Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

— Родился и учился он в немецкой колонии Еленендорф. Учился в немецкой школе, воспитывался среди немцев-колонистов.

— Да, да, помню, это недалеко от Баку.

— Там он рано лишился родителей. Один из его друзей-немцев, Шульц, так же как и он, потерявший отца и мать, получил приглашение от дяди из Германии переехать к нему на жительство. Но у парня была невеста, русская девушка, и он не захотел ехать туда. Светлов в то время уже работал у нас. Было решено использовать приглашение, и вместо настоящего племянника в Германию поехал Светлов, благо он хорошо знает и язык и обычаи. К тому же дядька из Германии не знал в лицо своего родственника.

А фотографии? Ведь они могли переписываться?

— И фотографии не имел. Первое письмо написал ему Светлов уже как племянник и послал свою фотографию. Для подготовки к этой роли и для выполнения наших заданий времени у Светлова было немного — всего несколько месяцев, но Илья оказался на редкость способным и толковым. Торопились мы тогда очень. В Германии рвались к власти фашисты. Росла реальная угроза войны. С посылкой Светлова в Германию нельзя было медлить.

— Ну, а как он там устроился?

— Дядя в Германии оказался старым национал-социалистом. Светлов — он же Вальтер Шульц впоследствии — окончил восточный факультет Берлинского университета и при содействии дяди, имевшего большие связи, устроился на работу в немецкую военную разведку как знаток персидского языка. Потом немцы его послали на разведывательную работу в Иран. Там с его помощью нам удалось сорвать диверсию немцев в 1941 году, когда они готовили взрывы мостов и туннелей на иранских дорогах, чтобы помешать вступлению наших войск в Иран.

— Этот период его работы я помню хорошо. Где сейчас настоящий Шульц?

— Он с семьей живет постоянно в Новосибирске.

Работает на заводе.

Они помолчали.

— Трудно пришлось бы нам, если бы наше правительство согласилось на встречу Большой Тройки под Каиром или где-то поблизости от Багдада, как предлагал Рузвельт. Там немцы запросто могли бы осуществить свой план. В Иране все-таки стоят союзные войска, — сказал Панков. — Наверное, нам придется в ближайшие дни выехать в Иран. В Тегеране надо будет связаться со Светловым. Да и к месту событий следует быть поближе. Вечером встретимся, — он пожал руку Авдееву и вернулся на совещание.

V

Большая комната с трюмо, столиками, креслами напоминала вестибюль недорогой гостиницы, только письменный стол да огромный портрет шаха на стене говорили, что это кабинет иранского чиновника.

В кабинет вошел полицейский полковник. Подошел к зеркалу, посмотрел на свою обрюзгшую физиономию. Нахмурившись, резко отвернулся и шагнул к окну.

В дверь заглянул высокий ажан [2] с длинным костлявым лицом.

2

Ажан — полицейский.

— Кто там? — спросил полковник.

— Русский офицер господин Смирнов, — испуганно доложил ажан, словно в приемную ворвался бежавший из зверинца тигр.

Полковник Самии возглавлял в полиции один из отделов, и Смирнов был с ним уже знаком.

Несмотря на то, что Смирнов бывал здесь уже много раз, ажан никак не мог привыкнуть к его появлениям. Еще недавно за знакомство с советскими людьми сажали в тюрьму. А теперь вдруг вот так, запросто, приходит в полицию советский офицер.

— Проси, — приказал полковник ажану и торопливо поднялся из-за стола.

— Здравствуйте,

господин полковник, — приветствовал его Смирнов на персидском языке.

Олег Смирнов, смуглый, худощавый брюнет с карими глазами, походил скорее на обитателя знойных пустынь, чем на русского. Если бы не форма советского офицера, его нельзя было бы отличить от иранца.

Каждый раз пожимая руку Смирнова и чувствуя, что на ней не хватает пальцев, полковник испытывал уважение к этому молодому офицеру, уже побывавшему на фронте.

— Милости прошу, присаживайтесь, — несколько раз повторил он подчеркнуто почтительным тоном. — Чаю! — приказал полковник ажану, застывшему в дверях.

Смирнов сел на диван. Полковник Самии опустился в кресло рядом.

Вначале полковник по традиции подробно расспросил Смирнова о здоровье, о семье. Без такого вступления в Иране не начинается ни один деловой разговор. Выполнив долг приличия, Самии стал сетовать на сложность обстановки в стране: ведь на некоторых правительственных постах еще сохранились скрытые профашисты.

Снова появился ажан. Он принес маленькие стаканы с крепким чаем и вазочку с мелко наколотым сахаром. Поставив все это перед гостем, полицейский, осторожно ступая, точно боялся разбудить спящих, удалился. Смирнов воспользовался паузой в разговоре и сказал, что ему нужны сведения о живущих в Тегеране эмигрантах.

Полковник поднял телефонную трубку, набрал номер и процедил сквозь зубы:

— Зайдите с книгой учета эмигрантов.

Не прошло и минуты, как в кабинет вошел полицейский офицер. Низкий, сутулый, с красными слезящимися глазами. В руках у него была толстая конторская книга. Он поклонился и застыл на месте.

— Передайте господину капитану, — приказал Самии.

Офицер, с любопытством поглядывая на Смирнова, протянул с поклоном ему книгу, держа ее на обеих ладонях, словно преподносил хлеб-соль. Он много лет руководил слежкой за советскими представителями в Иране. Правда, в глубине души он никогда не испытывал к ним вражды и лично не встречался с ними. Следил, раз требовала служба.

Передав книгу Смирнову, офицер ушел. Самии сел за свой стол и углубился в чтение бумаг.

Смирнов внимательно просматривал книгу. Когда он закончил и отдал ее полковнику, тот, улыбаясь, сказал:

— Наверное, ничего не нашли? Чувствую по тому, что не делали записей.

— Да, того, кто меня интересует, в книге нет.

— Может, требуется наша помощь?

— Нет, спасибо, не хочется вас беспокоить, — сказал Смирнов и, попрощавшись, вышел.

Итак, совершенно непредвиденное обстоятельство — в списках польских эмигрантов значилось два Глушека. Который из них немецкий агент? Как разобраться в этом за несколько дней до приезда генерала Панкова и полковника Авдеева?

Один Глушек, Анджей, инженер-строитель, одинокий шестидесятилетний старик, живет по хиабане Казвин в собственном доме. Другой Глушек, Владек, сорока лет, женат, живет в противоположной части города, не работает.

Пришлось установить наблюдение за обоими. Выяснилось, что Анджей Глушек жил уединенно, почти нигде не бывал, целые дни проводил в строительной фирме. Туда к нему заходили знакомые, чаще других содержатель ночного притона Гусейн-хан.

Анджей произвел на Смирнова впечатление безобидного старого болтуна: был необычайно общителен на службе, не отпускал ни одного знакомого человека, чтобы не рассказать какую-нибудь историю, якобы случившуюся с ним. Внешне этот Глушек выглядел неопрятно: костюм засален, помят, шнурки туфель не завязаны.

Поделиться с друзьями: