Приключения 1969
Шрифт:
Он сказал все, чему научила его Мария. Глаза Лилии сперва расширились от изумления, затем стали чужими, и в них мелькнуло недоверие. «Так я и знал!» — подумал Янис. Но сдаваться было нельзя, и он, сжавшись, как пружина, приготовился спокойно и беспечно отвечать на любые вопросы, которые могли быть ему заданы.
— Как же так? — спросила мать. — Ты сам недавно говорил, что ты комсомолец, хотел бороться с фашистами, а сейчас просишь найти для тебя тепленькое местечко! Но ведь это ты убежал из концлагеря. Люди не меняются так за неделю. Будет лучше, если ты скажешь мне правду. Скажи мне правду, сынок!
Глаза ее приблизились к Янису, и он зажмурился, потому
— Я удивлен, что тебе это непонятно, — пожал плечами он. — Ты должна знать, как изменяются сейчас многие. Их заставляет изменяться жизнь и еще пример близких людей.
— Что ты имеешь в виду?
— Прошла всего одна неделя, зато каждый день был равен целому году, — вздохнул он. — Я своими глазами увидел, как сильны немцы. Но главное даже не это. Знаешь, кто меня заставил взяться за ум? Ты!
— Я?
— Да, ты. Я решил узнать, где ты работаешь, и узнал!
— Вот как! — тихо сказала Лилия.
— Представь себе! Понимаешь, мне было это важно. Я узнал, что ты работаешь переводчицей у начальника гестапо Ланге. Сначала я тебя осудил, а потом понял, что ты права. Ты всегда поступала правильно. Я с детства к этому привык. И я решил, как прежде, довериться твоему разуму и опыту. Теперь ты поняла?
— Да, — ответила мать. Она подошла к зеркалу и стала переставлять там флакончики. Янис заметил, что руки ее дрожат.
— Так ты найдешь для меня хорошую должность? — спросил он. — Я ведь тоже знаю немецкий язык. Конечно, не так хорошо, как ты. Тебе повезло, ты выросла в деревне на баронских землях, где все жители с пеленок владеют немецким. Мне будет труднее, но я постараюсь. Только ты мне немного помоги... А теперь я, пожалуй, пойду.
— Подожди, — сказала Лилия. — Поужинай по крайней мере. У тебя синяки под глазами.
— А коньяк? — не удержавшись, едко спросил Янис. — Коньяка у тебя не найдется? Наверно, осталось что-нибудь в той бутылке, из которой пил твой глубокоуважаемый гость господин Вейснер? Необыкновенно интеллигентный и гуманный человек. Я с ним имел счастье познакомиться в Саласпилсе!
Лилия быстро взглянула на него. Янис был уверен, что окончательно сразит ее этой репликой, совершенно позабыв в эту секунду, что в его задачу вовсе не входило высказывать ей свое презрение. Но, к его удивлению, лицо матери прояснилось. Она задумалась, поглядывая на него исподлобья, затем улыбнулась и вновь стала спокойной, как всегда. А в ее глазах вдруг промелькнуло даже нечто вроде радости, что уже совершенно поставило Яниса в тупик.
— Да, коньяк остался, — как ни в чем не бывало ответила Лилия. — Теперь я поняла, что ты действительно очень изменился. Это мне нравится. Я в тебе не ошиблась.
— Значит, ты мне поможешь? — хмуро спросил сбитый с толку Янис.
— Нет, — покачала Лилия головой. — Раз уж ты узнал, где я служу, то тебе ясно, что мне нельзя подвергать себя опасности, устраивая на работу бежавшего из лагеря военнопленного. Но мы будем встречаться, и я согласна давать то, что требуется для приятной жизни: деньги и продукты. Ты всегда сможешь получить у меня все, что тебе понадобится. Понимаешь? Все! Ты доволен?
Яну показалось, что Лилия что-то не договаривает. Губы ее улыбались, а глаза были непривычно серьезными. Но он не стал задумываться над ее тоном. Он выполнил задание: завоевал ее доверие и получил возможность выведывать важные для организации сведения. Что ж, он действительно был доволен!
— Приходи по понедельникам обедать в ресторан «Фокстротдилле», —
сказала Лилия. — Там мы сможем видеться. Вот двести марок. Купи костюм, рубашку и галстук. В этот ресторан пускают только приличных господ.— Спасибо. А теперь мне пора, — ответил Янис, взяв деньги и вместо удовлетворения испытав вдруг мучительную тоску.
Дней через десять рано утром на Ригу совершили налет советские бомбардировщики. Янис проснулся у себя дома от взрывов и босой подбежал к окну. За Даугавой поднимался к небу столб черного дыма, где-то били зенитки, а на невообразимой высоте сверкали в лучах только что взошедшего солнца ослепительные точки самолетов. Янис жадно смотрел на них и страстно желал удачи советским летчикам.
По пути на работу он не увидел развалин. Целы остались и «Вайрогс», и железнодорожная станция, и мосты. Но недалеко от Даугавы обширный пустырь, где находился рынок, был оцеплен эсэсовцами, шуцманами и полицейскими. Там что-то дымилось, трещало и глухо взрывалось. Удушливый желтый дым заползал в переулки. Но что могло взрываться на рынке? Янис пожал плечами и вздохнул. Ему было обидно, что летчики промазали и сбросили бомбы на никому не нужный пустырь.
В этот день была назначена встреча с Марией. Янис рассказал ей о разговоре с матерью и о принятом ею решении. Мария похвалила его за удачное начало и попросила быть очень осторожным и следить за каждым своим словом. Настроение у нее было радостным. Они гуляли в густом парке, окружавшем госпиталь. Присев на скамью, Мария наклонилась к Янису и шепотом сообщила, что советские бомбардировщики разбомбили секретный военный завод, выстроенный фашистами под рынком. Они вот-вот должны были пустить его в ход, а теперь там огромная воронка глубиной в несколько десятков метров. И ведь как точно рассчитало командование Красной Армии: на подземный завод еще не успели привезти заключенных, и в цехах находились только немцы.
— Отлично поработала наша разведка! — восхищенно сказал Янис, и Мария согласилась с ним.
Они условились, что он будет приходить к ней как можно реже и лишь в тех случаях, когда потребуется передать важную новость.
Но никаких новостей долго не было.
Первая встреча с Лилией в «Фокстротдилле» окончилась быстро. Мать подсела к Яну за столик, выпила чашку кофе и, оставив на стуле перевязанный бечевкой пакет, ушла. В пакете оказались консервы, масло и триста марок.
В другой раз мать не спешила, и Янис решил завести разговор об ее работе:
— Наверно, господин Ланге очень строгий?
— О да! Его все боятся, но со мной он обходится вежливо, а иногда даже доверяет серьезные поручения.
— Какие?
— Ничего интересного, — ответила Лилия и, посмотрев в глаза сыну, прибавила: — Когда будет что-нибудь интересное, я тебе расскажу.
Снова Янису показалось, что она недоговаривает, а после того, как Лилия ушла, ему внезапно на мгновенье стало страшно: показалось, что она видит его насквозь и играет с ним, как кошка с мышью. Но он вспомнил ее ласковые глаза и выбросил эту мысль.
Однако за целый месяц Янису не удалось ничего у нее выведать. Во всяком случае, ничего такого, о чем стоило бы рассказать Марии.
Девушка попросила его быть настойчивее:
— Возможно, твоя мать знает, где немцы хранят бумагу, на которой они печатают свой грязный листок «Тевию». Бумага необходима нам для подпольной газеты.
Встретившись с Лилией, Янис решил заказать вина. Он рассчитывал, что мать будет разговорчивее. Лилия согласилась с ним выпить.
— Только я предпочитаю коньяк, — сказала она, слегка улыбаясь.