Прикольные игры на Краю Света (сборник)

Все у них вышло четко по плану. Двое парней, что-то обсуждая с озабоченным видом, пошли вперед, будто им дела нет до какой-то парочки. Но на обгоне один из них схватил Серегу за шею и резко согнул, так, что мой одноклассник от неожиданности рухнул на колени.

– Эй, вы чо делаете?! – воскликнула Ольга.

– Иди, девочка, домой, а то Лева заругается, – приказали ей.

Один держал Сергея, другой неизвестно откуда взявшимся ремнем огрел моего одноклассника по мягкому месту. Потом еще и еще… Хлестал не сказать, чтоб с остервенением и приговаривал:

– Не ходи по темным улицам! Не ходи!..

Затем подняли вконец обалдевшего Сережку, развернули от моста в сторону центра и подтолкнули легонько с напутствием:

– Теперь вали отсюда, Ромео!..

И Серега пошел быстро-быстро, а потом и побежал.

Лева без особой нежности дернул меня за брючный ремень.

– Иди давай, проводи девчонку домой.

– Лева…

– Я сказал – иди! И смотри: не проводишь – тоже свое получишь!

Я посмотрел вперед. На дороге не было никого. Одна Ольга растерянно брела в прежнем направлении – в сторону темной половины улицы Набережной.

– Не говори ей, что видел, – посоветовал мой опекун. – Скажешь, бежал следом и вот нагнал почти возле дома.

Услышав мои торопливые шаги, Ольга испуганно обернулась. Мне пришлось, чтоб она, чего доброго, не побежала, проклекотать своим севшим от волнения голосом:

– Это я – Роман!

Она радостно встретила меня и тут же рассказала о том, что я и сам прекрасно видел.

– Зря он без меня сюда пошел, – рассудительно заметил я. – Знал же, что может схлопотать. Что, приставал?

– Нет, анекдоты рассказывал и даже стих прочитал.

– Он еще и поэт?

– Не свои читал, но все равно! И вообще, он на артиста Безрукова немножко похож. Смотрел «Бригаду»?

– Не так чтоб внимательно.

– Ты что! Такой классный сериал!

– Сериал, может, и хороший, только в жизни все эти герои – сволочи и гады! Про это отец мой очень хорошо знает. Или у дядьки своего можешь спросить: ему Штанга до сих пор пытается руки выворачивать. Нет, ненавижу!

И только дома, разметавшись на простыне, перемежая попытку уснуть с охотой на тонко звенящих комаров, вспомнил я, какие планы строил на вечер. По нынешним меркам всего ничего – попробовать поцеловать Ольгу. Но куда там! У калитки усадьбы Вячеслава Петровича Бабченко мы расстались не то что без поцелуя – даже о следующей встрече не договорились. Дежурные «пока-пока», брошенные друг другу, они ведь ничего на самом деле не обещают.

* * *

Утро началось с того, чем кончился вечер, – со стыда. Как в детстве, хотелось, чтоб ничего вчерашнего просто не было – ни «Матрицы», ни Сереги, ни ремня. Но все оставалось со мной, в моей мелкой душонке и пустой голове. Сверху и снизу они давили на сердце. И теперь я, кажется, понимаю, как это, когда оно болит.

И я придумал себе наказание: я должен уйти от любви к Ольге. Это будет честно. Лузер пролетает – это закон не только каменных джунглей, но и сосновых. А поэтому с охотой, дотоле мне несвойственной, неспешно выгулял обалдевшего от нежданного счастья Роки. Потом на расслабухе завтракал, уткнувшись в толстенную книгу «Гарри Поттер и Дары Смерти», которую одолжил на недельку Мишка Порохов. И даже к вышке не пошел отрабатывать ежедневную спортивную программу. Наказывать себя – так по полной программе, чтоб никаких удовольствий!

Вот-вот английскому очкарику с метлой должен был прийти очередной кирдык, но мысли мои нет-нет да и уходили от захватывающего текста к своей унылой житухе. И вот что я подумал: получилось бы у меня вообще что-нибудь с Ольгой, если бы не настойчивая помощь Левы? По большому счету он практически заставил меня ходить с его сестрой.

От дум и от книги отвлек знакомый треск мотора, подгоняющего двухколесного скакуна. Легок на помине! Выглядываю из-за шторы в окно – так и есть. Красная «Ява» у калитки. Примчался, да не один, рядом в шлеме Ольга.

Одним прыжком метнулся от окна к столу, намереваясь убрать следы завтрака и спрятать ярко-оранжевую детскую книгу. Но придумал другое. Взял корзину, с которой мать обычно ходит за покупками, смел с холодильника в карман мелочь, оставленную на хлеб, и выскочил во двор, прямо навстречу Леве.

– Куда с утра пораньше? – весело спросил он.

– Да вот, матушка за хлебом напрягла, – так же весело вру в ответ.

Подошла и поздоровалась Ольга.

Ответил.

– Нырять собираешься? – спросил ее кузен.

– Да надо бы.

– Так возьми Ольку: она попробовать хочет…

– Ну тебя, Левка! – перебила она брата. – Я сама скажу, если надо!

А у меня душонка воспряла и стала снова полноценной душой: значит, я все-таки с ней.

– Как договоримся? – спрашиваю деловито. – Где и во сколько?

– А нигде, – говорит она, – я с тобой прошвырнусь по вашим дремучим закоулкам.

Лева возмутился как истинный патриот:

– Будто у вас закоулков нет! Тоже мне – москвичка ленинградская!

– Не надо ля-ля!

Оставляю корзинку на веранде – «хлебная» отмазка не понадобилась, – запираю на замок дверь. Все трое выходим на улицу.

Через приоткрытую соседскую калитку, ведущую в усадьбу наших родственников, тоже с фамилией Величко, Коли-кривого, его жены и детей, выскочил дог Лаки. Ольга ойкнула и спряталась за меня. Я замахнулся на пса, и тот шарахнулся в сторону.

– Эк он сиганул! – воскликнула Ольга. – Ты что, его бил в детстве, а, Роман?

– Я-то нет, но песик страху натерпелся.

А следом за Лаки вышел его хозяин, молодой бандит Гендос, по паспорту Геннадий. Из всех бандитских примочек у него были только златая цепь средней тяжести на средней по мощности шее да бэушная тачка «Порше-Кайен».

Обычно Гендос меня не замечает, но тут подошел. Руку, правда, пожал только Леве, нам с Ольгой лишь кивнул важно.

– Как оно, братан? Ко мне? – спросил он у Левы. – Что «ПедиРос»? Разрулили вчера?

– Не вышло пока.

– Надавить надо, – веско сказал Гендос.

– Кто ж давить будет? Мы с батей?

– Лады, я перетру со Штангой.

«Если допустят к нему», – мысленно добавил я.

Гендос пошел, насвистывая, разыскивать пса. Лева завел мотоцикл и укатил, бросив мне на прощание:

– Посматривай там: вода шуток не любит.

Мы с Ольгой пошли по улице в сторону озера. Спутница моя оглянулась на кусты, возле которых Гендос поругивал свою собаку.

– Так как он страху натерпелся, песик этот?

– Ты про Лаки? Гендос раньше своего дога выпускал на улицу без всякого намордника и присмотра. Носился этот черт, как лось по кукурузе, народ пугал. А недалеко здесь старики живут, родители одного начальника коммунальных служб. Службы эти не только за трубы отвечают, но еще и собак бродячих отлавливают. Вот начальник по просьбе своих стариков приехал как-то и говорит Гендосу: типа намордник надо надевать, водить на поводке такое большое животное. Гендос, естественно, по понятиям: «Пошел ты!..» На том и разошлись. На следующий день Лаки опять носится по всей Набережной с клыками наперевес. И тут подъезжает спецмашина, вылезают два мужика с петлями на длинных палках. Захомутали Лаки и увезли. Гена два дня не мог собаку сыскать, потом кто-то сжалился, подсказал. Сначала Гендос прикатил к начальнику весь на понтах. А начальник бумагу под нос: все по закону, собака опасная, без присмотра. Собака в приюте. Сначала штраф, потом свобода. Пришлось Гене платить. А Лаки как поночевал с дворнягами и прочими бездомными приблудами, как погрызли его там – совсем сломался, даже за кошками не бегает. Получилось, как в человеческой тюрьме. Уже полгода прошло, а пес никак не оклемается.