Приключения в Красном море. Книга 1(Тайны красного моря. Морские приключения)
Шрифт:
На рассвете, когда ветер слабеет, я с трудом выбираюсь из своего укрытия, едва переставляя ноги и чувствуя себя совершенно разбитым. Это не морская болезнь, а острый приступ малярии.
Я ищу по карте место на побережье, где мы могли бы провести следующую ночь, так как, учитывая мое состояние и то, что команда валится с ног от усталости, я не в силах управлять судном.
Я надеюсь, что ветер будет все-таки достаточно свежим, чтобы, можно было доплыть до Хаиса на одном галсе.
Хаис — небольшая деревня на каменистом пляже, расположенная у подножия высоких бесплодных холмов, окраска которых представляет собой странное сочетание всех оттенков красного и желтого цветов. Вдали высится варсангалийская скала, вся сиреневая
Холмы, окружающие Хаис, изрезаны извилистыми оврагами, крутыми и глубокими, русла которых, усеянные белой галькой, вдаются очень далеко в горный массив. Возле устья одного из таких ущелий как бы остановилась деревушка Хаис. Можно подумать, что она вышла из его горловины и, с удивлением увидев море, не осмелилась приблизиться к воде. Несколько арабских домов, очень белых, возвышаются над стадом тростниковых хижин и словно присматривают за ним.
В четверти мили от пляжа возвышается островок — скала с вертикальными откосами, которая, судя по рассказам, является цитаделью.
Когда Мальмуллах напал на эту страну, жители, укрывшись на островке, не подпускали к нему осаждавших при помощи нескольких старых ружей. Приплывшая ночью фелюга освободила их.
Деревня и вся внутренняя территория страны заняты сейчас маджертенами, сомалийскими племенами, которые были порабощены Мальмуллахом, по меньшей мере частично.
Должно быть, мое судно давно заметили, поскольку мы плывем не очень быстро, держась ближе к ветру.
Несмотря на все мои усилия, я все же не выхожу из-под ветра, вынужденный бросить якорь довольно далеко от деревни, более чем в миле от островка, с подветренной его стороны.
Стоянка обещает быть неспокойной, но мои матросы предпочитают это неудобство близости к крепости-скале, за черными камнями которой могут притаиться стрелки.
На берег высыпают туземцы и подают нам знаки, пытаясь вынудить нас покинуть судно. По моим подсчетам, собравшихся напротив нашей стоянки более сотни, многие из них вооружены.
Я готов уже снова выйти в море, но плохое состояние моих парусов и снова усиливающийся ветер вызывают у меня колебания.
Видя, что мы решительно не намерены высаживаться, четверо туземцев бросаются в воду и плывут в нашу сторону. Вряд ли они сами по себе представляют для нас опасность, однако эти люди расскажут остальным о наших слабых оборонительных средствах. И тогда туземцы могут поддаться искушению причинить нам неприятности, и мне ничего не останется, как уплыть. Поскольку я чувствую себя неважно, а люди устали после бессонной ночи — к этому следует добавить волнение в открытом море, — меня не прельщает перспектива ухода со стоянки и необходимости вступить в борьбу со стихией.
Я велю установить на юте два бочонка с нефтью и кладу на них бревно. Все это я накрываю парусиной. Сие непонятное устройство весьма похоже на зачехленную пушку. Мизансцену я дополняю тем, что раздаю команде ружья для их прочистки.
Я поднял английский флаг, потому что в этих краях цвета нашей Республики неизвестны, и, наоборот, все хорошо знают английские флаги, реющие над многими патрульными катерами и даже над такими фелюгами, как наша. Некоторые из них получают от правительства вооружение с целью охраны тех участков берега, подойти к которым не могут крупные суда.
Замаскировавшись таким образом под корабль Ее Величества, я встречаю пловцов. На них никакой одежды, поэтому они поднимаются на борт, из вежливости прикрывая левой рукой свои гениталии. Матросы дают им тряпки прикрыть наготу. Сперва внимание туземцев приковывает внушительная пушка, скрытая от посторонних глаз, и в их поведении появляется уважительность.
— Вам нечего опасаться, — говорю я нм по-арабски, пытаясь изобразить английский акцент. — Я приплыл сюда только для того, чтобы посмотреть, все ли здесь спокойно и нет ли английских подданных, желающих отправиться в Аден. Но я также хотел бы запастись дровами, мясом и рыбой.
Четыре
сомалийца снова бросаются в воду и быстро плывут к берегу, чтобы рассказать о том, что они увидели и услышали, своим соплеменникам. Вскоре благодаря престижу Англии угрожающий отряд рассеивается, люди возвращаются в хижины. Пляж вновь становится пустынным. Через несколько часов нам привозят продукты. На этот раз я высылаю хури. Естественно, что ни одного английского подданного, который хотел бы подняться на борт моего судна, тут не нашлось.Ночью с гор подул береговой ветер. Решив им воспользоваться, мы берем курс ост и плывем вдоль берега.
Днем мы проплываем мимо небольшой белой мечети, одиноко стоящей на пустынном берегу, между скалой и морем. Это гробница шейха. Все мои сомалийцы встают со своих мест и, обратясь к ней лицом, читают «Фатиху».
Это могила шейха Иссака, великого предка сомалийцев.
Согласно обычаю, матросы бросают в море подношения — горсть риса, немного табака и сахар, завернутые в тряпку, затем выливают за борт меру пресной воды. Я прошу объяснить мне, что означает этот обычай.
Иссак и его брат Дарод высадились на берег у подножия горы Слон (греки называли ее Элефантас) и нарекли этот край Арде-эль-Филь (Земля слонов), откуда, очевидно, и пошло название Гвардафуй. Они прибыли из той далекой страны, где каждый день в горах, поддерживающих небосвод, рождается солнце. Братья направили свой корабль по огненному следу, который ложится вечерами на поверхность моря, тогда как за спиной плывущих сгущались сумерки.
Оба брата дали начало племенам: иссаков и дародов. Все нынешние сомалийцы принадлежат к этим двум большим родам. Одни происходят от иссаков [43] : это Абер Йони, Абер Ауэль, Абер Джахала.
Другие, варсангалийцы, маджертены и еще кое-кто, происходят от дародов.
Если судить по мусульманской архитектуре этой усыпальницы, то иммиграция сомалийцев имела место в весьма отдаленную эпоху. Но этот архитектурный памятник мог быть перестроен уже после обращения сомалийцев в исламскую веру с тем, чтобы воздать почести предку, оборудовав для него гробницу в соответствии с законами Пророка.
43
Не путать иссаков с исса. Последние не являются сомалийцами, хотя и говорят на их языке. Очевидно, они появились в этих краях одновременно с галла. (Примеч. авт.)
Пока я слушаю эти древние легенды, воскрешающие героическую эпоху переселения народов, мы мчимся дальше, подгоняемые ветром, который крепчает по мере того, как солнце встает над горизонтом. Глубокую синеву неба не омрачает ни одно облачко.
Прямо по курсу из глубины моря всплывает, подобно огромному толстокожему животному желтого цвета, скалистый остров. Его коса сильно напоминает голову, лежащую на воде и соединенную с туловищем посредством ощетинившейся колючками шеи. Оврагами отмечены контуры лопаток и крупа. На хребет каменного чудовища накинута белая мантия, точно каким-то чудом там сохраняется слой снега, неподвластный лучам солнца.
Это Маит (мертвый остров). Он покрыт гуано, в течение тысячелетий оставляемым здесь морскими птицами, которые прилетают сюда на гнездовье. При нашем приближении они взмывают в воздух, образуя плотные облака, и издали кажется, что это вырвался столб дыма из жерла кратера. Когда мы подходим к острову поближе, нас оглушают пронзительные крики, издаваемые вихрем проносящимися над нами птицами.
Длина острова примерно два километра, а ширина четыреста метров. Из воды встают его вертикальные стены, а стометровая вершина напоминает горбатую спину. Черноватые полоски, нарушая белизну мантии, покрывающей остров, тянутся по склонам красноватой скалы и создают причудливый полосатый узор.