Приключения Фарго
Шрифт:
— Не Жозефина? — спросил Сэм.
— Нет, другая. В тысяча восемьсот девятом Наполеон развелся с Жозефиной, по примеру Генриха Восьмого объявив причиной развода отсутствие наследника. Он женился на Марии Луизе, дочери австрийского императора, которая родила ему сына.
— Гм, продолжай…
— Примерно год спустя Наполеон бежит с Эльбы, возвращается во Францию и вновь собирает армию. Испугавшись грозного противника, Людовик бросает трон и страну; Наполеон вновь одерживает верх. Это и стало началом так называемых Ста дней — на самом деле все продлилось и того меньше. Менее трех месяцев спустя, в июне, Сто дней завершились окончательным разгромом Наполеона. Англичане и пруссаки наголову разбили французскую армию, обескровленную долгими
— От рака желудка, — подсказал Сэм.
— Это общепризнанная версия, но многие историки полагают, что Наполеона убили: отравили мышьяком.
— Итак, — подвела итоги Сельма, — вот мы и вернулись к «утраченной коллекции». Миф возник в тысяча восемьсот пятьдесят втором году, когда некий контрабандист по имени Лионель Арьенн, исповедуясь на смертном одре, признался, что в июне восемьсот двадцатого, за одиннадцать месяцев до смерти Наполеона, в одной из таверн Гавра к нему подошел военный, всецело преданный опальному императору. Арьенн называл его просто «майором». Бонапартист нанял Арьенна, чтобы тот довез его на своем корабле — шхуне под названием «Сокол» — на остров Святой Елены; там они должны были забрать груз и доставить в секретное место — место военный обещал назвать после того, как они отплывут с острова. По словам Арьенна, шесть недель спустя они достигли берегов Святой Елены; в небольшой, затерянной меж скал бухте их встретил человек на весельной шлюпке с обещанным грузом — деревянным ящиком примерно два фута в длину и фут в ширину. Встав к Арьенну спиной, майор открыл ящик, проверил его содержимое, снова запечатал… и вдруг выхватил меч и зарубил человека в шлюпке. Тело обмотали куском якорной цепи и сбросили за борт. Шлюпку затопили… Так вот: дойдя до этого места, старый контрабандист испустил дух — оборвал рассказ на полуслове, унеся с собой в могилу тайну ящика. Ни о содержимом, ни о том, куда они с майором перевезли груз, он рассказать не успел. Казалось бы, тут истории и конец… и, наверное, так бы оно и было, если бы не Лакано.
— Частный виноградник Наполеона, — снова не преминул блеснуть эрудицией Сэм.
— Правильно. В то время как Арьенн в компании таинственного майора направлялся к острову Святой Елены, неизвестные злоумышленники сожгли виноградник Лакано, который французское правительство милостиво оставило Наполеону в числе прочей собственности. Посадки, винодельня, бочки с вином — все было уничтожено подчистую. Даже над почвой кто-то постарался, засыпав солью и щелоком.
— А семена? — спросила Реми.
— И их тоже. Вообще-то название Лакано использовалось намеренно. На самом деле семена сюда привозили с Корсики, из области Аяччо-Патримонио. Наполеон велел Аршамбо создать новый сорт, что тот и сделал, применив технику перекрестного опыления. Самое интересное, что по приказу Наполеона семена винограда Лакано хранились на надежно охраняемых складах в Амьене, Париже и Орлеане. Если верить легенде, не успело пламя пожара охватить виноградники, как все семена таинственным образом исчезли. Так виноград Лакано, росший только в этой прибрежной области Франции, был утрачен навсегда.
— Гм… — сказала Реми, — давайте на минуту представим, что за всем этим стоит реальная история. Вот что мы имеем: находясь в ссылке, Наполеон через тайного посланника — ну, не знаю, почтовым голубем там или как-то еще — передает своему главному виноделу Анри Аршамбо приказ изготовить последнюю партию и переправить ее на остров Святой Елены, затем выходит на верных людей во Франции и велит сровнять виноградник с землей, отравить почву, похитить и уничтожить семена. Вина не стало, а виноватых — простите за невольный каламбур — так и не нашли. Через несколько месяцев
по распоряжению Наполеона некий майор приплывает на остров Святой Елены и тайком вывозит последнюю партию в неизвестном направлении, — Реми перевела взгляд с Сельмы на Сэма и обратно. — Я верно излагаю?— Звучит убедительно, — сказал Сэм.
Все трое застыли, вдруг увидев стоящую на столе бутылку другими глазами.
— Сколько она может стоить? — спросила у Сельмы Реми.
— Считается, что в ящике, вывезенном майором и Арьенном с острова Святой Елены, находилось двенадцать бутылок. Судя по всему, одна бутылка успела разбиться. Если бы ящик уцелел… цена коллекции составляла бы девять — десять миллионов… среди ценителей, разумеется. Но ящик, я так понимаю, не сохранился, поэтому цена будет существенно ниже. В общем… По моим расчетам, каждая такая бутылка стоит от шестисот до семисот тысяч долларов.
— За бутылку вина! — выдохнула Реми.
— Не говоря уже об историческом и научном значении, — сказал Сэм. — Не забывай, речь о сорте винограда, который давно считается исчезнувшим.
— Ну и какие теперь планы? — спросила Сельма.
— Значит, Шрам охотится за вином, а не за «UM-34», — сказал Сэм.
— По мне, так он мало смахивает на ценителя, — добавила Реми.
— Ага. Судя по всему, он на кого-то работает. Я пока сделаю несколько звонков, подергаю за ниточки, может, и удастся кое-что выяснить. Сельма, а ты тогда позвони Питу и Венди, введи их в курс дела. Что скажешь, Реми?
— Согласна. Сельма, узнай как можно больше о Лакано. Нам нужны любые подробности: все о бутылке, об Анри Аршамбо. Ты знаешь, как это делается.
Сельма что-то черканула в блокнот.
— Я этим займусь.
Сэм напомнил:
— Когда введешь Пита и Венди в курс дела, засади их за исторические документы эпохи Наполеона. Нужно выйти на след таинственного майора. Пусть проштудируют все, от корки до корки.
— Понятно. Только вам кое-что надо знать. В состав чернил с этикетки входит порошок из цикады слюнявой. Этот вид встречается только на островах Тосканского архипелага в Лигурийском море.
Сэм понял, куда она клонит.
— Где находится остров Эльба…
— И где, — подключилась Реми. — Наполеон провел первую ссылку. За шесть лет до предполагаемой вылазки Арьенна и майора на остров Святой Елены… за тем самым вином.
— Либо Наполеон составил план, когда был на Эльбе, либо он захватил чернила с собой на остров Святой Елены, — сказал Сэм. — Возможно, мы никогда этого не узнаем. Сельма, приступай к своей части работы.
— Ладно. А вы двое?
— А мы займемся чтением дневников, — отозвалась Реми. — Эта бутылка была на борту «UM-34», ее там оставил Манфред Бем. Сумеем выследить «UM-34» и Бема — выясним происхождение бутылки.
До поздней ночи они провозились с дневником Бема и корабельным журналом «UM-34». Реми отмечала в дневнике места, которые, как она считала, могут помочь им лучше понять характер немецкого подводника. Сэм в обратном порядке восстанавливал путь, проделанный субмариной до места последнего упокоения, — вычисляя порт отправки.
— Вот, — сказала Реми, выпрямляясь на стуле и постукивая пальцами по дневнику. — Ключевое имя: Вольфганг Мюллер. Послушай запись от третьего августа сорок четвертого: «Завтра мы с Вольфи, моим братом по оружию, впервые выходим в море. Господи, молю Тебя, дай нам сил выполнить задание и послужить нашей стране, нашей любимой Германии».
— Брат по оружию… — задумчиво повторил Сэм, — и обладатель второй бутылки. Значит, Мюллер также служил в Кригсмарине… Бем — капитан «UM-34», Мюллер — капитан… чего? Может, «Гертруды»? Корабля-базы?…
— Может быть. — Реми взяла мобильник и набрала студию. — Сельма, поколдуешь для нас кое над чем? Все, что сможешь нарыть на моряка Кригсмарине, участника Второй мировой по имени Вольфганг Мюллер. Летом-осенью сорок четвертого он, вероятно, был капитаном какого-то военного судна… Ага, спасибо.