Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы

— Сид! — Том почувствовал, что тетя Полли грозно сверкнула глазами, хотя и не мог этого видеть. — Помолчи и не трогай Тома, ведь его больше нет на свете! Он теперь у бога, так что напрасно вы беспокоитесь, сударь! Ах, миссис Гарпер, просто не знаю, как я это переживу! Просто не знаю! Ведь он был единственным моим утешением, хотя, случалось, и огорчал меня, старуху.

— Бог дал, бог и взял. Благословенно имя господне! Только это тяжело. Ох, как тяжело! Не дальше как в прошлую субботу мой Джо хлопнул пистоном чуть не под самым моим носом, а я его так шлепнула за это, что он у меня полетел на пол. Кто же знал, что так скоро… Да если б он еще раз это сделал, я бы его просто обняла и расцеловала.

— Да, да, да, я вас понимаю, миссис Гарпер, я вас так понимаю. Еще вчера в полдень мой Том взял да и напоил кота лекарством — что тут делалось!.. Я думала, кот весь дом разнесет вдребезги. И, прости меня, господи, я стукнула Тома по голове наперстком… Бедный мой мальчик, нет его больше. Зато теперь все его мучения кончились. И последнее, что я от него слышала, — это упрек…

Но этого воспоминания она была не в силах вынести и залилась слезами. Том тоже всхлипывал — больше от жалости к себе самому, чем к кому-нибудь другому. Он слышал, как плакала Мэри, изредка вмешиваясь в разговор, чтобы сказать о нем что-нибудь хорошее. Теперь он и сам был о себе гораздо лучшего мнения. Все-таки горе тети Полли настолько его тронуло, что он уже хотел было выскочить из-под кровати и броситься ей на шею, чтобы она опомниться не могла от радости; но, хотя соблазн был очень велик, Том ему не поддался и лежал смирно. Прислушиваясь далее к разговору, он понял по отдельным его обрывкам, что сначала думали, будто мальчики утонули во время купанья, потом хватились маленького плота; после этого распространился слух, будто бы пропавшие мальчики намекали товарищам в разговоре, что весь город о них скоро услышит; тогда умные головы стали смекать — и смекнули, что мальчики уплыли на плоту и скоро отыщутся в ближайшем городишке вниз по реке. Однако в полдень плот нашли у миссурийского берега, милях в пяти или шести ниже городка, — и всякая надежда пропала. Значит, они утонули; иначе голод пригнал бы их домой к вечеру, если не раньше. Думали, что мальчики утонули на середине реки, оттого их и не нашли; а не то им легко было бы добраться до берега, плавали они хорошо. Это случилось в среду вечером. Если тела до воскресенья не будут найдены, решено было оставить всякую надежду и утром в воскресенье отслужить заупокойную службу. Том вздрогнул.

Миссис Гарпер, всхлипывая, пожелала всем доброй ночи и собралась уходить. Обе осиротевшие женщины, движимые одним и тем же чувством, обнялись и, выплакавшись вволю, расстались. Тетя Полли была гораздо ласковее обыкновенного, прощаясь на ночь с Сидом и Мэри. Сид слегка посапывал, а Мэри плакала навзрыд, от всего сердца.

Потом тетя Полли опустилась на колени и стала молиться за Тома так трогательно, так тепло, с такой безграничной любовью в дрожащем старческом голосе и такие находила слова, что Том под кроватью обливался слезами, слушая, как она дочитывает последнюю молитву.

После того как тетя Полли улеглась в постель, Тому еще долго пришлось лежать смирно, потому что она все ворочалась, время от времени что-то горестно бормоча и вздыхая, и беспокойно металась из стороны в сторону. Наконец она затихла и только изредка слегка стонала во сне. Тогда мальчик выбрался из-под кровати и, заслонив рукой пламя свечи, стал глядеть на спящую. Его сердце было полно жалости к ней. Он достал из кармана сверток платановой коры и положил его рядом со свечкой. Но вдруг какая-то новая мысль пришла ему в голову, и он остановился, раздумывая. Его лицо просияло, и, как видно, что-то решив про себя, он сунул кору обратно в карман. Потом нагнулся, поцеловал сморщенные губы и, ни секунды не медля, на цыпочках вышел из комнаты, опустив за собой щеколду.

Он пустился в обратный путь к перевозу, где в этот час не было ни души, и смело взошел на борт пароходика, зная, что там нет никого, кроме сторожа, да и тот всегда уходит в рубку и спит как убитый. Он отвязал челнок от кормы, забрался в него и стал осторожно грести против течения. Немного выше города он начал грести наискось к другому берегу, не жалея сил. Он угодил как раз к пристани, потому что дело это было для него привычное. Тому очень хотелось захватить челнок в плен, потому что его можно было считать кораблем и, следовательно, законной добычей пиратов, однако он знал, что искать его будут везде и, пожалуй, могут наткнуться на самих пиратов. И он выбрался на берег и вошел в лес. Там он сел на траву и долго отдыхал, мучительно силясь побороть сон, а потом через силу побрел к лагерю. Ночь была на исходе. Прежде чем он поравнялся с отмелью, совсем рассвело. Он отдыхал, пока солнце не поднялось высоко и не позолотило большую реку во всем ее великолепии, и только тогда вошел в воду. Спустя немного времени он уже стоял, весь мокрый, на границе лагеря и слышал, как Джо говорил Геку:

— Нет, Том не подведет, он непременно вернется, Гек. Он не сбежит. Он же понимает, что это был бы позор для пирата, и ни за что не останется, хотя бы из гордости. Он, верно, что-нибудь затеял. Хотелось бы знать, что у него на уме.

— Ну, ладно, его вещи-то теперь, во всяком случае, наши?

— Вроде того, только не совсем, Гек. В записке сказано, что они наши, если Том не вернется к завтраку.

— А он вернулся! — воскликнул Том и, прекрасно разыграв эту драматическую сцену, торжественно вступил в лагерь.

Скоро был подан роскошный завтрак — рыба с грудинкой; и, как только они уселись за еду, Том пустился рассказывать о своих приключениях, безбожно их прикрашивая. Наслушавшись его, мальчики и сами принялись задирать нос и хвастать напропалую. После этого Том выбрал себе тенистый уголок и залег спать до полудня, а остальные пираты отправились ловить рыбу и исследовать остров.

Глава XVI

После обеда вся шайка отправилась на отмель за черепашьими яйцами. Мальчики расхаживали по отмели, тыча палками в песок, и, когда попадалось рыхлое — место, опускались на колени и копали песок руками. Иногда они находили по пятьдесят — шестьдесят яиц в одной ямке. Яйца были совсем круглые, белые, чуть поменьше грецкого ореха. В этот вечер мальчики устроили знатный пир — наелись до отвала яичницы, и в пятницу утром тоже. После завтрака они с воплями носились взад и вперед по отмели, гонялись друг за другом, сбрасывая на бегу платье, пока не разделись совсем, потом побежали далеко в воду, покрывавшую отмель; быстрое течение то и дело сбивало их с ног, но от этого становилось только веселее. Они то нагибались все разом и начинали плескать друг в друга водой, отворачивая только лицо, чтобы можно было вздохнуть, то принимались бороться и возились до тех пор, пока победитель не окунал остальных с головой, и вдруг все разом уходили под воду, мелькая на солнце клубком белых рук и ног, а потом опять всплывали на поверхность, отфыркиваясь, отплевываясь, хохоча и задыхаясь.

Выбившись из сил от возни, они вылезали на берег, растягивались на сухом, горячем песке и зарывались в него, а потом опять бежали к воде, и все начиналось снова. Вдруг им пришло в голову, что собственная кожа вполне сойдет за телесного цвета трико; они очертили на песке арену и устроили цирк — с тремя клоунами, потому что никто не хотел уступать эту почетную должность другому.

Потом они достали шарики и стали играть в них — и играли до тех пор, пока и это развлечение не наскучило. После этого Джо с Геком опять пошли купаться, а Том не захотел, так как обнаружил, что, сбрасывая штаны, сбросил вместе с ними и трещотку гремучей змеи, привязанную к ноге; он только подивился, как это его до сих пор не схватила судорога без этого чудодейственного амулета. Купаться он не отваживался, пока опять не нашел трещотку, а к этому времени Джо с Геком уже устали и решили отдохнуть. Мало-помалу они разбрелись в разные стороны, впали в уныние и с тоской поглядывали за широкую реку — туда, где дремал на солнце маленький городок. Том спохватился, что пишет на песке «Бекки» большим пальцем ноги; он стер написанное и рассердился на себя за такую слабость. Но он не в силах был удержаться и снова написал то же самое; потом опять затер это слово ногой и ушел подальше от искушения, собирать остальных пиратов.

Однако Джо совсем упал духом, и оживить его было невозможно. Он так соскучился по дому, что не знал, куда деваться от тоски. Слезы вот-вот готовы были хлынуть рекой. Гек тоже приуныл. У Тома на сердце скребли кошки, но он изо всех сил старался этого не показывать. У него имелся один секрет, о котором он пока что не хотел говорить, но если это мятежное настроение не пройдет само собой, то придется открыть им свою тайну. Он сказал, стараясь казаться как можно веселее:

— А ведь, должно быть, на этом острове и до нас с вами жили пираты. Мы его опять исследуем. Где-нибудь здесь, наверно, зарыт клад. Вдруг нам посчастливится откопать полусгнивший сундук, набитый золотом и серебром? А?

Но это вызвало лишь слабое оживление, которое угасло, не приведя ни к чему. Том пустил в ход еще кое-какие соблазны, но и они не имели успеха. Это был неблагодарный труд. Джо сидел с очень мрачным видом, ковыряя палкой песок. Наконец он сказал:

— А не бросить ли нам все, ребята? Я хочу домой. Здесь такая скучища.

— Да нет, Джо, потом тебе станет веселей, — сказал Том. — Ты подумай только, какая здесь рыбная ловля!

— Не хочу я ловить рыбу. Я хочу домой.

— А купанья такого ты нигде больше не найдешь.

— На что мне купанье? И неинтересно даже купаться, когда никто не запрещает. Нет, я домой хочу.

— Ну и проваливай! Сопляк! К маме захотел, значит?

— Да, вот и захотел к маме! И ты бы захотел, только у тебя ее нет. И никакой я не сопляк, не хуже тебя! — И Джо слегка засопел носом.

— Ладно, давай отпустим этого плаксу домой к мамаше. Верно, Гек? Младенчик, к маме захотел! Ну и пускай его! А тебе тут нравится, правда, Гек? Мы с тобой останемся?

Гек сказал: «Да-а-а», — но без всякого энтузиазма.