Приключения Тома Сойера. Приключения Гекльберри Финна. Рассказы
Шрифт:
Каждый день, выслушивая благодарность Мэфа Поттера, Том радовался, что сказал правду, и каждую ночь раскаивался, что не сумел держать язык за зубами.
Половину времени Том боялся, что индейца Джо никогда не поймают, а другую половину боялся, что поймают. Он твердо знал, что только тогда вздохнет свободно, когда этот человек умрет и он своими глазами увидит его труп.
За поимку преступника была назначена награда, обыскали всю округу, но индейца Джо так и не нашли. Из Сент-Луи прибыл один из всеведущих и внушающих изумление чудотворцев — полицейский сыщик, — прибыл, произвел розыски, покачал головой,
Но дни шли за днями, и с каждым днем мальчики понемногу забывали о тяготевшей над ними угрозе.
Глава XXVI
В жизни каждого настоящего мальчишки наступает время, когда его обуревает неистовое желание найти зарытый клад. В один прекрасный день такое желание напало и на Тома. Он отправился разыскивать Джо Гарпера, но безуспешно. Он побежал к Бену Роджерсу, но тот ушел ловить рыбу. Случайно ему попался навстречу Гек Финн, Кровавая рука. Гек тоже мог пригодиться. Том отвел его в укромное место и доверил ему свой план. Гек был не прочь. Гек всегда был не прочь участвовать в любой затее, лишь бы она сулила развлечение и не требовала капитала, — потому что, хотя и говорится, что время — деньги, времени у Гека было девать некуда.
— Где же мы будем копать? — спросил Гек.
— Да где угодно.
— Как, разве клады везде зарыты?
— В том-то и дело, что не везде. Они бывают зарыты в каком-нибудь укромном месте — когда на острове, когда в гнилом сундуке под засохшим деревом — там, куда тень от сучка падает в полночь, — а чаще всего под полом в старых домах, где нечисто.
— А кто их зарывает?
— Разбойники, понятно. А по-твоему, кто? Учителя воскресной школы?
— Я почем знаю. Если бы клад был мой, я бы его зарывать не стал, а тратил бы денежки да поживал припеваючи.
— И я тоже. Только разбойники по-другому делают. Всегда зароют клад, да так и оставят.
— Что же они потом за ним не приходят?
— Ну, все собираются прийти, а потом забудут приметы или помрут. Вот он и лежит долго-долго и ржавеет, а потом кто-нибудь находит старую пожелтевшую бумагу со всеми приметами, и надо эту бумагу расшифровывать целую неделю, потому что в ней одни значки да иероглифы.
— Иеро… чего?
— Иероглифы — такие картинки и разные закорючки, с виду как будто бы и ничего не значат.
— А у тебя есть такая бумага, Том?
— Нет.
— Так как же ты найдешь приметы?
— А на что мне приметы! Клад всегда бывает зарыт под старым домом, или на острове, или под сухим деревом, у которого торчит один сучок. Мы уж пробовали копать на острове Джексона, можно и еще попробовать; а то есть еще старый дом за речкой, и сухих деревьев там сколько хочешь.
— И под каждым деревом клад?
— Ну, что ты! Понятно, нет.
— А как же ты узнаешь, под которым копать?
— Под всеми по очереди!
— Да ведь этак все лето пройдет.
— Ну и что же из этого? А вдруг ты найдешь медный котелок с сотней долларов, весь в ржавчине, или
трухлявый сундук, полный брильянтов. Что тогда?У Гека загорелись глаза.
— Вот здорово! Уж чего бы лучше. Ты мне дай сотню долларов, а брильянтов лучше не надо.
— Ладно. Ты не думай, брильянтами тоже бросаться нечего. Есть такие, что стоят каждый долларов двадцать, а уж дешевле чем по доллару за штуку и не бывает.
— Да ну? Быть не может!
— Это тебе всякий скажет. Разве ты никогда не видал брильянтов, Гек?
— Что-то не припомню.
— У королей их целые кучи.
— У меня и знакомых королей тоже нет.
— Да, верно. А вот если бы ты поехал в Европу, так там они на каждом шагу так и скачут.
— Скачут?
— Ах ты господи! Да нет же!
— А чего же ты говоришь, что скачут?
— Да ну тебя, это я только так сказал. Чего ради им скакать; я просто говорю, что их там сколько хочешь. Куда ни плюнь, везде король. Вроде этого старого горбуна Ричарда.{10}
— Ричарда? А как его фамилия?
— Никакой у него нет фамилии. У королей вообще не бывает фамилии.
— Да ну?
— Вот тебе и ну.
— Что ж, пускай, если им так нравится, но я бы не хотел быть королем, раз у них даже фамилии нет, вроде как у негров. Ты вот что лучше скажи: где ты сперва начнешь копать?
— Не знаю еще. Давай начнем копать под сухим деревом, что на горе за речкой?
— Давай.
Они достали ржавую мотыгу и лопату и отправились за три мили на речку. Добрались они до места разгоряченные, запыхавшиеся и растянулись на земле под тенистым вязом отдохнуть и покурить.
— Вот это жизнь! — сказал Том.
— Еще бы!
— Скажи, Гек, если мы найдем клад, что ты будешь делать со своей долей?
— Ну, каждый день буду покупать пирожок и стакан содовой воды, и в цирк тоже буду ходить каждый раз, как цирк приедет. Да уж не беспокойся, заживу отлично.
— А ты не собираешься копить деньги?
— Копить? Для чего это?
— Ну как же, чтобы были деньги на черный день.
— Вот уж это ни к чему. Вернется родитель и запустит лапу в мои денежки, если я их не потрачу, а там ищи-свищи. А ты что сделаешь на свою долю, Том?
— Куплю себе новый барабан, настоящую саблю, красный галстук, щенка-бульдога, а потом женюсь.
— Женишься!
— Ну да.
— Том, ты, должно быть, совсем рехнулся.
— Погоди, вот увидишь.
— Ну, глупей ты ничего не мог придумать. Взять хоть моих отца с матерью. Только и делали, что дрались. Я это отлично помню.
— Это ничего. Девочка, на которой я женюсь, не будет драться.
— Том, они все на один лад. Им бы только драться. Ты лучше подумай сначала как следует. Подумай, тебе говорю. А как эту девчонку зовут?
— Она вовсе не девчонка, а девочка.
— По-моему, не все ли равно: кто говорит — девчонка, кто — девочка. Что так, что эдак — один черт! Так как же все-таки ее зовут, Том?
— Я тебе скажу, только не сейчас.
— Ну ладно, дело твое. А только, когда ты женишься, я совсем один останусь.
— Нет, не останешься. Ты будешь жить со мной. А теперь хватит валяться, пойдем копать.
Они работали, обливаясь потом, около получаса. Никаких результатов. Они трудились еще полчаса. И все-таки ничего.