Приключения Васи Куролесова (с илл.)
Шрифт:
Глава первая
ЦВЕТОЧЕК БЕЗ ПОЛИВКИ
Жизнь Васина потекла теперь самым обычным образом. Она, как говорится, вошла в свою колею.
Но колея эта Васе не очень-то нравилась. Ему хотелось, чтоб была она с каким-нибудь вывертом, с загогулинкой.
Однако откуда было взяться этой загогулинке, если у утра до вечера приходилось ему учиться на механизатора, часами сидеть над книжкой с мощным названием «Трактор»? И если он видел какую-нибудь загогулинку, так только в руках тракториста Наливайко, который ковырялся ею в тракторном моторе.
Недели через две после возвращения из Карманова Вася решил
Добрый день (или добрый вечер, не знаю), дорогой товарищ капитан!
Пишет письмо вам ваш знакомый Василий Куролесов из Сычей, который усы лепил (от полушубка). Он пишет письмо в милицию первый раз, поэтому прошу извинить его за ошибки (запятые или буквы). А если не извиняете, всё равно дочитайте письмо до конца.
В первых строках обращаюсь к вам с глубочайшей сердечной просьбой. Сообщите мне: поймали Курочкина или нет?
Во вторых строках меня интересует Рашпиль (рябой). Всё в том доме живёт или переехал?
В последних строках сообщаю вам, что я тогда не струсил, а просто напугался. Если надо, то я пойду сражаться за Родину.
Жду ответа, как космонавта ракета.
Вася перечёл письмо, заклеил его в конверт и вывел крупный адрес:
Райцентр Карманов, милиция, капитану Болдыреву (лично).
Вверху приписал ещё слова: Срочно. Но этого ему показалось мало: в уголке конверта, рядом с маркой, он добавил:
Почтальон! Шире шаг!
Опустив письмо в ящик, приколоченный к сельсовету, Вася стал ждать ответа.
День шёл за днём — ответа не было, и Вася становился всё более мрачным. Улыбка что-то совсем исчезла с его лица. Приходя домой, он садился на сундук и глядел задумчиво на фотографии дальних родственников.
Матрос всюду слонялся за ним и тоже часами просиживал у сундука, глядя на фотографии дальних родственников.
— Васька у меня как цветочек без поливки, — жаловалась соседям Евлампьевна. — Совсем захирел.
Соседи разводили руками, пожимали плечами — надо бы, мол, полить этот цветочек, да как это сделать, неизвестно. Не придумано ещё такой аппаратуры, чтобы душевные неприятности поливать.
А между тем настоящие цветочки — анютины глазки и вероники — повсюду уже распустились. Дождь их поливал, грело солнце, и дни, как рыбки, уплывали.
Вот только что был день, только что держал его Вася в руках, а вот уж и нет его, в руках — пусто, и ночь наступила.
Как-то утром Евлампьевна разбудила Васю
— Васьк, — сказала она, — письмо!
Глава вторая
ЩЕПКИ ЛЕТЯТ
Сегодня была нерабочая суббота, и тишина стояла в деревне Сычи.
Конечно, это не была такая уж мёртвая тишина. Например, слышно было, как соседка Марусенька доит корову. Струйки молока били в ведро с однообразным пилящим звуком: вжж… вжж… вжж… Можно было даже подумать, что Марусенька пилит это ведро.
Но это она доила корову Розку.Сонными ещё руками Вася разорвал конверт и вынул оттуда письменный листок:
Васька! Берегись! Ты получишь своё!
Вася крутил листок в руках и глядел в него, ничего не понимая.
— Вась! — приставала Евлампьевна. — От кого письмо?
— От тёти Шуры, — соврал зачем-то Вася.
— Ну что там у них под Казанью?
— Корова отелилась.
— Тёлочка или бычок? — допытывалась Евлампьевна.
— Бычок, — сказал Вася.
Матрос вылез из-под кровати, лизнул Васю в пятку и понюхал письмо. Запах ему не понравился. Он фыркнул и ушёл обратно под кровать.
«Курочкин! — подумал вдруг Вася. — Это он угрожает».
Натянув брюки, Вася схватил зачем-то топор и выбежал на улицу.
Помахивая топором, Вася обошёл весь двор. Каждую секунду он почему-то ожидал встретить у сарая Курочкина, но никого не встретил.
У сарая лежали напиленные дрова.
Чтоб топор зря в руке не пропадал, Вася вынул из кучи еловое полено и поставил его перед собой.
Странная история — полено оказалось похожим на Курочкина. Ясное дело, не было у него ни носа, ни глаз, а всё ж и вправду оно походило на Курочкина.
— Получай, Курочкин! — сказал Вася и вдруг со всей силой трахнул полено по башке. Оно разломилось, как яблоко.
И второе полено тоже оказалось похожим на Курочкина, и его Вася так долбанул, что топор, пройдя насквозь, вонзился в землю.
Третье полено было корявым и суковатым, кора на нём облетела.
«Рашпиль!» — тревожно подумал Вася.
Он установил полено и врезал топором в его широкую розовую морду. Топор вонзился неловко в край. Чирикнув, щепка, как воробей, отлетела в кусты.
С этим поленом пришлось повозиться. Вася взял железный клин и вколотил его, разрывая древесные узлы. Полено закричало и лопнуло.
К обеду Вася расколол штук сто «курочкиных» и полсотни «рашпилей».
«Как же он узнал мой адрес? — думал Вася. — Наверное, следил».
Нет, Курочкин, конечно, не следил. Он ещё в милиции слышал, как Вася назвал адрес Тараканову.
Всю ночь Вася неровно спал. Ему казалось, что Курочкин подглядывает неприятным взглядом. Вскакивая с кровати, он вглядывался в тёмное окно, ожидая увидеть наглые курочкинские скулы, но видел только крышу собственного сарая, а над ней — Малую Медведицу.
Впрочем, за сараем всё-таки маячила какая-то туманная фигура.
Выскочив на крыльцо, Вася залепил в неё поленом и крикнул:
— Получай, Курочкин!
Но это был не Курочкин, а тракторист Наливайко, который случайно прогуливался за сараем.
Потрясённый Васиным поленом, тракторист Наливайко побежал по дороге, высоко подскакивая над лужами.
Глава третья
ВАСЯ ХОЧЕТ БЫТЬ ЛОШАДЬЮ
А от Болдырева по-прежнему ничего не было — ни ответа ни привета.
И не удивительно: вместо почтового ящика Вася сунул своё письмо в ящик вопросов и ответов, приколоченный к сельсовету. Все вопросы были заданы, ответы на них получены, и в ящик никто не заглядывал.