Приключения-76

— Ты не глуп, урус. Значит, должен понять, что такое — сыграть на противоречиях. Пока немцы — враги англичанам, они нас поддержат.

— Но ведь не вы им нужны. Не курды, не ваша свобода. Им нужна нефть и граница с Советской Россией.

— Опять ты прав! — Шейх хлопнул Андрея по колену. — Но немцы пока далеко, а англичане уже здесь. Нас из английских винтовок убивают. Они умеют делать винтовки.

— А у немцев лучшие в мире цепи, — сказал Андрей. — Их выковывают из золингенской стали.

Шейх долго молчал.

— Теперь и ты знаешь, кто я, — сказал он. — Ты и немец... Да... А больше никто. Они думали, как начнут новый газават против большевиков, так и пошлют курдов, чтоб вместо них умирали. А Газими как знамя был им нужен.

— Да, — произнес Андрей. — Все у них хитро продумано.

— Ладно! — Шейх снова хлопнул Андрея по колену. — Чем больше воды, тем лучше для мельницы. Поправляйся, урус, и помни: когда я узнал, что ты защитил моего сына, я поклялся тебе бахтом [4] . Но я верю: ты не употребишь во зло то, что узнал обо мне и сыне. Не то...

4

У курдов клятва «бахтом» — обещание спасти человека от смерти.

Андрей потрогал повязку на плече.

— Не то — кинжал войдет на ладонь левее? — спросил он.

— С тобой легко разговаривать, — сказал шейх.

— Вам клятвы нужны? — спросил Андрей. — Что ж: пусть и род мой рассеется по ветру! Только для меня не в клятве сила.

— А в чем?

— В вере.

Шейх долго смотрел на Андрея.

— Я уйду ночью, — сказал Андрей. — И не тревожьтесь: я вас не выдам.

— Оставайся, пока поправишься, — сказал шейх. — Искать тебя здесь не станут.

— Там сейчас туго приходится одному человеку.

— Юзбаши твоему? — спросил шейх. — Дурень он: и большевиков ненавидит, и своих не жалует. Вот они его и мучают. — Он покачал головой. — Уходить тебе можно не раньше пятницы.

— Тогда вот что... — начал Андрей.

— Говори, урус.

— По соседству с вами живут русские. Антоновы. Художник с дочерью.

— Фрейлейн Ася? — Шейх наклонил голову.

— Да. Я буду благодарен, если вы сообщите ей, что я жив.

— Хорошо, — сказал шейх и быстро поднялся наверх.

Прошло около часу. Андрей забылся: усталость и потеря крови давали себя знать. Легкое прикосновение заставило его вздрогнуть. Он приподнялся, широко раскрыв глаза. Рядом была Ася.

— Ну и ну! — только и произнес Андрей.

— Вам больно? — спросила Ася, указав на его плечо.

— Проходит.

— Я осмотрю и перевяжу как следует, — решительно сказала Ася. Она достала из сумочки бинты и лекарства.

— Не надо, — сказал Андрей. — Я рад, что вы здесь. Посидите рядом.

— Нет! — возразила Ася, быстро сняла повязку и поднесла поближе лампу. — Чем он вас лечит? — воскликнула она удивленно. Глаза ее смотрели на Андрея участливо и радостно. — Чудесные снадобья у этих туземцев, рана уже заживает, — сказала она и спросила, вздохнув: — Что же это вы натворили, Андрей Дмитриевич? А!

Он улыбался.

— Теперь даже князь Синяев усомнится.

— В чем?

— В том, что вы красный. Разве стал бы большевик ни за что ни про что впутываться в эту историю с мальчишкой?

— Вы хорошо знаете большевиков, Асенька, — сказал Андрей и усмехнулся, скривив, как всегда, угол рта. — Вы читали в тутошних газетах о комиссарах в кожаных штанах — как они на кострах зажаривали дворянских младенцев.

Впервые Ася посмотрела прямо в лицо ему.

— Боже! — воскликнула она. — Почему это у вас — человеческий взгляд? У вас, а не у князя Синяева, не у Терского — интеллигента и сноба?

— Не забывайте, Асенька: я — генеральских кровей.

— Я, кажется, тоже начинаю этому верить.

— А кто еще?

— Поручик Аскар-Нияз — прежде всех. Слышали бы вы, как спорил с ним из-за этого князь Синяев! Он даже клятву с поручика взял.

— Какую?

— Сейчас я могу рассказать. Все равно это звучит смешно: поручик поклялся, что если он ошибся в вас, то собственноручно вас убьет.

— Задушит? — спросил Андрей. — Или отрубит голову, как здесь принято?

— Не шутите этим, — Ася вздохнула. — Вы не представляете, сколько ужасов произошло здесь, у меня на глазах...

— Чего мне бояться? — спросил Андрей. — Я радиотехник, коплю деньги, чтобы перебраться в Париж. Ну, вступился за мальчика, которого едва не погубили злые люди. Предположим, меня по тутошним законам за это должны наказать. Ну и пусть! — И попросил. — Пощадите меня сегодня, Асенька. Давайте поговорим о более приятном.

У дома Мирахмедбая Андрея ожидал жандарм. Это был молодой учтивый человек в каракулевой феске. Он предполагал, что, увидев его, Андрей бросится в сторону, и сделал предупредительное движение рукой, но Андрей двинулся прямо на жандарма и спросил:

— Я нужен вам?

— Не мне, — ответил жандарм. Он хотел отвернуть лацкан, но Андрей отмахнулся.

В большой комнате сидел в кресле офицер.

— Господин Долматов! — произнес он. — Рад, что вы нашлись. — Он поднял от бумаг лицо с твердыми бронзовыми щеками.

— Мы уже встречались, — сказал Андрей. — Приветствую вас! Но не понимаю, почему меня пригласили сюда, в жандармерию, а не в полицию? — спросил Андрей.

— Любопытно, что вы сами предполагаете?

— Я думаю, речь пойдет об этой печальной истории с мальчиком, моим помощником.

— Да, это очень прискорбно, — согласился офицер.

— Я ранен в правое плечо, но убийца хотел всадить мне нож под левую лопатку. Счастье мое — я вовремя повернулся.

— И кого же вы увидели?

— Лицо убийцы было закрыто белой повязкой, а папаха надвинута почти на глаза...

— Прямо как в страшном романе, — чуть усмехаясь, сказал офицер и бросил четки на стол. — Довольно играть в жмурки, господин Долматов! Где вы провели ночь? Кто оказал вам помощь?

— Вот об этом, господин офицер, я не скажу.

Офицер гмыкнул:

— Дама! — произнес он с вызовом. — Кодекс аристократической чести велит вам молчать. Но я помогу вам Кое-что понять. — Офицер позвонил и приказал вошедшему помощнику: — Поручика Аскар-Нияза — сюда!

Аскар-Нияз подал правую руку и поморщился, когда Андрей пожал ее.

— У вас болит рука? — спросил Андрей.

Аскар-Нияз буркнул что-то неопределенное.

— Какого черта всем вам — от грязного купчика до жандармерии дался этот сопливый мальчишка Касым? — спросил он.