Приключения парижанина в Океании (иллюстрации)

Фрике хорошо знал это любопытное растение, известное в ботанике под названием Nepenthes Distillatoria. Он знал, что влага кувшинчиков может заменить обыкновенную воду, если поблизости нет ручья.

Жидкость эта не отличается особой свежестью, но приходилось довольствоваться этим. Фрике выпил содержимое кувшинчика если и не с большим удовольствием, то все-таки радуясь, что у него есть чем промочить горло.

Обезьяна тоже, видимо, знала о свойствах растения и, увидав, что Фрике пьет из кувшинчика, с умоляющим выражением в глазах протянула к парижанину лапы.

— Возьми, Дедушка, возьми! Напейся. А когда ты напьешься, я смастерю себе костыль. Я пострадал меньше всех, и потому мне следует заботиться о наших общих нуждах.

Обезьяна взяла поданный ей кувшинчик, выпила всю жидкость до капли и легла на землю, положив сломанную ногу так, чтобы было поудобнее спать.

Тем временем тигр доел свою порцию с глухим ворчаньем насыщающегося хищника. Свирепый зверь жадно поводил носом в сторону кувшинчиков, но Фрике не собирался подходить близко, чтобы влить несколько капель влаги в покрытую пеной пасть, опасаясь страшных когтей и клыков.

«Кто их знает, этих зверей, — думал Фрике, — они как горькие пьяницы. Дай пьянице воды — он рассердится. Ему нужно вина, а не воды. А кровь — это вино для тигра. Если я дам ему воды, он, пожалуй, в меня вцепится… А впрочем, знаю. Догадался».

Фрике опять подошел к растению, срезал самый большой лист, вскрыл кувшинчик и положил его на землю в двух шагах от тигра, а сам отошел в сторону.

Тигр перестал рычать. Тихо махая хвостом, подполз он к растению и помочил свой шершавый язык в жидкости, которая как будто освежила его.

— Ну что, хищник? Видишь, как хорошо жить в дружбе со всеми? Молодец, хорошо лакаешь. Чисто. Ничего не осталось… А, и ты спать надумал. Спи, я то же самое собираюсь сделать. Идти к друзьям я не в состоянии, поэтому буду ждать, пока они сами меня отыщут. Если же, в чем я почти уверен, они со мной не встретятся, то я и один найду дорогу в столицу раджи, как только выздоровею. А пока надо немножко поспать.

Новый приятель Фрике — разумеется, мы говорим не о тигре, — был не кто иной, как большая человекообразная обезьяна, живущая на острове Борнео. Эта обезьяна называется у натуралистов simia satyrus, а у туземцев — орангутанг, что в переводе означает «лесной человек».

Это огромное животное более метра высотой, от головы до пят покрытое густой рыжей шерстью. Сила этой обезьяны громадна. Живет она преимущественно в девственных лесах: там ее родина, там она бродит, как араб по пустыне, как краснокожий индеец по прерии. Очень любопытен способ передвижения орангутанга, когда он, объев все плоды в одном месте, переселяется в другое, где провизии еще непочатый край. Идет ли животное по земле или путешествует по вершинам деревьев, прежде всего бросается в глаза удивительная решительность его передвижений. Когда ходит, он держится не прямо, а наклонив верхнюю часть тела под углом градусов сорок пять. Это происходит оттого, что ноги орангутанга коротки, а руки длинны и почти доходят до земли. Кроме того, он ступает на пальцы, а не на всю подошву или, скорее, ладонь. Упоминая о физической силе орангутанга, даяки рассказывают, что на него почти никогда не нападают дикие звери. Когда в лесу не остается плодов, орангутанг отыскивает себе пищу на берегах рек, где много любимых им молодых побегов и прибрежных растений. Бывает иногда, что выползает крокодил и бросается на него, но зверь не робеет — он бьет крокодила лапами и разрывает ему пасть.

Если же на орангутанга осмелится напасть удав, он хватает последнего руками, давит, душит и раздирает зубами. Лесной человек силен. Нет в лесах зверя сильнее его.

Если же на орангутанга осмелится напасть удав, он хватает последнего руками, давит, душит…

В случае нападения орангутанг с острова Борнео свирепо, отчаянно защищается, тогда как в обычное время он довольно робок. Он сам никогда не нападает ни на человека, ни на животных, но не любит, чтоб его трогали. При встрече с людьми, если те не ищут с ним ссоры, он с любопытством оглядывает их, останавливается на минуту и как ни в чем не бывало идет дальше.

Молодые орангутанги легко приручаются и демонстрируют удивительную понятливость. Во многих даякских деревнях есть, по крайней мере, по одному ручному орангутангу, которым очень дорожит все племя; обезьяна легко осваивается с нехитрой цивилизацией туземцев и чувствует себя среди людей, как у себя дома.

Не только молодые, но и взрослые животные привыкают к человеку. Существует достаточно примеров того, как раненые орангутанги, будучи вылечены даяками, сильно привязывались к своим благодетелям. Они свободно уходили из кампонга в лес, долго не показывались, потом вдруг приходили в гости, как добрые соседи.

Если услуга, оказанная парижанином обезьяне, действительно тронула ее сердце, то можно надеяться, что дружеские отношения между ними будут продолжаться долго, и новый друг, которого Фрике прозвал Дедушкой, окажется со временем очень полезен.

ГЛАВА XI

После трехнедельного ожидания. — Дружелюбие обезьяны и неблагодарность тигра. — Лазарет в лесу. — Отвратительный запах превосходного плода. — Дедушка и его палка. — Нечто среднее между свиньей и хорьком. — Фрике отдает свою порцию мяса тигру. — Дезертир. — Одиночество в лесу. — Орангутанг проявляет себя отличным жандармом. — На пути в Борнео. — Мрачные виды. — Черные реки. — Воспоминание о доне Бартоломео ди Монте. — Истинная дружба.

Вывих вынудил Фрике сидеть на месте и в течение нескольких бесконечных дней и ночей дожидаться выздоровления. Разумеется, он сдался не сразу, а лишь тогда, когда окончательно убедился в невозможности продолжать путь. О себе он беспокоился мало, терзаясь беспокойными думами об ужасных опасностях, которым подвергались его друзья. Слышали ли они его призыв? Успели ли вовремя приготовиться и отразить коварное нападение? Не погибла ли их экспедиция в самую решительную минуту? Вот о чем только и думал парижанин, живя день за днем в густом, непроходимом лесу, куда его занесла судьба. Иногда на него находили минуты успокоения, когда он вспоминал о безудержной энергии своих друзей, и ему представлялось, как европейцы и даяки победоносно переходят границу владений раджи, который трепещет на своем троне, будучи колеблем ударами тотальной революции.

— Я появлюсь, когда уже все будет сделано, — говаривал он вслух, словно для того, чтобы не позабыть звуков человеческой речи. — Они будут смеяться надо мной, глядя, как я ковыляю подобно водовозной кляче. А чем я виноват?.. Уже скоро три недели, как я здесь мучаюсь от голода и злости… Э, все равно! Чего ждать? Хромота моя почти прошла. Пойду. Кто меня любит, пусть следует за мной. Правда, Дедушка?

Последние слова относились к орангутангу, который лениво лежал на траве и грыз свой любимый плод. Обезьяна медленно потянулась, встала и присела возле молодого человека, устремив на него нежный, почти человеческий взгляд.

— Да, — продолжал Фрике ласковым голосом, — ты вправду наилучшее из животных. Хотя твой перелом еще не залечен, ты уже сам ходишь за провизией и отдаешь мне лучшую долю. Как жаль, что у тигра такой отвратительный характер, а то он был бы очень полезен нашему отряду. Ну, да я его еще приручу!

Фрике недаром провел в лесу так много времени: он успел приручить к себе обезьяну, а это вещь нешуточная.

Подождав два дня после того, как ему удалось выбраться из ямы, Фрике убедился, что тропический ливень смыл его следы, и друзья не смогут его найти. Тогда он устроил себе по возможности удобный лагерь в лесу, рассчитанный на длительное пребывание.