Приключения Василия Ромашкина, бортстрелка и некроманта

— А ты можешь нас освободить? — С надеждой спросил рядовой. — Слушай, сделай милость. Передвинь нас с этого места, ну хоть на тысячу верст поближе к югу. Остотрындел север, пусть и красиво здесь. Но даже северные сияния за три сотни лет вот уже где. — И красноармеец энергично провел рукой по горлу.

— Хм. — Я задумался, а призраки переглянулись. — Есть один способ, но сразу говорю — он мне не очень нравится. Я вас «заякорю» на себя, и дам максимальный радиус перемещения. Это от трех десятков до трех сотен километров в округе. Но сразу, по возможности, передам вас другому «якорю», возможно, получится вас в Министерство обороны пристроить, вы же не демобилизованы?

— Скорее «выбыли по причине смерти», а это нечто другое. — Усмехнулся политрук, вытащив портсигар. Вытащил оттуда папиросу, размял пальцами и прикурил от тлеющей веточки. Блин, второй раз у них это вижу, и снова поражаюсь этому. Охренеть, невероятное владение иллюзиями и телекинезом, или эти папиросины для призраков реальны? Тогда вообще труба, смещение миров и бог знает что еще.

Обернувшись, и внимательно осмотревшись, я никого не увидел. И слава богу, а то совсем бы не удивился, увидев даму с косой на соседнем камушке. Бррр. Нет, нельзя оставлять этих ребят здесь. Тем более, что сюда заходят люди, про эти термальные источники я узнал у работников госпиталя.

— Ну как, согласны? Я вас привязываю к себе, и потом передаю в руки властей. — Переспросил я призраков.

— Нет. — Отрицательно покачал головой политрук. — Не забывай, мы присягали. И если мы перейдем на службу вашему Северному Союзу — это нарушение присяги. Мы не можем на это пойти, павшие не лгут и не предают.

— И что мне с вами делать? Не могу же я и вас к себе домой привести? У меня итак один призрак обитает, служит так сказать. Да еще кицунэ парочка, ну, Лисы Патрикеевны.

— Ого. — Ухмыльнулся сержант, покачав головой. Переглянулся с политруком и красноармейцем, у меня создалось впечатление, что они общаются без слов. С другой стороны, колебания воздуха призраки специально создают для того, чтобы общаться с людьми, а вот меж собой они общаются как раз безмолвно. — Политрук прав, начав служить Северному Союзу мы нарушим Присягу. Мы так понимаем, что ведьмаков примерно твоей силы мало? Ну, чтобы можно было путешествовать? Неохота быть привязанным к одному месту, надоело до чертиков. А вот служить тебе — это может быть интересно. Тут мы не против.

— Тогда мне надо подумать. — Я почесал затылок. Поглядел на светлое небо белой соловецкой ночи, и потом глянул на часы. Скоро утро. — Давайте так, я составлю договор, и принесу его вам. Если согласитесь, то мы его заключим, и я вас «заякорю». После чего вы будете относительно свободны в перемещениях. Но сразу скажу — я включу множество ограничений. Мне совершенно не нужны проблемы с инквизицией или со священнослужителями.

— Так думай. Время — это то немногое, что у нас есть. — Политрук серьезно покачал головой. — Мы подождем тебя тут, приходи в любое время. И да. Тебе оружие надо? Тут парни из НКВД нам на подмогу прибыли, должны были командовать сводным милицейским батальоном. Да вот только не успели толком ничего, вместе с нами сцепились с немцами. Резались они, конечно, страшно. Но маловато нас было. Так что тут в одном сухом ДОТе сохранились пистолеты — пулеметы, наши и австрийские, самозарядки, и с десяток французских и британских ручников. Ну из тех, которые наши энкаведэшники заказывали до войны под видом китайцев, под наш патрон. Не переживай. — Увидев мою усмешку, поторопился политрук. — Дмитриев умеет замедлять время, так что в этом ДОТе прошло всего тридцать годов с момента нашей гибели. Мы специально хранили оружие, чтобы нашим сдать. А сейчас наши — это просто русские, украинцы, и прочие таджики. У нас в роте семеро из Душанбе было, дрались как дикие волки. Ни один не сдался, все погибли. Впрочем. Как и весь наш батальон.

— Оружие всегда нужно. Знаете, если его у вас там много, то стоит вооружить пассажиров и членов экипажа попавшего к нам из иномирья самолета. Варя тоже из них, кстати. Если вы не против, конечно. — Встал я, завершая наш разговор. — Я приду с договором, и с одним пареньком, он срочку в саперах служил. Проверит, что и как, может склад заминирован. А вы про то забыли, ведь для вас это не важно.

— Не забыли. — Серьезно ответил политрук. — мы тебя проверяли. Пустозвону служить как-то неохота. Неси договор, и веди сапера, покажем схему минирования. Там просто, пара противопехоток насторожена.

Ну — ну, проверяльщики. — Я усмехнулся, а у самого за шиворотом как будто льда насыпали. Вот знаю, что у неупокоев логика совершенно от людей отлична, в который раз в этом убеждаюсь. Сунулся бы сейчас — снимали бы мои кишки с окрестных валунов. — Пока, до вечера.

По приходу в госпиталь меня перехватила пожилая врачиха.

— Ну ка, пойдем со мной, красавчик. Пойдем — пойдем. — И, вцепившись крепкими пальцами в мою руку, потащила меня по коридору, затолкав фактически в палату, где на кровати лежала укрытая простынкой Варя. Увидав меня, девчонка вспыхнула, как маков цвет, и чуть не полезла под простынь с головой.

— Ну что, герои-любовнички? Слушай, парень. Ладно девочка глупенькая совершенно в сексуальном плане, хоть и взрослая. Но ты то?!! Разворотил девчонке все, что можно, и шарахается довольный! Ты знаешь, что я Варю поймала, когда она по стеночке шла, так у нее писька с животом разболелись? Нет? А подумать об этом должен был? — Врачиха притопнула ногой. — В общем, так — Варе неделя постельного режима. Два месяца после этого можешь ей стихи читать, песни петь, цветочки вместе можете нюхать. Но чтобы никаких сексуальных контактов, ясно? Потом хоть до простыней друг друга изотрите, но эти два с половиной месяца полное воздержание!

После чего, влепив мне основательный подзатыльник, вышла из комнаты.

Впрочем, тут же заглянула.

— Ты понял? Полное воздержание, без всяких там придумок! А то знаю я вас, бортстрелков!

Я поглядел на закрывшуюся дверь, и присел в ногах у пылающей от смущения девушки.

— Варя, ты почему не сказала, что тебе больно?

— Потому что мне было хорошо. Вась, не смущай меня! — Девчонка закрыла лицо руками.

Но я успел заметить, что она довольно улыбается.

— Не смущай… поздно, девушка. Теперь всю жизнь смущать буду. — Усмехнулся я сам. И аккуратно отвел теплые и сильные ладони от на самом деле довольного лица Вари. — Варь, я серьезно.

— Да? А Сара? — Варя улыбнулась, но в сине — серых глазах плеснуло беспокойство.

— И Сара попалась. Женюсь на вас обоих, будете знать. — Почему-то у меня родилось твердое убеждение, что так будет правильно. А я своей интуиции привык доверять. — И нечего хмуриться, Варь. Ты же знаешь, что у нас нет запретов на множественные браки, хоть по три мужа заводи, если сможешь.

— А если я захочу трех мужей? — хмуро спросила девушка.

— Их перестреляю, а тебя отшлепаю. — Вроде как шуткой ответил я, а сам понял. Что именно так и сделаю. Хотя, тут просто мне начинают выносить мозги, девушки это любят. Блин. Как же мне теперь Сару уломать? Варя, хоть и хмурится, но скорее всего уже согласилась в душе.

— Знаешь, Вась, мне надо отдохнуть. И серьезно подумать. — Варвара сжала руками простыню. — И еще, что будем делать со сплетниками и сплетницами? Хотя, бабам я сама косы повыдергаю, есть опыт. Но вот мужики.

— Варь, знакомым парням за попытки пошутить на эту тему я набью морду. А незнакомец, который лезет без спроса в отношения парня и девушки — он нарывается на дуэль. Причем его могут вызвать те ребята, которым я до того фонарь поставил. Отношения между мужчиной и женщиной касаются только этих двоих. Ну, если парень девку не бьет, или муж жену не избивает. Поднимать руку на женщину недостойно мужчины. Разве с другим мужиком поймает, тут уж никто слова не скажет. И то, если не до членовредительства.