа на спине. Насмотревшись на облака, я устремил взгляд на воду, на синеющие вдали берега водохранилища и долго любовался этим ценным приобретением нашего народного хозяйства.

Тем временем мой друг Аввакум и доктор Тошков вели оживленный разговор. Выяснилось, что они оба мотоциклисты-фанатики, оба предпочитают всем остальным одну и ту же марку машин, признают езду только на предельной скорости и одинаково пользуются в трудную минуту ручным и ножным тормозом. Охваченный воодушевлением доктор хлопал Аввакума по плечу, а тот угощал его сигаретами, после чего они обнаружили, что курят одни и те же сигареты и их одинаково по утрам мучает кашель.

— А горькие перчики любишь? — спросил доктор.

— Очень!

— И я тоже. А жареную рыбу?

— Обожаю.

— И я. Вино какое предпочитаешь — белое или красное?

— Красное.

Столь необыкновенное единомыслие чрезвычайно растрогало доктора.

— Как же это я до сих пор с тобой не познакомился — воскликнут он в умилении. — Я всю жизнь искал такого побратима, как ты! Вот здорово! — Доктор на секунду задумался. — Ну, а теперь давай взглянем на другую сторону медали, на, так сказать, духовную. Я, например, всегда борюсь с чем-нибудь. А ты?

— И я.

— Мои враги — бациллы. А у тебя есть враги?

— Я археолог. Мой враг — время.

— Дай руку! Вот так. — Доктор опять призадумался. — Тебе какие женщины больше нравятся?

— Брюнетки.

— Провалиться на этом месте! И мне тоже.

— Почему же «провалиться»?

— Моя как раз брюнетка. Я сделал выбор и решил жениться. Она жгучая брюнетка.

— Чудесно!

— Вовсе не чудесно. Ты моложе и выхватишь ее у меня из-под носа!

— Нет. — Аввакум протянул доктору руку. — Parole d'honneur! Я держу свое слово.

Последовало рукопожатие до хруста в суставах.

Я взглянул на Аввакума. На губах его блуждала обычная добродушно-снисходительная улыбка, но глаза смотрели холодно. «Играет роль», — подумал я, и мне стало жаль доктора. Чудак горячился и искренне волновался, в то время как Аввакум лишь «изображал» горячность ради забавы, а может, и чтобы «прощупать» собеседника.

После столь задушевного разговора доктор взял удочку и пошел искать укромное местечко. По всему было видно, что он сгорал от желания поймать хотя бы парочку сазанов, — ведь надо хорошо угостить своего нового друга и побратима. Аввакум подсел ко мне, молча посидел немного, потом лег на бок и тотчас же заснул.

Стало смеркаться. Ветер усилился, вода потемнела. Противоположный берег растаял и исчез в сумраке наступающего вечера.

Доктор вернулся удрученный. Он шагал по траве совсем бесшумно, но Аввакум и во сне расслышал шаги, поднялся на ноги, опередив меня, усмехнулся и покачал головой.

— Не клюет! — вздохнул доктор.

— Ничего, — утешил его Аввакум, — купим рыбы в ресторане. Он сел за руль, а доктор с трудом втиснулся в коляску. Я занял свое прежнее место. Я знал, что Аввакум будет гнать машину с сумасшедшей скоростью, но ни капли не боялся: чувствовал себя за его спиной так же спокойно и удобно, как у себя за столом.

Было около девяти часов, когда мы подъехали к микрорайону «Изток». Свернули на главную улицу; еще один поворот — и доктор показал нам на третий дом слева.

— Друзья, — сказал он, окинув нас победоносным взглядом, — видите ли вы на первом этаже окна, заклеенные изнутри газетами? Там живет доктор Петр Тошков. Предлагаю вам зайти к нему в гости. Вперед, товарищи!

Верхние этажи дома еще достраивались, и, чтобы добраться до входа, нам пришлось перепрыгивать через кучи песка и щебня. В подъезде пахло цементом и известкой. Доктор отпер дверь и любезно пропустил нас вперед.

Квартира начиналась просторной прихожей, посреди которой стоял лишь круглый стол, накрытый старыми, пожелтевшими от времени газетами, и несколько стульев. Кабинет доктора был похож на походный аптечный склад и на запущенную лабораторию. Среди банок, коробок и уймы пузырьков с лекарствами и кислотами поблескивали всевозможные реторты и колбы, валялись в пыли пробирки и спиртовки. Все было свалено в кучу в таком ужасном беспорядке, что посетитель, забывший здесь шляпу, ни за что не нашел бы ее в джунглях склянок, реактивов и картонных коробок.