Приключения кота Тоши
Шрифт:
– Значит, договорились! Теперь только не трусь!
Глава девятая
Идет медведь, а страх впереди него бежит. Полная мешанина. Удирай, князь! Лев в образе кота луну сожрал. Груша хохочет. Кот с ясного неба
Огромный, мрачный Грушетряс Кукурузович шагал к старой груше, а впереди него катилась волна леденящего ужаса. Даже листья на деревьях содрогались и съеживались, а птицам, которые спали в ту пору глубоким сном, снился студеный зимний полдень и деревья, покрытые инеем. Сова на старом, гнилом буке и та забеспокоилась.
– Угу-у, кто ту-у-ут?
–
В тот день медведя безбожно искусали горные пчелы, и в голове у него теперь так шумело и гудело, будто это была не голова, а улей или водяная мельница. Поэтому он был очень сердит и, как только приблизился к Пестрику, сразу схватил его за шкуру и так встряхнул, что у бедного пса все косточки перемешались и все мысли перепутались. Вообще он был так потрясен и настолько смешался, что забыл решительно все, что должен был сказать косматому. С его языка слетали лишь неясные обрывки фраз:
– Лев... кот... спасайся... груша... луна...
– Что ты бормочешь? - заворчал Грушетряс. - Ошалел, что ли, от страха?
И, к великому счастью для нашего Пестрика, он снова встряхнул его, да так, что все его перемешавшиеся косточки стали на место, спутавшиеся мысли распутались, а заодно и язык развязался.
– Почтенный князь Кукурузович, удирай отсюда, пока цел! Тебя ищут два страшных богатыря.
– Какие такие богатыри?
– забеспокоился медведь.
– Лев в образе кота и мышь-гадалка.
– Это еще что за чудеса?!
– перепугался медведь.
– Лучше тебе не знать!
– продолжал запугивать Пестрик.
– Этот кот, этот лев среди котов, вчера разогнал ярмарку, опустошил целый город. Уцелела только одна блоха, и та лишь тем и спаслась, что спряталась в его шерсти. А мышь-гадалка прилетела на землю верхом на хвостатой звезде - такая у нее сила. Она угадывает прошлое и предсказывает будущее. И тебе она предсказала страшные вещи.
– Какие, какие?
– Говорила она, что если ты еще раз придешь на это поле, то быть тебе посажену в огромный улей, и сперва пчелы получат с тебя за мед, а потом дядя Усач рассчитается с тобой за кукурузу. Эх и поплатишься ты шкурой: сошьет он себе из нее шубу и шапку.
– Э, нет, - решил медведь, - больше я сюда не ходок!
– Но ты не бойся, эти предсказания не исполнятся, - успокоил медведя Пестрик, - потому что кот... ну, тот самый лев, о котором я говорил... обещал сожрать тебя вместе со шкурой, как только ты здесь появишься.
– Бр-р-р! А где он сейчас, этот кот-лев?
– Грушетряс задрожал и стал озираться по сторонам.
– Он только что забрался на грушу вместе с Гадалкой. Сначала они съедят луну, а потом в темноте им и с тобой будет нетрудно расправиться.
Грушетряс глянул на ломтик убывающей луны и ахнул:
– Ай-яй! Ведь правда! От луны и половины не осталось. Ну, я пошел!
Неповоротлив был медведь, неуклюж, но теперь он помчался с такой быстротой, что сам не заметил, как проскочил лес насквозь и очутился на открытом месте. Остановился он у последнего дерева, едва отдышался и никак понять не может:
– Как же так получается?!
Выходит, мне и в лесу не укрыться. Только я в одном конце леса хвост спрятал, а голова уже с другого края наружу выглядывает!..Озадаченный Грушетряс глянул на звездное небо и перепугался еще больше: луны там не было.
– Ой, ой! Эти двое с луной уже разделались, а теперь, наверно, за мной охотятся. Спрячусь-ка вон в ту большую пещеру. Там они меня не сыщут.
А пока медведь лез поглубже в темную пещеру, кот, мышь и пес так хохотали, что даже старая груша развеселилась. Она вся затряслась от смеха, и с ее веток посыпались на Пестрика зрелые плоды.
– Ау-вау! - взвыл Пестрик, бегая на привязи вокруг ствола. Перестаньте смеяться, этот град убьет меня!
Услышав грохот падающих груш, старая полевая мышь, жившая в норе под деревом, высунула наружу свою мордочку, но в тот же миг на нее свалился с дерева кот Тоша. Перепуганная мышь юркнула в нору и, заикаясь от страха, пискнула:
– Плохи наши мышиные дела: кот с ясного неба! Так и грохнулся. Видно, конец света не за горами...
Глава десятая
Снова в мешке. Копченое сало дяди Усача. Ореховые башмаки. Скользкий мир. Конь мышей ловит. Километр жизни за вершок веревки. (Из дневника Тоши.)
Свалился я с груши, и вместе со мной упала на землю мышь-гадалка. Увидела она норку под деревом и сказала:
– Друг мой, Тоша! Пойду-ка взгляну, кто живет в этом доме, а ты посмотри, жив ли еще пес Пестрик, уцелел ли он под грушевым градом.
Гадалка юркнула в нору, а я подошел к Пестрику. Бедный пес, изрядно побитый, жалобно проскулил:
– Вы смеялись, животики понадрывали, а у меня от вашего смеха спина болит!
Кукуруза шепталась под ветерком, предвещая близкую зарю. Убаюканный этим шепотом, я вскоре заснул, свернувшись в клубок под боком у Пестрика. Да, заснул крепко - хоть из пушек пали! Сколько я спал, не знаю, но проснулся я...
Горе мне! Проснулся я снова в мешке. Доигрался! На этот раз кто-то засунул меня туда сонного, и теперь этот Кто-то нес меня куда-то, взвалив себе на спину. Нес да приговаривал:
– Я тебе покажу, как чужую грушу трясти!
Вскоре я услышал скрип открывающейся двери, и заманчивый запах копченого сала защекотал мои ноздри. Значит, меня внесли в дом. Затем кто-то - вероятно, тот самый Кто-то, который запрятал меня в мешок, - бросил мешок на пол и развязал его. Надо мной стоял усатый дядька, а над ним я увидел кусок копченого сала, подвешенный к стрехе почерневшей кровли.
– Эй, жена, глянь-ка, какого я мышелова принес!
– буркнул Усач.
Его сердитая жена поглядела на меня и заметила:
– Хитрющего кота притащил ты, муженек! Ворюга он, сразу видно. Вместо того чтобы мышей ловить, он всю ночь за салом будет охотиться.
– За сало не беспокойся, - ответил Усач.
– Я этого кота сейчас так подкую, что ему под кровлю забраться никак невозможно будет.
``О-хо-хо! Где ты, мой добрый дедушка Триша? - вздохнул я. - Тошу твоего подковать собираются. Будто он не кот, а конь!"