Приключения уборщицы
Шрифт:
– Хорошо, Герц Акимович, я полечу через неделю.
Оставив ученого, вышла из магазина. Архонты уже улетели. Корабль циотопов готовился к взлёту. Мой циотоп стоял и ждал меня.
– Через неделю, – сказала ему.
– Я прилечу за тобой, – он заправил мои волосы за ухо.
– А как тебя зовут-то? – усмехнулась я.
– Моё имя слишком сложное для вашего языка, – сказал он, – но ты можешь называть меня Мико. Это самое приближенное слово, которое созвучно с моим именем.
– До встречи, Мико!
Он обнял меня.
Через пару мгновений его корабль скрылся в небесах. Я уже скучала по нему.
– Вечер мне ни к чему, вечер мал как песчинка, я тебя подожду, только ты приходи навсегда, – вспомнилась мне песня Кристалинской.
– Поешь? Это хорошо!
Я подпрыгнула от неожиданности. Джон обычно со мной не говорил. А тут!
– Мне сейчас сообщили, – он затянулся и выпустил несколько колечек дыма. – Послезавтра комиссия приедет.
– Инопланетная?
– Нет, хуже, государственная, – Джон посмотрел на чистое небо.
– Ой, да не переживайте вы так! – рассмеялась я. – С нашими местными справимся!
«Ура!» – на самом деле хотела крикнуть я. Неужели, что-то человеческое произойдёт на этой заправке!
Глава 10
Глава 10
«К нам едет ревизор!» – хотела воскликнуть я, глядя как Джон и Мигель готовятся к проверке.
Джон в ускоренном темпе избавлялся от запасов виски. И тех упаковок со всякой непонятной ерундовиной на стеллажах магазина, которые привозили одни пришельцы и покупали другие. А ещё он мыл, ополаскивал и доводил до блеска все летательные аппараты в ангаре.
Мигель же проводил беседы со своими скорпиончиками и договаривался с ними, чтобы они не появлялись на глаза членам комиссии. Потом он удалял поисковые файлы в Справочнике и подделывал журналы прилета инопланетян. А к вечеру метался по заправке и пытался спрятать в пустыне канистру запрещенного в половине галактике пойла, которое любили голодункусы.
Герц в это время флегматично сидел на лавочке возле магазина и курил.
Я же немного нервничала. Хотя бы от того, что членам комиссии не известно о том, что на заправке появились ещё сотрудники: врач и уборщица.
– Как будем выпутываться? – спросила Герца, вытряхивая из пепельницы окурки и пепел в урну.
– Лучший способ для выхода из передряг это импровизация. Ты ещё этого не поняла? – ответил ученый и устремил свой печальный взгляд на закат.
– С пришельцами это проходит. Разные цивилизации и уровни развития… А тут комиссия, человеческая! И что-то мне подсказывает, что она везде одинаковая! – я замолчала и задумалась.
– Главное следи за мальчиком и ни за что не сознавайся, что ты клон. И всё будет отлично.
– Иногда я думаю, что вы забываете, что я не баба Нюра.
Я ещё пару минут повздыхала рядом с Герцем, но внятных ответов от ученого не получила. И пошла заниматься своим любимым делом. Уборкой. Лучшее лекарство от нервов генеральная уборка в столовой.
Мигель сутра проводил эксперимент, пытался приготовить фахитас, по рецепту его мамы. Но аппарат замкнул в самый ответственный момент, и теперь выдавал только овсяную кашу. Мальчишка сказал, что всё починит, когда
комиссия уедет.А я вот о чем подумала. Может пригласить его маму в гости? Или наоборот съездить к ней. Мигель наверняка переживает, что стал клоном…
Ох, все эти пришельцы и всякие комиссии не дают нормально пообщаться и обжиться.
А что если мы так и останемся в тени своего оригинала навсегда?
Брр, жуть-то какая!
К тому моменту, когда я отмыла не только столовую, но и все жилые комнаты. Даже к скорпионам заглянула проверить, не засыпало ли их проход. Наступила глубокая ночь. С утра приезжала комиссия.
Я приняла душ в своей комнате, затем распушила подушку, откинула одеяло и уже собралась лечь спать, как коридоры огласила сирена и замигали лапочки оповещения. Но не красные как обычно, а синие.
– Полагаю, сон отменяется.
Я развернулась, отправилась к шкафу, взяла чистую белую футболку, поверх натянула синий комбинезон. На голову повязала скрученный платок, как ободок, чтобы волосы не мешались. Вышла в общий коридор.
Там, как обычно была паника. Заспанный и помятый Джон, пытался застегнуть рубашку и одновременно заправить её в брюки. Однако!
Мигель тоже сменил свою любимую красную рубашку на синюю футболку, и был в почти таком же джинсовом комбинезоне как у меня. Герц Акимович поверх своей обычной одежды, рубашки в клеточку и бежевых брюк, накинул белый халат.
Дверцы лифта открылись и к нам вошли несколько человек в военной форме. Они рассредоточились по периметру. Двое из них оббежали весь этаж.
– Чисто, – по рации доложили своему начальству и встали по стойке смирно.
Двери лифта открылись в очередной раз. И теперь оттуда вышел, чеканя шаг, высокий и здоровый мужчина в военной форме и красной береткой на голове. Учитывая, как солдаты вытянулись в ещё более струйную струнку, он был генералом не меньше. Следом за ним вышли два тщедушных человечка, в обвисших черных костюмах и галстуках, держали в одной руке портфель, в другой несколько папок. В очках с роговой оправой, землистый цвет лица. На голове редкие волосенки, у одного зализаны назад, у другого в правую сторону,
«По прически их буду различать» – подумала я: «Один зализанный, другой прилизанный!».
Тем временем военный представился Джону:
– Генерал-майор Джордж О’Коннор, – отрапортовал он и протянул свою руку для рукопожатия. – Дерик Хоул ушел в отставку. С этого дня я буду руководить этой заправкой!
– Но послушайте, заправка частная собственность, – пожимая руку, ответил Джон. – Правительство не имеет права вмешиваться в её деятельность. Была договоренность на проведение аудита один раз в год. И то только по финансовой части. Да и экологи пару раз должны прийти. И всё.
– Планы поменялись, после инцидента с олископами, – ответил Джордж. – С этого дня заправка принадлежит военной базе. Территории присвоен статус стратегического и секретного объекта.
– Со мной это не обговаривали, я на вас в суд подам! – вскипел Джон. – Это частная собственность и правительство не имеет право ей распоряжаться!
– Арестовать! – приказал генерал.
Солдатики молниеносно, стукнули Джона по затылку. Он обмяк и его уволокли в лифт.
Всё произошло настолько быстро, что никто из нас не успел даже задуматься о произошедшем.