Приключения бывшего мичмана

Итог его поездки напрашивался сам собой: Пьянству — бой!

9 мая — день третий — Победы

Во время завтрака наша сказочная затейница Ольга Владимировна со своими помощницами устроила мини–концерт, посвященный Дню Победы, любимому всенародному празднику. Поздравили ветеранов Великой Отечественной войны, которых оказалось всего два человека, в том числе и мой знакомый — Николай Васильевич. Потом начали чествовать узников концлагерей и детей войны.

На отдыхающих это произвело потрясающее впечатление, настолько все были тронуты душевным отношением персонала санатория. У кого–то, как у моей соседки по столу, Надежды из Санкт — Петербурга, недавно перенесшей инсульт, на глаза навернулись слезы, а у Симы, также приехавшей из Питера с внуком Глебом, в горле застрял ком. Какой уж тут завтрак — все были растроганы, одни не скрывали слез, а другие украдкой смахивали их рукавом, еще кто–то просто глаз не поднимал.

После завтрака участники празднества пошли на поляну, где развели костер, устроили конкурс военной песни, танцы, на которых в нашем кругу зажигал Василий Иванович, а бэк–данс обеспечивали Галина и Анна.

А потом мы с Анатолием, приглашенные через Галю и Анну на шашлыки, пошли на другую, более удаленную полянку, что была у озера Должина. Кроме трех мужиков — Анатолия, Александра и меня — тут были женщины в количестве семи прекрасных лесных нимф и одной, ну прямо–таки великолепной Бабы Ешки.

Шашлыки были приготовлены из свиной шеи, форели и ребрышек. Пока Саша колдовал над этой вкуснятиной, мы с Анатолием, не допущенные к процессу, только и делали, что ели и пили, и так повторялось великое множество раз. И для женщин это был прекрасный повод, чтобы над нами мило подшучивать. А шашлыки получились отменными, мы только пальчики облизывали, особенно впечатлила форель, с которой жир так и тек, оставляя следы на чумазых устах и грязных от копоти костра ладошках.

В компании было весело. И здесь мы, наконец, перезнакомились друг с другом: с магом и волшебником нашего стола Александром из Толочина и его милой подругой Валей из Копыля, которые очень нежно и бережно относились к своему замечательному чувству и в первую очередь друг к другу. На мой взгляд, это важно. Ведь в повседневной спешке мы иногда забываем, а подчас даже намеренно игнорируем это. Александр — пятидесяти семи лет, высокий ростом и крепкого телосложения, с мужественным лицом — оказался замечательным и добрым товарищем. Скажу как бывший подводник и милиционер, что я бы с ним не только в разведку пошел, но и по бабам тоже… Ой, простите, что–то меня в моих откровениях слегка занесло не туда.

Там же мы познакомились со Светой из Орши, Валентиной из Минска и Леной из Пскова, которая была с фотоаппаратом и все щелкала его затвором. Я тоже не терялся и делал кадр за кадром. Иногда мы с нею, словно шпаги, скрещивали лазерные лучи своих фотоаппаратов, перекрестно ловили самый удачный момент этой летящей на ветрах времени жизни. И потом договорились, что обменяемся электронными адресами, чтобы сбросить друг другу фотографии.

А душой компании была, вы не поверите, чаровница из города Орши — девушка лет восьмидесяти, которая травила анекдоты, как заправский боцман якорную цепь. Звали ее Светлана Иосифовна. Эта девушка с клюкой за словом в карман не лезла, достаточно было спровоцировать ее простой шуткой или немудреным розыгрышем, чтобы она отвечала по всем канонам дворовой или уличной словесности — острым словцом, которое при необходимости могло перейти и в непечатное выражение с вывертом. Но ведь не зря говорят «из песни слова не выкинешь», вот Иосифовна и не выкидывала, иной раз даже наоборот — подкидывала, что хворост в костер, для поддержания нашего искрометно веселого и доброго настроения.

В процессе общения я рассказал историю о том, как мама назвала меня в честь прадедушки. И получилось так, что женщины, не знавшие моего имени, ухватились за возможность восполнить пробел, почти не напрягаясь. Но бесплатного приложения к рассказу не получилось, ибо я историю–то поведал, да имени ни своего, ни прадедушки не назвал. Чаровницам пришлось слегка напрячься, что оказалось им не по силам, и они приступили к банальным расспросам:

— Так как же все–таки звали твоего прадедушку?

До поступления из аудитории этого вопроса я продолжал витать в романтических облаках в ожидании игры, примерять на себя роль инкогнито, таинственного парня. Но так как чаровницы не взяли с собой воображение и поставили вопрос ребром, то я, проявив потрясающую проницательность, наконец, догадался сознаться.

Чаровница без воображения — это страшная сила.

Когда мой друг Алексий пребывал промеж двух законных браков, то знакомые сердобольные тетки пытались познакомить его с «одной очень хорошей девушкой». Сказать, чтобы он велся, так и не очень, но об одном случае рассказал.

У него на работе была сотрудница в два раза старше, которая, тем не менее, всегда обращалась к Алексию на «вы» и по имени отчеству. Надежда Прохоровна по натуре была добросовестной и ответственной. Вот и она тоже прониклась «несчастливой» судьбинушкой такого славного парня, его жизнью без брака, поэтому пыталась приложить свою руку к созданию новой ячейки общества. На примете у нее была по всем параметрам достойная кандидатура — высокая и стройная, милая и симпатичная, строгая и щепетильная. С этой девушкой у Алексия случилось несколько встреч. Должен подчеркнуть, что Надежда Прохоровна как истинный мастер сватовства каждую встречу обставляла железобетонной легендой типа дня рождения или свадьбы. Несмотря на привлекательную внешность девушки (Алексий говорил, что кое–кто из его друзей был приятно удивлен ее красотой и даже завидовал ему белой завистью) что–то в ней ему не нравилось. Но что именно, он и сказать не мог.

Самым удивительным в их встречах был результат. Тот, кто хорошо знает Алексия, могут даже не поверить, что это правда. Дело в том, что мой друг — серьезный спортсмен, и естественно никакого спиртного не употреблял. А тут просто–напросто каждый раз нажирался, как скотина! Почему так получалось только с ней, объяснению не поддавалось. Конечно, он старался вести себя прилично, насколько у него это получалось. А получалось, наверное, не лучшим образом, потому что концовок встреч с этой барышней он не помнил.

В итоге и при обоюдном согласии они с этой замечательной красавицей разошлись, не успев натворить и наговорить друг другу гадостей.

Вот загадка природы: почему с одними женщинами мы, мужчины, умнеем, делаем карьеру, пишем стихи, а с другими — пьем и безобразничаем? Я думаю, все зависит от женского воображения. Как еще назвать это волшебное качество?

А вечером, как обычно, были танцы. Пришел я туда как на службу и по быстро возникшей привычке забился в уголок. Сижу и наблюдаю за публикой, при этом никого не трогаю и даже ни к кому с приглашением не пристаю. Но не тут–то было.

Девушка, примерно сорока пяти лет, по имени Инна, из Бешенковичей, — весьма активная и подвижная как в танцах, так и в жизни — зажигала в середине площадки. Однако ей, видимо, не доставало интима, и она, подойдя к выключателю, себе, а заодно и всем сделала темно. И продолжила зажигать там же и, как вы понимаете, не свет в окошке. После окончания соло Инна, намаявшись, будто цепом работала, еле волоча ноги, добралась до меня и устало плюхнулась на сиденье слева. И в этом, понятное дело, ничего удивительного не было, если бы не два малюсеньких обстоятельства. Первое — ее кавалер, моложавого вида, лет на пятьдесят, сидел в двух метрах справа от меня. И второе — ну просто совсем крохотная деталюшечка — Инна, как купеческая вдовушка своему приказчику, то есть мне, положила на колено свою хоть и правую, но весьма шаловливую ручку. Я-то понял, что она в темноте, которую сама же и сотворила, просто перепутала кавалеров, тем более у нас с ним были одинаковые на ощупь вельветовые штаны. Но ведь… все могло быть и не так, а оказаться коварным экспромтом этой вертихвостки, завидевшей меня, скучающего, и позарившейся на мой покой. Она могла задумать проказу, чтобы лишить меня этого достояния.