Приключения Найджела

— Но ведь вы такая мудрая, матушка Урсула, — ответила девушка, — и можете сами догадаться, что меня беспокоит, без моих рассказов.

— Верно, верно, дитя мое, — ответила польщенная дама, — никто не умеет лучше меня играть в добрую старую игру «Отгадай, о чем я думаю». Уж конечно, твоя маленькая головка только, и думает, что о новой прическе, на целый фут выше, чем прически наших городских франтих, или ты мечтаешь о поездке в Излингтон или Уэйр, а твой отец сердится и не хочет согласиться… Или…

— Или вы старая дура, миссис Садлчоп, — с раздражением промолвила Маргарет, — и незачем вам вмешиваться в дела, в которых вы ничего не смыслите.

— Дура-то я дура, если вам угодно, мистрис, — сказала миссис Урсула, обидевшись, в свою очередь, — но не намного уж старше вас, мистрис.

— О! Мы, кажется, рассердились? — воскликнула красавица. — Но как же можете вы, мадам Урсула, вы, будучи не намного старше меня, говорить о таких глупостях со мной, которая намного моложе вас, но у которой достаточно здравого смысла, чтобы не думать о прическах и Излингтоне.

— Ладно, ладно, молодая мистрис, — сказала мудрая советчица, вставая со стула, — я вижу, мне здесь нечего делать, и мне кажется, раз уж вы лучше разбираетесь в своих собственных делах, чем другие, вы могли бы не беспокоить людей в полночь, чтобы спрашивать у них совета.

— Ну вот вы и рассердились, матушка, — сказала Маргарет, удерживая ее. — Это все потому, что вышли из дома в вечернюю пору, не поужинав. Я никогда не слышала от вас сердитого слова после еды. Дженет, тарелку и соль для миссис Урсулы. А что у вас в этой мисочке, миссис? Мерзкий, липкий эль! Гадость какая! Пусть Дженет выплеснет его в окно или оставит на утро для моего отца, а взамен пусть принесет вам приготовленную для него кружку сухого вина: бедняга никогда не заметит разницы, ибо ему все равно, чем запить свои сухие расчетыэлем или вином.

— Верно, голубушка, вот и я так же думаю, — сказала миссис Урсула, чей мимолетный гнев мгновенно испарился при виде приготовлений к столь изысканному пиршеству, и, усевшись в широкое кресло, стоявшее перед круглым столом, она принялась уплетать лакомое блюдо, которое сама для себя приготовила. Однако не желая пренебрегать правилами вежливости, она настойчиво, но тщетно пыталась уговорить мистрис Маргарет разделить с ней трапезу. Девушка отклонила приглашение.

— Ну выпей хоть бокал вина за мое здоровье, — сказала миссис Урсула. — Бабушка рассказывала мне, когда у нас еще не было евангелистов, старые католические духовники перед исповедью всегда осушали кубок вина вместе со своими кающимися грешниками, а ты моя кающаяся грешница.

— Не буду я пить вина, — сказала Маргарет. — И я уже говорила вам, если вы не можете догадаться, что заставляет меня так страдать, у меня никогда не хватит духу самой признаться в этом.

С этими словами она снова отвернулась от миссис Урсулы и приняла прежнюю задумчивую позу, облокотившись рукой на стол и повернувшись спиной, или по крайней мере одним плечом, к своей наперснице.

— Ну что ж, — сказала миссис Урсула, — я вижу, мне придется всерьез заняться своим искусством. Дай мне твою прелестную ручку, и я не хуже любой цыганки скажу тебе по линиям рук, на какую ногу ты хромаешь.

— А я совсем не хромаю, — сказала Маргарет презрительным тоном, но тем не менее протянула Урсуле левую руку, не поворачиваясь к ней.

— Вот здесь я вижу счастливые линии, — сказала Урсула, — и их нетрудно прочесть — наслаждение и богатство, веселые ночи и позднее пробуждение, красавица ты моя; а какая карета, весь Уайтхолл с ума сойдет! О, кажется, я задела тебя за живое? Ты улыбаешься, золотце мое? А почему бы ему не быть лорд-мэром и не ездить во дворец в позолоченной карете, не хуже других?

— Лорд-мэр? Фи! — воскликнула Маргарет.

— А что ты фыркаешь-то, лорд-мэр для тебя нехорош, золотце мое? Или, может, мое предсказание не по тебе? Но линия жизни каждого человека пересекается, так же как и твоя, голубушка. И хоть я вижу на твоей красивой ладони простую шапочку подмастерья, из-под нее сверкают такие блестящие черные глаза, каких не сыщешь больше во всем квартале Фэррингдон.

— О ком вы говорите, миссис Урсула? — спросила Маргарет холодным тоном.

— О ком же мне говорить, как не о принце подмастерьев и короле доброй компании, Дженкине Винсенте?

— Что вы, тетушка Урсула! Дженкин Винсент? Этот мужлан!.. Простолюдин! — с негодованием воскликнула девушка.

— Ага, вот откуда ветер дует, красавица! — сказала почтенная матрона. — Ну что же, он, видно, переменился с тех пор, как мы последний раз беседовали с тобой; готова поклясться, что тогда он был более благоприятным для бедного Джина Вина; а ведь бедняга без ума от тебя, для него взгляд твоих очей дороже первых лучей солнца в веселый майский праздник.

— Ах, если бы мои глаза были такими же яркими, как солнце, чтобы ослепить его, — воскликнула Маргарет, — и поставить этого подмастерья на место!

— Ну что ж, — сказала миссис Урсула, — некоторые говорят, что Фрэнк Танстол не уступит Джину Вину, и он родом из благородной семьи; и, может быть, ты поедешь на север?

— Может быть, — ответила Маргарет, — но не с подмастерьем моего отца, миссис Урсула. Благодарю вас!

— Ну тогда пусть дьявол отгадывает за меня твои мысли, — сказала миссис Урсула. — Это все равно, что пытаться подковать молодую кобылку, которая то и дело вздрагивает и переступает с ноги на ногу!

— Тогда выслушайте меня, — сказала Маргарет, — и запомните, что я скажу. Сегодня я обедала в одном доме…

— Могу сказать тебе в каком, — ответила ее советчица. — У твоего крестного, богатого ювелира. Вот видишь, я тоже кое-что знаю. Больше того — я могла бы сказать тебе, и скажу, с кем.

— Не может быть! — воскликнула Маргарет в сильном удивлении, внезапно повернувшись и покраснев до ушей.

— Со старым сэром Манго Мэлегроутером, — сказала прорицательница. — Он помолодился у моего Бенджамина по пути в город.

— Фу! Этот страшный, старый, заплесневелый скелет! — воскликнула девица.

— Что правда, то правда, дорогая моя, — ответила ее наперсница. — Хоть бы он постыдился показываться на людях. Склеп святого Панкратия — вот самое подходящее место для этого бессовестного старого сплетника. Он сказал моему мужу…

— Нечто, не относящееся к нашему делу, я полагаю, — перебила Маргарет. — Тогда мне все же придется самой сказать. С нами обедал один дворянин…

— Дворянин! Девица с ума сошла! — воскликнула миссис Урсула.

— Так вот, с нами обедал, — продолжала Маргарет, не обращая внимания на слова Урсулы, — один дворянин… шотландский лорд.