Приключения 1977

Жаров упрямо мотнул головой.

— Если версия, которой я придерживаюсь, правильна, то Комаров имел встречу с Митенковой сразу после истории на пляже. Может быть, признался. Как это бывает: любимый человек просит помощи, защиты. Он, Комаров, не дурак, образованный человек. Понимает, что может наступить и возмездие. Ехать сразу к Митенковой — слишком большой риск. О такой возможности, наверное, и зашла у них речь. Но ведь могли его и не заподозрить. Он в голове держал такой шанс. И поэтому едет в Ленинград, договорившись с Митенковой, что в случае разоблачения спрячется у нее. Может быть, податься куда-нибудь вместе… Любовь на все толкнет… И, добыв музыкальные произведения Белоцерковца, на всякий случай отправляет их Митенковой в Зорянск. Почему я говорю — отсылает заранее? Несомненно, уже всполошились родители Белоцерковца, в консерватории неспокойно. Потом арест, заключение, бомбежка, побег. Куда? К Митенковой.

Снова заговорил Коршунов:

— Почему Комаров не вышел из «подполья» при немцах? Ведь он убил сына советского работника: отец Белоцерковца же был зампредом райисполкома в Ленинграде, который так ненавидел Гитлер. Сидел в заключении. Причем доказать это ничего не стоило: Лосиноглебск был в руках у немцев…

Жаров пожал плечами.

— Одно дело совершить убийство, может быть, в состоянии аффекта. Присвоение рукописей тоже можно объяснить. Но измена Родине… Это крайний порог, за это расстрел. Не распространяется даже закон о сроках давности.

— На убийства — тоже, — сказал я. — На какой почве, по вашему мнению, произошла драка?

— Об этом свидетельствуют письма: оба любили Митенкову. Ревность. Есть такая песенка «Третий должен уйти…». Но ведь никто не хочет быть этим третьим, никто не хочет уходить. Такое бывает только в песнях.

— С ними на пляже была сестра Комарова Таисия, — сказал Коршунов. — Подруга Митенковой.

— Ну и что? — спросил следователь.

— Почему Белоцерковец обязательно был влюблен в Митенкову?

— Юрий Михайлович, я прежде всего исхожу из фактов. У нас есть его письмо к Митенковой: «Крепко целую, твой Павел». Комментарии, как говорится, излишни.

— Еще вопрос, — вставил я. — Странно, в консерватории исчезают два студента, и это не вызвало тревоги.

— Да в то время многие исчезали, — сказал Коршунов. — Война, бомбежки…

— Конечно, конечно, — согласился я. — Да, Юрий Михайлович, у вас есть возражения Константину Сергеевичу? Я не ошибаюсь?

— Как вам сказать, Захар Петрович, по-моему, ясность нужна во всем. Получается так: Комаров, может быть, убит, а может, остался жив. И убийство Белоцерковца не доказано…

— Комаров взят под стражу в связи с убийством, — сказал Жаров.

— В качестве подозреваемого в убийстве, — поправил я.

— Именно. Более того, — продолжал инспектор угрозыска, — сам факт смерти Белоцерковца не был установлен.

— Он не вернулся в Ленинград. Это раз, — возразил Жаров. — Его никто больше не видел. Это два. Часы — три. Окровавленная рубашка — четыре, — перечислял следователь. — Ну, допустим, Белоцерковец не был убит на пляже 15 июня. Где же он?

— У Митенковой. Этот самый Домовой, — сказал Коршунов. — Музыку пишет? Пишет. И ведь, как говорят знающие люди, именно своим стилем. Из года в год хуже? А почему он должен сочинять лучше? Я в этих вопросах не разбираюсь, но как в его положении вообще можно было сочинять ее, музыку? Конечно, для него это единственная отдушина. Но добровольное заточение свое дело делает. Доходит человек. И душой и телом. Понятно, почему талант сошел на нет.

— Начнем с того: зачем ему прятаться у Митенковой?

— Напакостничал так, что испугался Комарова.

— Например? — Жаров был теперь в роли оппонента и наступал на Коршунова весьма напористо.

— Может, он стащил у Геннадия какую-нибудь идею, произведение. Плагиат называется. Бывает такое?

— Бывает, — милостиво согласился следователь.

— Вот он и говорит ему: «На тебе часы, они твои». Тогда это была большая ценность, не так ли, товарищ прокурор?

— Да-да. Часы имело меньше людей, чем сейчас имеют автомобили.

— Пускай не плагиат, а что-нибудь другое, — продолжал Коршунов. — Может, этот самый Белоцерковец заложил друга, выдал там что-нибудь. Иной раз предательство между друзьями паче любви к девушке разжигает вражду.

— Но почему это произошло именно в тот день? Они мирно провели 14 июня. Заметьте, Комаров пригласил Белоцерковца к себе домой, на день рождения.

— Об этом сказать не могу, — пожал плечами Коршунов. — Какая-то причина для драки была. Может, сестра? Гадать не хочу.

— Наверное, все-таки Митенкова, — подсказал Жаров.

— Может быть, и она, может быть. Во время драки Павел понял, что пощады от Комарова не будет. И бежал позорно к Митенковой. Хотя бы на время, пока улягутся страсти. Его побег приняли за убийство… А тут война. Пока Белоцерковец очухался, пришли немцы. Вот он и продолжал прятаться. Выйти нельзя: сын ответственного советского работника. Немцев прогнали — он теперь боится своих: дезертир. Так и просидел до наших дней…

— А Комаров? — спросил Жаров.

— Комаров, наверное, действительно погиб при бомбежке. — ответил Коршунов.

— Как это могла Митенкова спрятать в мирное время у себя парня, когда дома отец, брат? Девчонке-то еще восемнадцати не было… Соседи, слухи. Ведь Белоцерковец исчез до войны. Неувязочка, Юрий Михайлович. А Комаров к ней обратился в войну. Отец и брат на фронте, от матери нет известий. Совсем другое дело:

— А почему сразу к ней? Не обязательно. Он мог перебиться у кого-нибудь сначала. Смотрите, какое положение у того и этого. Павел — вольный казак, а не беглый арестант. Живи, где хочешь…

— И все-таки мотивы возможного приезда Белоцерковца к Митенковой и его страх, заставивший столько лет просидеть взаперти, для меня непонятны, — сказал следователь.

— Розыск Комарова был объявлен? — спросил я.

— Нет, — ответил Коршунов. — Семье объявили, что он погиб.

— А Белоцерковца разыскивали?

— Нет. — Инспектор угрозыска пожал плечами. — Его считали убитым 15 июня сорок первого года.

— Выходит, оба могли не только умереть, но и остаться в живых?

— Могли, — согласился следователь.

— Вполне, — подтвердил инспектор угрозыска.

10

Осень незаметно перешла в зиму. Последние недели года всегда пробегают быстро, второпях, рождая бумажную метель разных отчетов, справок, предложений и проектов на грядущий год. Кто-то сравнил январь в календаре с понедельником в неделе… Действительно, январь, как правило, всегда тянулся для меня долго и мучительно. Было очень много работы.

Под моим надзором находилось много дел. В том числе — которые расследовались органами милиции… Так что выделять Жарова особо я просто не имел времени. Хотя дело Домового числилось одним из самых трудных.