Приключения парижанина в Океании

— Ты — настоящий воин, и твои даяки — молодцы.

— Белые тоже храбрые, — с достоинством ответил Тумонгон-Унопати. — Но наши враги хорошо вооружены, у них есть ружья величиной со взрослого мужчину. — Андре улыбнулся, но вождь продолжал: — Да-да, они гремят, точно гром небесный, а их пули величиной с кулак.

— Да, я знаю, — рассмеялся Андре, — это называется пушки. Но, уверяю тебя, мы справимся.

— Ошибаешься, мой бледнолицый друг. Смотри!

С этими словами вождь достал из своей корзины круглое ядро весом не менее двух кило и протянул его своему собеседнику.

— Я видел, — продолжал он, — командира солдат султана. Он показывал мне свой лагерь. Меня принимали с почестями. Он позвал солдат и приказал стрелять из пушки. Она весит столько, что десять дюжих молодцов не могли сдвинуть ее с места. Залп был ужасен, я думал, что мои уши никогда уже больше не услышат лепетания ребенка. Потом командир сказал. «Тумонгон-Унопати, ты видишь мощь моей армии, возьми этот кусок железа, покажи своим воинам и скажи, что они не могут ничего сделать против меня». Я опасаюсь за своих людей, которых мои бледнолицые друзья хотят послать под огонь султанского воинства. Что с нами станет?

— Успокойся, Унопати. Я сейчас же докажу тебе, что наша армия не слабее армии султана. Пойдем!

Приведя дикаря в свою хижину, Андре открыл спрятанный под обрывком кожи маленький ящичек; внутри ящичек был обит медью, а крышка крепилась на каучуковой прокладке, что делало его абсолютно непроницаемым. Внутри находилась приблизительно тысяча цилиндрических пуль, покрытых слоем сурика. Взяв одну из них, Андре подозвал Пьера и попросил его наполнить пулю порохом.

Когда все было сделано, Андре зарядил карабин.

— Ты полагаешь, что командиру малайцев под силу пробить своими пушками железное дерево?

— Нет, — отвечал даяк, — воинам султана это не под силу.

— Хорошо! Ты, стало быть, считаешь, что частокол, окружающий крепость, непроницаем для орудий. Я же обещаю, что пробью его с первого же удара.

— Вот этим оружием толщиною с палец?

— Да.

Тумонгон недоверчиво улыбнулся.

— Скажи, когда лес погружается в ночь, когда обезьяны-ревуны [200] оглушительно кричат во тьме, когда птицы гомоном своим заглушают гром небес, испытываешь ли ты чувство страха? — продолжал Андре.

200

Несколько неожиданное обращение Андре. Во-первых, обезьяны-ревуны относятся к семейству широконосых, которое распространено только в Южной Америке. Во-вторых, рев этих животных можно слышать при восходе и закате солнца, но никак не ночью.

— Нет. Даже малые дети не боятся этих звуков.

— А когда ты слышишь шуршание змей в траве…

— Я боюсь и ищу глазами место, где притаилась ядовитая гадина.

— Хорошо. То, что показал тебе командир малайских солдат, — это всего лишь крик обезьян-ревунов или ночной гомон птиц. Послушай же теперь шуршание ядовитой змеи.

Сказав это, Андре вскинул карабин и выстрелил, почти не целясь. Раздался пронзительный звук, затем свист. Пуля попала в столб приблизительно на высоте одного метра от земли, и он тут же рухнул, разлетевшись в щепу.

Ошарашенный даяк не верил своим глазам. Он глядел на упавший столб и не мог произнести ни слова.

— Хочешь, чтобы я и мои друзья сделали в частоколе бреши, сквозь которые смогут пройти сразу десять человек?

— Нет, мой бледнолицый друг, я верю тебе. Мы победим врага. А теперь послушай меня. Много лет назад из-за моря пришел слон, чтобы объявить войну животным острова. Чтобы доказать им, насколько он силен и могуч, и чтобы напугать их заранее, он послал впереди себя гонца, который нес слоновый клык. При виде огромного клыка животных и впрямь обуял ужас. «Ах, до чего же силен слон!» — думали они. Но тут появился дикобраз. Он велел животным принять вызов слона и послать врагу одну из его колючек, чтобы тот призадумался, какой силой должен обладать зверь, покрытый такими колючками. Слон попался на удочку и с позором повернул назад, не решившись напасть.

— Мудрая притча, но что ты хочешь делать?

— Я полагаю, нужно послать командиру малайцев гонца с разрушительной пулей.

— Сомневаюсь, что она произведет на него то же впечатление, что игла дикобраза на слона. По-моему, лучше будет послать ему кусок дерева, разбитого этой пулей. Четверо пленных малайцев были свидетелями происшедшего. Думаю, они с радостью отправятся к своим и расскажут об увиденном. Кто знает, быть может, узнав, что их здесь ожидает, воины султана откажутся от похода, который не принесет им ни победы, ни пользы.

ГЛАВА 6

Государство султана Борнео. — Индо-малайский остров. — Почему грустил Тумонгон-Унопати. — Гибель и погребение собаки. — Легенда о Патти-Палангкенг. — Пантах. — Зловещие предзнаменования. — Золотоискатели Борнео. — Бурная ночь. — Фрике выходит на прогулку. — Парижанин не уступит героям Майн Рида и Купера. — Запах бетеля. — Засада. — Тревога! — Плен.

Узнав о коварном похищении своей приемной дочери, Андре Бреванн и не подумал обратиться за помощью к представителям европейской цивилизации в Борнео. Ему слишком хорошо была известна та медлительность, с которой действуют местные власти, вместо оружия предпочитающие дипломатические переговоры.

Если бы Андре был голландцем или англичанином, он смог бы предупредить свое правительство о предпринимаемых им и его друзьями действиях. Но англичане находились лишь на подступах к малайскому острову, а после смерти Брука их власть здесь стала намного слабее. Что же касается голландцев, то они, рассеянные по обширной территории своих владений, и так достаточно уже сделали для поддержания престижа собственного флага.

Нечего было и думать о том, чтобы получить разрешение пересечь с оружием в руках голландские земли. Никого не интересовали истинные причины, побудившие отважную пятерку вступить в неслыханную схватку. А посему решение приняли не раздумывая и не колеблясь: друзья не будут ни у кого спрашивать дозволения и ни к кому не обратятся за помощью. Отряд пойдет вперед, через неведомые земли, пользуясь внутренними разногласиями и междоусобицами, и нападет на султана с тыла, откуда он вовсе не ожидает опасности. Вероятно, тому, кто не знаком с образом жизни сатрапов [201] и с их взаимоотношениями с собственными народами, этот проект покажется безумным и невыполнимым. Тем не менее сея в народе вражду и ненависть друг к другу и порождая тем самым склонность к бунту, деспот сам же раскачивает свой трон; сегодня он — могущественный монарх, а завтра может быть свергнут, сметен народным восстанием.

201

Сатрап — в древнеперсидском царстве Ахеменидов и некоторых других древних государствах — наместник царя в провинции (сатрапии), пользовавшийся неограниченной властью. Здесь применяется в значениях, жестокий начальник, администратор-самодур, деспот.

Андре и его друзьям во многом помогала еще жившая в народе легенда о радже Бруке. Они так же, как и легендарный англичанин, помогали слабым и боролись против малайских пиратов: светлая кожа необыкновенно поднимала их престиж. Туземцы относились к французам с той преданностью, какая отличает лишь дикарей.

Султанат Борнео раскинулся на северо-западе острова, между 7° и 2° северной широты. Ему принадлежало пятьсот километров побережья, омываемого Южно-Китайским морем, между мысами Торонг на северо-востоке и Датук на юго-западе. От голландских владений королевство отделяла гряда гор Батан-Лупар. Султан считался также сюзереном [202] Сибокко и Нандигара, правда, этот сюзеренитет было скорее номинальным. Несмотря на то, что на картах эти территории значились принадлежащими султану, оба принца, очевидно мало интересовавшиеся европейской картографией, претендовали на независимость и не торопились обеспечивать воинские части, посылаемые к ним султаном.

202

Сюзерен — в Западной Европе в эпоху феодализма — крупный феодал (король, князь, граф и т. п.), являвшийся государем по отношению к зависимым от него вассалам.

Если бы султан довольствовался поставками камфары, перца, бамбука, ласточкиных гнезд, добычей сурьмы, золота, алмазов и других полезных ископаемых, которыми были богаты здешние земли, его столица на сваях со множеством снующих по каналам лодчонок, несмотря на небольшие размеры, стала бы второй Венецией, важнейшим торговым центром на пути из Сингапура в Китай и главным из малайских портов. Но так как у здешнего правителя была дурная манера запрещать торговлю, тогда, когда ему казалось, что его не слушают, дела шли из рук вон плохо; коммерция чахла, а с полезными ископаемыми было и того хуже, все, что оседало в руках местных племенных вождей, нещадно отбиралось и складывалось в королевские сундуки.