Приключения студентов [Том I]

— И теперь им многие молятся!.. — сказал третий. — Да отчего и не молиться? У богатых капелланы все сделают, а бедному человеку самому всех задобрить надобно!..

— Двум господам служить нельзя!.. — возразил Марк.

— Господа — дело другое!.. — А вот ты туда сунься, поди!.. — он кивнул на лес. — Попробуй–ка горного духа не умилостивить?..

— Тут неподалеку, на уступе горы, стоит замок… — начал рассказывать второй и все ближе придвинулись к нему. — Завтра увидите его. Теперь он в развалинах; жил в нем в старые годы рыцарь по имени Вод — хуже всякого дьявола был! Знаете сами, что делают рыцари — охота, пиры да разбой — вот и все их занятия, а уж что этот бешеный вытворял, и во сне не приснится! Для потехи живых людей на спины диким оленям привязывал и в лес выпускал, а сам с собаками за ними гонялся; других голодом в подземельях замка умаривал, со скал сбрасывал — что ни взбредало в голову, то и делал! И вот однажды на охоте застиг его туман; сорвался он с высоченной скалы и разбился вместе с конем в пропасти. Не приняла его земля, приказано было ему до Страшного Суда в своем гробу лежать, а в полночь вставать и до рассвета гоняться за медведями, волшебниками и разбойниками. Так с тех пор он и не знает покоя и носится по ночам в стороне от дороги: на них запрещено ему показываться. Где проскачет — там непогода начинается, ветер завывает; как загудит в трубах — уже знают люди, что Вод где–то близко мчится!

— А видал его кто–нибудь?.. — спросил третий.

— Еще бы — много раз! И я его видал… Высокий он, тощий, как скелет, в доспехах железных, лицо, как у одержимого… беда встретиться с ним!.. Возвращался я как–то домой, да запоздал, ночь захватила в лесу. И вдруг слышу — загудело вдали, вопли зачудились, бич будто хлопает… как буря на меня катится!.. Я в кусты шарахнулся; лежу ни жив, ни мертв — вижу, двое человек во весь дух бегут; за ними на белом коне по воздуху рыцарь в синих латах несется, из ноздрей у коня огонь пышет, глаза у всадника волчьи, светятся… И смаху бичом по бегущим ж-жик, и-жик!.. каждый удар по клоку платья и мяса ссекал. Весь лес очнулся. — «Вод» — «Вод»!.. — загремело кругом… Не помню уж, как от такой страсти до дома добрался!

— Слышал и я о Воде!.. — проговорил третий. — Везде имеются замки страшные!

…У нас крестьянин повез на ослике овес в город. Уже рассветало; в лесу на перекрестке повстречался он с каким- то человеком и тот купил овес. Крестьянин повел за ним ослика; шли долго, все куда–то вниз, и в самой глуши и чаще увидали зеленую от моха башню и стену. Подъемный мост был опущен, стражи не примечалось… Вступили они в ворота под башней, потом на двор — и там никого: травой он зарос; ни души не виделось и в окнах замка…

Незнакомец велел сложить мешки у стены и вошел вместе с крестьянином в большой зал. Посредине за столом сидели десятка два вооруженных людей в кольчугах; никто из них не шевелился — все спали. При звуке шагов они повернули головы и открыли глаза.

— Что нового на свете?.. — глухо спросил человек с бородой по пояс.

— Ничего нет!.. — ответил крестьянин. Сидевшие опять опустили головы и уснули. Неизвестный провел крестьянина в следующий зал, громадный, как собор; в нем сидели четверо богатырей в латах с золотыми насечками и тоже спали.

Стук ног разбудил их.

— Что нового на свете? — прогремел старший; седая борода была у него до полу.

— Ничего не слыхать, ваша милость!.. — повторил крестьянин.

— Звенят ли трубы на горах?

— Нет…

Глаза всех четверых закрылись; богатыри поникли в глубоком сне.

Неизвестный расплатился с крестьянином и вывел его из замка; в полдень он был уже дома. А там плач, тревога, ищут его везде! Оказалось, не несколько часов провел он в отлучке, а более суток.

— Кто же такие были люди в замке и чего они ждали? — спросил первый; он слушал с жадным вниманием.

Рассказывавший пожал плечами.

— Кто же может знать? заклят замок каким–нибудь волшебником!

— Всего много в лесу, а в особенности в горах!.. — сказал первый.

— Раз мой отец ошибся тропой и заблудился. Ночь между тем пала, да темная, безлунная, в трех шагах ничего не распознать. А у нас, так же, как здесь, горы кругом, лес дремучий. Что тут делать? Того и жди, с кручи загремишь — и ворон костей не соберет! Подумал отец да на дуб большой и залез от зверей; устроился на ветвях и решил как–нибудь дождаться до света.

Сидел он, сидел, сморило его, дремать начал. И вдруг видит — светляки стали загораться на земле — один, другой, третий… как рассыпало их. Всмотрелся отец: нет, это не светляки, а маленькие человечки, гномы; самый высокий в локоть ростом; на всех красные колпачки, все бородатые, на плече у каждого кайло маленькое, в руке фонарь зажженный. Видимо–невидимо сошлось их под дубом, на котором сидел отец; разместились все на переплетшихся корнях, а один в красном плаще, король ихний, на бугре расположился; от огней внизу светло стало. Испугался отец; сами ведь знаете, что не к добру гнома увидать; приник он к дубу, старается не дышать. Слышит — разговор повели гномы — будто колокольчики крохотные зазвенели. И узнал отец, что совсем близко от того места, под скалой, пещера имеется, а из нее два хода в глубину земли ведут. А в этих ходах несметное богатство — жилы толстые, серебряные тянутся; гномы порешили этой пещеры пока не касаться, а начать работу в другой, что за день пути отстояла — туда они и собрались идти. Отдохнули гномы и двинулся в лесную глубь звездный поток из фонариков; опять темнота наступила. Только стало светать, отец слез с дуба и давай пещеру искать. Нашел ее почти сейчас же, вполз в нее на животе — иначе нельзя было попасть, вход очень низкий был — видит, над ним словно огромные ледяные сосульки нависли; отыскал он и другие два хода. Далеко идти без огня не посмел и только заглянул в них, — верно: в стенах словно канаты серебряные скрутились, перепутались! Обрадовался отец. Выбрался из пещеры на вольный свет, положил пометы на скалу с пещерой, отыскал дорогу и побежал домой.

— «Так и так», — говорит матери, — «вот что со мной было»! Ну, радость, понятно, в доме сделалась: богачами ведь сразу оказались! Наутро отец забрал кайло, суков смолистых для освещения, хлеба и пустился в дорогу. Нашел полянку, на которой ночевал и дуб узнал; отыскал свои засечки на деревьях и дальше заспешил. Шел — шел… пометы его, а путь как будто не тот!.. и не наверх, как утром вчера, а вниз куда–то вел. Спустился отец с горы, на дне ущелья оказался. Взобрался опять на гору, сыскал свои надрезы — они его еще в другое место завели. Сунулся по третьему следу — в еще более диком месте очутился, едва вылез, ни скалы, ни пещеры и в помине нет! Бился, бился отец, да так ни с чем домой к ночи и вернулся… Говорили потом старики, что нельзя было ему босиком в пещеру входить — надо было обмотать ступни чем–нибудь мягким, чтобы следов не оставить. А как наткнулись гномы на следы и поняли, что человек их богатства увидел — сейчас же засыпали вход и поделали насечки на деревьях в разных направлениях.

Так мы в бедности своей и остались!..

Уже совсем легла ночь.

Месяц еще не всходил из за гор, небо было серо–синее; каменные вершины казались посыпанными снегом; лагерь понемногу замирал.

— А пора и спать?.. — проговорил один из рассказчиков и стал устраиваться у огня.

Со стороны двуколки опять послышался стон; улегшийся было Марк встал, подошел к больному и нагнулся над ним.

— Не нужно ли тебе чего? — спросил.

На него глянуло совсем молодое, бледное лицо с карими глазами.

— Пить!.. — проговорил Ян спекшимися губами.

Марк подал длинногорлую тыкву с водой и больной с жадностью приник и долго не отрывался от нее.

— Спасибо!.. — сказал и опять опустился на войлок. Марк укутал его в веретье с двуколки, прочел молитву и улегся поблизости. Ночью он несколько раз просыпался и проведывал больного.

В серебряной ряби облаков плыл месяц; только шум речки нарушал тишину; отблески костров пятнами золотили черную стену безмолвного леса. Было жутко, торжественно, незабываемо хорошо…

ГЛАВА VII

Певучие звуки трубы пробудили Марка на рассвете. Он открыл глаза и несколько мгновений не мог понять, в чем дело: кругом недвижно висел белый как молоко, густой туман. Марк поднялся; сделались видны верхушки палаток и головы людей, как бы плававших в разные стороны в этом молоке; высоко вверху четко виднелось кольцо горных вершин; из них две, самые высокие, горели как яркие, алые маки.

Туман понемногу оседал; люди складывали палатки, водили на водопой, седлали лошадей и длинноухих мулов; было сыро, холодно и когда туман исчез — сизый налет росы покрывал все.