Приключения 1968

Мерильда продолжала, застегивая платье:

— Я ухлопала на него уйму денег. Поэтесса стирает солдатские кальсоны — как тут не родиться вдохновенью?

— Ты права.

— Уверена, ты сотворишь великолепную поэму. Каждая строка будет благоухать.

— Ты стала очень злой.

— О, что ты! Я ангел доброты. — Мерильда стала стягивать через голову платье. — Не лезет, старею… Да там уже и не модно. А какие женщины в горах? Какие у них купальники в новом сезоне?

— Неужели ты так ненавидишь?

— Бог с тобой! Я сама всю жизнь готова стирать подштанники этим гуахиро!

Она замолчала, подошла вплотную к Бланке, понизила голос:

— Но мне ты можешь не запудривать мозги: ты-то карабкалась в горы по заданию «Белой розы». Разве можешь ты быть не с ними?

— А ты?

— Я? — Она деланно рассмеялась. — Я не так глупа, как все вы. Ах, вот мой любимый!

Она увидела массивный браслет, застегнула его на запястье.

— Память. Мы купили его на аэродроме Орли в Париже во время свадебного путешествия с Луисом… — Она снова понизила голос. — Но мне не нужна твоя конспирация. Все равно кончится тем, что всех нас поставят к стенке, как моего Луиса. А меня такая перспектива почему-то не устраивает.

Бланка прислушалась к тембру ее голоса. Сколько в нем оттенков и глубины! Голос бывает умнее человека, которому он принадлежит.

— И ты тоже считаешь, что обязательно: или — или?

С улицы донеслись крики. Мальчишеский дискант нараспев провозглашал:

— Вечерний выпуск! «Нотисиас де Ой», «Революсьон», «Эль-Мундо»! Новые подробности нападения банды гусанос на дом крестьянина Вальдивиа! «Красные батальоны» идут на сафру! Мерилин Монро отравилась!

Голос приближался. Мерильда высунулась в окно.

— Хуанито! Хуанито! Дай газету.

— С удовольствием, сеньора!

В окне появилась наголо стриженная круглая голова. Смуглая кожа. Оттопыренные уши. Круглые веселые глаза.

— А где же Мерилин отравилась? — спросила Мерильда, просмотрев газеты.

— Разве нет? — притворно удивился Хуанито. — Значит, в другой раз.

«Обманул, негодник!» — догадалась Бланка и строго спросила:

— Зачем же ты тогда кричишь на весь город?

Мальчишка растянул в улыбке рот до ушей, обнажил щербатые зубы.

— Реклама, сеньорита. Кто на что клюнет. Гоните пятьдесят сентаво за доставку на дом.

— Лови! — Мерильда бросила ему монетку.

Он ловко поймал, заложил за щеку и одобрительно цокнул языком.

— Хочешь кофе? — спросила Бланка.

— Факт.

— Сейчас я тебе открою.

— Зачем утруждать себя, сеньорита? — ухмыльнулся он. — Але-гоп! — и ловко перемахнул через подоконник.

Мерильда не обращала на мальчика внимания. Она откинулась на кушетке, разглядывала газету. Задумчиво проговорила:

— Когда-то через всю первую страницу: «Вчера на балу во дворце президента блистала Мерильда де ла…» И фотография на полстраницы. А теперь — производительность труда и всенародные успехи… А о смерти Мерилин Монро напечатают мелким шрифтом на последней странице…

Она сбросила газету на пол.

— Если не возражаете, — Хуанито поднял газету, разгладил ее, присоединил к остальной пачке. — Бизнес.

Поклонился:

— Вы очень любезны, сеньоры. Прием прошел в дружеской и сердечной обстановке.

Он был забавен, мальчишка-бродяжка большого города. В нем все перемешалось: улица, обрывки кинофильмов, впечатления от образа жизни множества людей. Что может получиться из такой мешанины? Бланка остановила его:

— Подожди, Хуанито, выпей еще чашку. Может, ты голоден? Перекуси.

— Если вы так настаиваете, сеньорита.

Он начал уплетать за обе щеки. Он был голоден, но, наверное, только сейчас, когда предложили ему еду, почувствовал это. Легкость в животе, видимо, привычное состояние его желудка. Бланка вспомнила мальчишек в горных селениях. Не такие разбитные, но очень похожи на него.

— Тебе сколько лет?

— Семь, помноженное на четыре и разделенное на два.

— А кто твои родители?

— В данный исторический момент… — Мальчуган погрустнел. — Но они были, сеньорита. Мой отец сражался в Сьерра-Маэстре и пал смертью храбрых. А маму я не знаю. Она трагическая жертва рухнувшего ненавистного режима.

— Бедный мальчик… — Бланка провела рукой по его остриженной голове. Волосы уже отросли коротким ежиком. Блестящие, густые, они переливались, как черный плюш, но были жесткими и колючими. — Где же ты живешь?

— Законопатили в шикарный детский дом, но мне там не понравилось… Сейчас я живу на прекрасных проспектах нашей столицы. Днем мотаюсь по городу, а ночью дрыхну в вестибюлях редакций. Во всех редакциях я — свой человек!

Мерильда захлопнула крышку доверху набитого чемодана.

— А чем живешь? Пятью минутами страха?

— Не оскорбляйте честного труженика, сеньора! — встал он в позу и с гордостью изрек: — Я общественно полезный гражданин республики и даже перевыполняю норму.

Бланка улыбнулась.

— А о чем ты мечтаешь? Кем хочешь стать, когда вырастешь?

— Скоро меня возьмут в славную Революционную армию. Я уже сбацал кольт — вот такой, калибр — девять миллиметров.

— Как, как?

— Ну, взял, — небрежно пояснил Хуанито. — Реквизировал у революционно ненадежного элемента. Вот только патронов к нему нет.

Мерильда покачала головой:

— О, этот гражданин еще станет генералом. А читать ты хоть умеешь?

Мальчик изобразил на физиономии многозначительность.

— Будьте спокойненьки, сеньора! Куба — территория Америки, свободная от неграмотности. Я выучился читать по заголовкам газет. А уж складываю — хоть до миллиона. В настоящий ответственный момент осваиваю умножение.

Он на мгновение сосредоточился:

— Сто пятьдесят три на тридцать семь — пять тысяч шестьсот шестьдесят один. Ну как? Классно?

Мерильда недоверчиво посмотрела на него.

— Можешь представить!

— А семь тысяч двести сорок пять на тысячу сто двадцать восемь…