Приключения атома

Жизнь юноши в селе

Нашему юноше уже было около 15 лет. Летом вставали рано, с восходом солнца. Накануне ещё президент распределял работы между жителями посёлка. Некоторых из них не было на месте. Они отбывали разные повинности. Одни были в шахтах, другие на фабриках, третьи служили в колониях больных, глухих, слепых, хромых и т. д. Хоть и было увечных и больных немного, и повинность эта была кратковременной, но всё же была.

Распределение работ изменялось только медленно, было делом чересчур обычным, шаблонным и не затрудняло, списки прошлого года изменялись лишь незначительно.

Была весна, и юноша назначался на пахотные работы. Отец учительствовал, мать была дежурной в детском саду. Меньшие братья отправились смотреть, слушать и делать – в школу. Один из братьев, по способностям, жил в уезде и посещал высшее училище. Грудных младенцев в семье не было. Солнце ярко светило, но было прохладно. Вместе с другими юноша отправился в хранилище машин. Привёл в движение мотор и покатил к данной для распашки местности. 4 часа разъезжал взад и вперед на своем автоплуге. Юноша взрывал землю. Надо было тщательно следить и за работой машины и за разрыхлением земли. Труд не особенно утомительный. Он был прекрасен утренней свежестью, окружающим простором, благоустройством, безмятежностью души селянина и более всего его юностью. Солнце поднялось высоко, время шло незаметно, много земли было вскопано. Послышался громкий сигнал к прекращению работы. Подняв ножи, юноша покатил обратно в село. Хотелось есть. Машина была очищена от земли и прибрана. Юноша отправился в общую столовую. Там сошлось уже несколько десятков человек. Завтрак был готов, посуда расставлена. Стояли на столах холодные блюда, вода, множество овощей и фруктов, молоко и другие не вредные напитки.

Хотя свежих фруктов и не было в данной местности ранней весной, но не надо забывать, что в других местах земли была осень. Плоды доставлялись и оттуда, и с экватора. Были и запасы-консервы. Подавалось и горячее.

Прислуживали отбывающие столовую повинность юноши и девушки. Бывал и наш юноша в такой же роли, когда приходила его очередь.

Насытившись и отдохнувши, часа через два, юноша отправился на садовые работы: опиливать сухие сучья, обирать червей, рассаживать молодые деревья и делать прививки. В этом прошло ещё 4 часа.

Часа в два собрались там же обедать. Обед был обильнее. После него, часа в 3 дня, юноша мог считать себя свободным от обязательных работ. Он шёл в собрания, на лекции, на свои личные добровольные труды: для себя или для пользы общества. После обязательной работы, свобода была особенно приятна.

Распределение работ менялось сообразно погоде, времени года, состоянию людей и т. д. Так, в холодную погоду предпочитался мускульный труд, в жаркую – надзор за работою машин.

15-и летний юноша уже заглядывался на девушек и находил удовольствие в общих собраниях молодых людей обоего пола. Но все женщины ему казались прекрасны, и половая жизнь ещё не очень его занимала…

Женитьба

Шли годы, завязывалась дружба теснее. Взор юноши останавливался на немногих и, наконец, притянулся к одной. Он был счастлив взаимной симпатиею и скоро женился. Оба осматривались врачами. Получено, как обычно, разрешение президента.

Избрание президента. В уездном обществе

Теперь они зажили вдвоем в небольшом домишке. Прошло ещё несколько лет. Муж был избран президентом и половину времени должен был проводить в уездном общежитии. Жена и дети, по закону, могли следовать за ним, хотя и без прав голоса. Права жены оставались только в селе.

В уездном общежитии они получили семейную квартиру во внутренней части дома. Она была довольно светлая, хотя и не имела окон наружу. Но рифлёные стеклянные стены отлично пропускали свет, не пропуская образов и очертаний. Благодаря этому, ни из их комнаты в соседние, ни обратно, совершенно ничего нельзя было разглядеть. Видны были только какие-то движущиеся пятна.

Грудное дитя было с ними. Остальные дети размещались в специальных детских, сообразно их возрасту. За ними был уход дежурных. Они их мыли, кормили и учили. В спальне было очень тепло и могло быть ещё теплее, стоило только повернуть температурный кран. Когда раздевались и ложились, температуру повышали.

В этих зданиях одежда была не в ходу, так как температура была произвольно близка к температуре человеческого тела. В домах не только спали, но и ходили совсем раздетые и босые, если не считать коротеньких изящных шаровар для обоего пола и, сверх того, прелестного нагрудника для женщин.

Жизнь в общежитии не только была гораздо удобнее, комфортабельнее, опрятнее, но и экономичнее. Тратилось меньше топлива, воды, дезинфекционных средств, одежды и т. д.

В спальне был чистый рай, если не считать забот о грудном дитяти! Но и оно, будучи в тепле, сухости и чистоте, было спокойно. Для ребенка было особенное отделение, с особым регулятором температуры, где она повышалась и была ещё ближе к теплоте тела дитяти.

Насекомых, пыли, бактерий – никаких следов, так как воздух непрерывно проходил через особые фильтры и оставлял в них пыль и убитые бактерии. В каждой камере было и регулирование составом воздуха.

Ребенок обмывался тут же в ванне с проведённой теплой водой. Но родители мылись и чистились в особых уборных и ванных – для женщин особо и для мужчин также.

Спальни с более низкой средней температурой были дальше от центра и назначались для холостых. Одна спальня для мужчин, другая для девушек, особая – для детей.

Ещё более прохладные комнаты прилегали к крайним прозрачным стенам общежития. Там же были собрания, школы, аудитории, мастерские, прогулочные и разные другие залы – для чтения, размышления, разговоров, работы и т. д.

Даже спальни были так светлы, уединенны, чисты и удобны во всех отношениях, что могли служить для самых разнообразных целей.

Ни одна комната не загромождалась ничем лишним. Были только легкие стулья, кресла, столы и постели из сетки и холстины. Всё поразительно легкое, часто висячее, полупрозрачное, тонкое, чистое, легко возобновляемое и очищаемое. Всё можно убрать в несколько секунд, приткнув к стенам, или подняв к потолку.

Красоты, изящных украшений, разных статуэток, фотографий, альбомов – ничего этого тут не было, если не считать красоты людей, их простых и всегда чистых одежд и их благоухающих тщательно обмытых тел. Иногда они украшали себя каким-нибудь цветком, букетом или венком. Были и другие украшения из металлов и камней. Это были очень художественные вещи, в виде искусственных цветов, брошек, застёжек. Но украшениям этим был предел в виде доводов рассудка, общественного разума и законов.

Красота неодушевлённая была более в особых залах, посвя-щённых изяществу. Она была также в гармонии здания, его целесообразности, в удобствах, роскоши мастерских, в прозрачных стенах, в чудесных видах, в садах, полях и во всей окружающей высокой культуре. Не было даже в здании цветов. Ими можно было любоваться в садах.

Был прекрасен закат солнца, звёздное небо, метели, снега, ливни, дожди, грозы, вихри, восход светила. Всем этим можно в волю наслаждаться, сидя в тепле, тишине и покое, – через зеркальные стены здания, через множество чистых окон, вделанных в металлический каркас общежития.

Кроме звезд, ночью сияли электрические огни поездов, дорог, сёл, соседних общежитий, фабрик, аэропланов и дирижаблей.

Неподвижные огни были подобны созвездиям, только они часто составляли красивую и правильную фигуру, а подвижные – то внизу, то в высотах были подобны кометам и планетам.