Приключения Гаррета. том.2
Шрифт:
Были ещё люди, которых я не узнал, но уверен, Покойник нуждался в них.
Я поискал взглядом особо важную для меня рыжульку, даже не надеясь на лучшее. Палёная заметила мои поиски:
— Я послала сообщение. Может, она придёт позже.
Я не мог ей ответить. Моя передышка от приветствий закончилось. Люди столпились вокруг меня. Плоскомордый сказал:
— Парень, я не понимаю, ты ли это, разоделся весь как-то странно и дерьмово.
Джон Спасение погладил свою козлиную бородёнку, имевшую другой цвет волос, чем на голове и сказал, что мои вспышки модности отражают явное женское влияние на меня.
Уже третья добрая
— Такое случается, когда вам не нужно зарабатывать себе на жизнь.
На что Плоскомордый ответил:
— Гаррет никогда не работал больше, чем требовалось для того, чтобы не умереть с голода. Ему просто повезло.
В сказанном чувствовалась примесь зависти. Как и я, Тарп работал как можно меньше, но ему никогда не улыбалась удача. Частенько у него не было ничего, кроме одежды на теле.
36
Среди молчавших и не шатавшихся по комнате были Сарж и Плеймет. Хорошенько присмотревшись к Плеймету, я поразился — мало того, что он потерял много в весе, но ещё и сгорбился так, что стал не выше меня. Похоже, он испытывал постоянные мучительные боли.
«Он истощён. Если бы я знал об этом раньше, то сразу постарался бы помочь ему. Без тебя эти люди сюда никогда не приходят. Я пока не знаю, что происходит в их жизни. Из положительного отмечу, что заставил мисс Контагью посылать за знахарем, который работал с мистером Дотсом».
— Шустрый. Убил двух зайцев.
«Вернее только одного. У Плеймета, похоже, развивается рак».
Я проглотил рвавшиеся наружу слова.
Пожав руку, похлопав по спине и обменявшись объятиями, я спросил у Джона Спасителя, где его женщина-акула. Он удивил меня, сообщив:
— Думаю, её не пригласили.
— А как ты тогда пришёл? — вырвалось у меня.
— Я сейчас способен на подобное. Я теперь не прежний Прилипала, которого ты помнишь, — его называли Прилипалой, потому что он ходил как тень за своей подружкой Торнадой, недооценивая себя как личность. — Думаю, она всё равно придёт, решив, что отсутствие приглашения обычная оплошность.
Я взглянул на Палёную. Она старалась вести себя как хозяйка дома, стараясь выглядеть общительной перед гостям. Даже пристрастные люди не могли относиться к ней, как к обычной крысючке.
Переодетые Белинда и Генерал Туп для маскировки ни с кем не общались, кроме обмена короткими репликами с Джоном Растяжкой.
Чем больше я смотрел на толпу, тем больше она мне казалась. Мой взгляд постоянно натыкался на незнакомых мне людей. Я видел, как помощники Джона Растяжки помогают Дину разносить напитки, видел и знакомых, присутствия которых на тематическом вечере «давайте-решать-что-нам-делать-с-Морли-Дотсом» не ожидал.
Кабинет Палёной тоже был открыт для толпы. Люди шастали туда-сюда в поисках подходящего собеседника. Вход к самому Морли был запрещён. Трое самых злобных негодяев Джона Растяжки стояли на страже и имели разрешение на причинение боли тем, кто не понимает намёков.
Были и исключения, для встречи один на один и под присмотром. Для Саржа, Плоскомордого, Белинды и меня.
Как только толпа перестала обращать на меня внимание, Белинда и Генерал подошли ко мне. Туп пожал руку и рассказал, как хорошо я выгляжу, а потом добавил, про то, как замечательно, что у меня снова проснулся гражданский интерес. Я сохранил серьёзный
вид и не стал спрашивать его о том, когда это я раньше проявлял гражданское мышление. Он спросил:— Мы можем незаметно уйти на кухню, ненадолго? Здесь негде уединиться.
— Не могу вам отказать, — хотя там уединения было, учитывая Дина и его помощников из крысючьего народа, не больше.
«Это может быть важно. Не трать время на пикировку, Гаррет. Я чувствую неминуемый приход кого-то, кто может быть знахарем мисс Контагью. Его разум очень хорошо закрыт. Кроме того начала расти численность бродяг на Макунадо-Стрит».
Мы вошли на кухню, как раз, когда Дин его помощники уже выносили лёгкие закуски на подносах, похоже каждый крысюк нес не меньше своего веса напитков и угощений.
Я начал страдать от мрачных предчувствий, лучше бы Покойник не только воровал из мозгов, а примирил нужных людей, чтобы поговорить о необходимых действиях. И ему ещё надо поместить верные мысли в нужные умы, пока они здесь. А то он разорит меня, если это будет долго продолжаться.
Я схватил кружку и спросил:
— Вам налить?
Он кивнул. Я устроился за переполненным столом.
— Давайте поговорим.
Генерал, казалось, был разочарован.
Он изменился. Усталый, но решительный чиновник средних лет стал старым бюрократом высшего звена.
— Гаррет, я не знаю, что и сказать. Слышал, ты изменился. Мне сказали, что превратился в образцовый субъект Карентийской Короны.
— Я всегда им был.
— Прости, но ты всегда был упрямой, болтливой задницей. Тебя никогда не интересовало продвижение к обществу благосостояния.
Какого чёрта?
— Вы хотите сказать, что я не в восторге от роли, отведённой мне Дилом Шустером в «продвижении».
«Не спорь. Соглашайся. С его точки зрения он прав на сто процентов».
Значит, он знает смысл выражения «общество благосостояния».
— Я тоже тебя люблю.
«Каждый человек имеет на это свою точку зрения, и ты знаешь об этом. Сейчас важно не раздражать наших союзников своими капризами».
Надо научиться сдерживаться. Неужели даже мой партнёр думает, что я откажусь сотрудничать со свистунами, и буду придерживать информацию, чтобы просто дразнить их?
— Гаррет? Ты здесь? — спросил Генерал. — Или ты умер и отправился в ад?
— Прошу прощения. Я был под воздействием чего-то похожего на великое прозрение, — с другой стороны, возможно, это завтрак застрял в животе. — Что ты хотел?
— У моих гвардейцев есть проблемы с моральным духом, и это становится моральной проблемой.
— Надеюсь это не заразно.
— Точно. Всё добро, которое мы сделали, может начать рушиться, если этот бардак будет по-прежнему продолжаться.
— Зря стараешься.
— Ты?… — в его глазах плескалось отчаянье.
— С самого начала нашего знакомства, ты обвиняешь меня или в помехах следствию или хищению улик. И вы бывали правы, иногда, в одном случае из десяти, я совершал подобное в интересах своих клиентов. Я могу понять, почему вы тогда орали, но сейчас не тот случай. Я лишь пытаюсь защитить своего друга, которого чуть не насмерть изрешетили, на случай, если кто-то попытается закончить начатое. Половина присутствующих и несколько отсутствующих здесь людей сказали мне, что я имею право так поступать. И это всё, что я намерен делать. И, как минимум, одна женщина не хочет, чтобы я так много работал.