Приключения Перигрина Пикля

После прогулки, предпринятой с целью истощить силы дуэньи, дабы она тем охотнее согласилась восстановить их стаканом вина, они вернулись в таверну, и бокал, наполненный возбуждающим напитком, был предложен и осушен. Но так как он не возымел того явного эффекта, на какой надеялся Перигрин, и старая леди заметила, что становится уже поздно и скоро запрут ворота, он на прощание снова наполнил стаканы и уговорил ее выпить. Кровь у нее была слишком холодная, чтобы согреться даже от такой неумеренной дозы, тотчас взбудоражившей мозг нашего юноши, который, развеселившись, ошеломил эту женщину-Аргуса таким обилием комплиментов, что от его любезности она опьянела больше, чем от выпитого вина. Когда в разгар веселья он засунул ей за корсаж кошелек, она как будто забыла о том, что надвигается ночь, и с согласия своей спутницы приняла его предложение поужинать.

Это была великая победа, одержанная нашим искателем приключений, и, однако, он угадывал, что компаньонка неправильно истолковывает его поведение, воображая, будто на нее направлена страсть, в которой он признавался. Так как для исправления этой ошибки оставалось только одно средство — напоить ее так, чтобы сознание ее угасло, — он поспешно обратился к бутылке. Компаньонка так долго от него не отставала, не проявляя никаких признаков опьянения, что у него самого все заплясало перед глазами, и он понял, что, прежде чем удастся осуществить его затею, он будет совершенно непригоден для всех любовных утех. Посему он прибег к помощи своего камердинера, который понял его с первого слова и охотно согласился взять на себя роль, прелюдию к коей разыграл его господин. Когда дело это было улажено к полному его удовольствию, а ночь спорила с рассветом, Перигрин, воспользовавшись случаем, начал нежно нашептывать на ухо своей дульцинее обещания навестить ее, когда его сестра удалится в свою спальню, и умолял ее оставить дверь незапертой.

Сообщив эту приятную весть, он сделал такое же предупреждение миссис Хорнбек, когда провожал ее в спальню; и как только мрак и тишина воцарились в доме, он и его верный оруженосец тронулись в путь и разошлись в разные стороны. Все соответствовало бы их желаниям, если бы камердинер не погрузился в сон подле своей любовницы и, мучимый кошмаром, не возопил голосом, столь непохожим на голос ее предполагаемого поклонника, что она тотчас обнаружила свою ошибку. Разбудив его щипком и громким визгом, она пригрозила подать на него в суд за изнасилование и осыпала всеми ругательствами, какие ей подсказывало бешенство и разочарование.

Француз, убедившись, что разоблачен, проявил исключительное присутствие духа и изворотливость. Он умолял ее успокоиться ради ее же собственной репутации, каковая была ему бесконечно дорога, и уверял, что питает глубочайшее уважение к ее особе. Его доводы произвели впечатление на дуэнью, которая, опомнившись, поняла суть дела и решила, что в ее интересах прийти к соглашению. Поэтому она приняла извинения своего любовника при условии, что он загладит женитьбой оскорбление, ей нанесенное, и в этом отношении он успокоил ее сердце, не скупясь на клятвы, которые давал с готовностью, хотя отнюдь не намеревался сдержать слово.

Перигрин, который был встревожен ее воплем и бросился к двери, готовясь вмешаться, если того потребуют обстоятельства дела, подслушал разговор, закончившийся таким соглашением, и вернулся к своей возлюбленной, которая очень позабавилась рассказом об этом происшествии, предвидя, что в будущем она не встретит стеснений и препятствий со стороны сурового своего стража.

Глава LX

Хорнбека уведомляют о встрече его жены с Перигрином, против коего он замышляет козни, которые не достигают цели благодаря вмешательству Пайпса. — Супруга окунают в воду в наказание за его замысел, а нашего героя задерживает патруль

Однако оставался еще один человек неподкупленный, и это был не кто иной, как ее лакей, чье молчание наш герой попытался купить поутру щедрым подарком, который тот принял, не скупясь на изъявления благодарности и предлагая услуги; но эта учтивость была лишь маской, скрывавшей его намерение осведомить своего господина обо всем, что произошло. Этот лакей был нанят не только шпионить за госпожой, но и следить за поведением компаньонки, и ему посулили завидное вознаграждение, если он когда-нибудь обнаружит нечто преступное или подозрительное в ее поступках. Что же касается до лакея, привезенного ими из Англии, то он был приставлен к особе своего господина, чье доверие утратил, давши ему совет избегать крутых мер, чтобы вернуть супругу, которая своими провинностями навлекла на себя его гнев.

Лакей-фламандец, исполняя взятые на себя обязанности, с первой же почтой написал Хорнбеку, сообщая со всеми подробностями о приключении в «Версале» и тщательно описав нежданно объявившегося брата, после чего у супруга не осталось никаких оснований сомневаться в том, что это прежний его обидчик; в крайней ярости он решил устроить засаду для этого насильника и раз навсегда лишить его возможности нарушать покой, поддерживая сношения с его супругой.

Меж тем любовники наслаждались без всяких помех, и намерение Перигрина навести справки о прекрасной незнакомке было временно отложено. Его дорожные спутники недоумевали по поводу загадочного его поведения, которое преисполнило Джолтера смятением и ужасом. Сей заботливый руководитель столь хорошо изучил на опыте нрав своего питомца, что дрожал от страха перед каким-либо неожиданным происшествием и жил в вечной тревоге, подобно человеку, разгуливающему под стенами башни, грозящей обвалом. Опасения его отнюдь не рассеялись, когда молодой джентльмен, узнав, что вся компания выражает намерение ехать в Антверпен, заявил, что они вольны следовать своим желаниям, но сам он решил остаться еще на несколько дней в Брюсселе. Это заявление убедило гувернера в том, что он увлечен какой-то интригой. В горькой досаде Джолтер осмелился высказать свои подозрения и напомнить ему о тех опасных положениях, в какие он попадал прежде вследствие своей опрометчивости.

Перигрин добродушно выслушал его предостережение и обещал поступать осмотрительно, чтобы защитить себя на будущее время от всех неприятных последствий; однако в тот же вечер поведение его ясно подтвердило, что его благоразумие выражалось лишь в пустых словах. Он, по обыкновению, условился провести ночь с миссис Хорнбек и часам к девяти поспешил к ней, но его остановил на улице старый его уволенный друг, Томас Пайпс, который безвсяких предисловий объявил ему, что хотя Перигрин и бросил его на волю ветра, тем не менее он не может не предупредить его заблаговременно о грозящей опасности, видя, как тот несется на всех парусах в гавань своего врага.

— Я вам вот что скажу, — произнес он, — быть может, вы думаете, что я перед вами заискиваю, чтобы вы снова взяли меня на буксир, но вы ошибаетесь. Я уже стар, могу уйти на отдых, и есть у меня средства, чтобы защитить свой корпус от непогоды. Но вот в чем дело: я вас знаю с той поры, когда вы были не больше свайки, и не хочется мне, чтобы вы в эти годы лишились своей оснастки. А я случайно повстречал сегодня слугу Хорнбека, который мне сообщил, что его господину донесли о том, как вы абордировали его жену, и он тайно прибыл в этот порт с большим экипажем для того, видите ли, чтобы захватить вас, когда вы будете в трюме. А теперь, если вам вздумается преподнести ему соленого угря на ужин, я готов, не ожидая никакой благодарности и вознаграждения, помогать вам, покуда мой остов не развалится; а если я жду награды за это, то не есть мне до конца жизни ничего, кроме конопати, и не пить ничего, кроме трюмной воды.

Удивленный этим известием, Перигрин подробно расспросил его о разговоре с лакеем и, выяснив, что сведения, доставленные Хорнбеку, исходили от его слуги фламандца, поверил всем сообщениям Тома, поблагодарил за предостережение, попрекнул за дурное поведение в Лилле и объявил, что вина будет Тома, если они когда-нибудь снова расстанутся. Затем он начал размышлять о том, следует ли бить противника его же оружием; но, сообразив, что не Хорнбек был зачинщиком, и поставив себя на место этого злосчастного супруга, он не мог не признать его права на месть, хотя и считал, что мщение должно отличаться большим благородством; посему он решил наказать его за недостаток мужества. Конечно, решение это было в высшей степени дерзким и несправедливым, раз он хотел покарать человека, у которого не хватало духа потребовать удовлетворения за ущерб, какой он сам нанес его репутации и спокойствию; и, однако, такое варварское убеждение зиждется на мнениях и обычаях людей.

С такими мыслями вернулся он в гостиницу и, сунув в карман пару пистолетов, приказал своему камердинеру и Пайпсу следовать за ним на небольшом расстоянии, чтобы он мог их позвать в случае необходимости, а затем поместился в тридцати ярдах от двери своей дульцинеи. Не прошло и получаса, как четыре человека заняли позицию на противоположной стороне, с целью, как он догадывался, подстеречь его у входа, чтобы застигнуть врасплох. Но, после того, как они провели немало времени в этом углу и не дождались никаких результатов, их начальник, полагая, что кавалер успел пробраться тайком, подошел к двери вместе со своими спутниками, которые, следуя полученным инструкциям, ворвались в дом, как только увидели дверь открытой, и оставили своего хозяина на улице, где тот почитал себя в большей безопасности. Наш герой, видя его в полном одиночестве, быстро приблизился и, приставив ему пистолет к груди, потребовал, чтобы тот безмолвно следовал за ним под страхом смерти.