Прикоснись ко мне

Лиза

В спальню, в которой нам пришлось ночевать, я влетела, словно за мной гнались тысячи чертей. В столь ранний час я совершенно не ожидала увидеть в коридоре столпотворение. Ника прекрасно спала ночью, но к утру проголодалась и недовольно попискивала в кроватке, не получив достаточную порцию грудного молока. Мне пришлось искать в большом доме дорогу к кухне и поспешно готовить смесь. И как бы ловко я не управлялась с привычными и отработанными до автоматизма действиями, к дочкиному крику и недовольству я не успела.

— Прости, прости, детка, но как сумела.

Алиса на полпути к кроватке выхватила из моей руки бутылочку и, напевая что-то Никуле на ушко, умчалась подкармливать племянницу.

— Ты же не против? — словно очнувшись, спросила у меня, лишь на мгновение посмотрев мне в глаза.

— Никогда, — пытаюсь улыбнуться в ответ, кутаясь в халат, который по глупости взяла в гости.

В таких не форсят в доме, где полно людей, да и неприлично покидать спальню и разгуливать в подобном виде. Понимаю, что опростоволосилась, особенно в тот момент, когда спиной почувствовала на себе взгляд Николая. Ситуация так себе, словно побывала между молотом и наковальней. С одной стороны Николай сверлил меня своими темными холодными глазами, с другой стороны — Мирон, на лице которого читалось недовольство тем, в каком виде меня успел запечатлеть его дядя.

Стою среди спальни и понимаю, что нужно чем-то занять себя, а не стоять и заливаться краской. Уши горят беспощадно, так же, как и щеки, а сердце гулко стучит под ребрами, а в висках отдает ощутимыми болезненными импульсами. Поворачиваю голову к Миру и нервно сглатываю. Все это время мужчина пристально меня изучал, сидя на краю кровати. Кажется, что он читает выражение моего лица, как открытую книгу. Я чувствую, как разрастается паника внутри, как меня напрягает вся сложившаяся ситуация. А напряжение последних суток меня ввели в стрессовое состояние. Этого еще не хватало, за грудное вскармливание я переживаю больше всего, не хватало, чтобы те крохи, что получает Ника, исчезли окончательно.

— Эй, ты почему не ложишься? — вымученно улыбаюсь Миру и подхожу к кровати.

Мужчина неожиданно протягивает руки и усаживает меня к себе на колени. Едва пресекла в себе огромное желание соскочить и чем-то заняться, но взгляд Алисы словно пригвоздил меня к Миру.

— Видишь, у Лисы неплохо получается.

— Я вижу, вспомни меня, я даже толком не умела её к груди приложить, уже не говорю о бутылочке.

— Так я на Мирошке тренировалось, — едва сдерживая смех, шепчет Алиса и кончиками пальцев скользит по животику Ники, — помню несколько отрывков из детства, когда Ира едва успевала меня выцепить из спальни, где спал наш щекастый племяш.

— Тогда получается, что именно двойная кормежка сделала меня щекастым? — Мир трется носом о мою шею и улыбается сестре, я же сижу, как на иголках, ведь чувствую, как руки мужчины позволяют себе слишком много.

— Ну, что ты, милый мой, просто у кого-то был богатырский аппетит, а от компотика детки вширь не растут.

Алиса спрятала бутылочку в карман халата, с нежностью укутала Нику одеялком и как-то по-особенному романтично вздохнула.

— Она такая прелестная, и совершенно на тебя не похожа, видимо в отца пошла?

Я и так была на взводе, а теперь окончательно превратилась в истукана, продолжая лишь хлопать глазами и пытаться выдавить из себя хотя бы слово.

— Лис, все малыши изначально толком ни на кого не похожи, — Мир тоже напрягся, но смог вести и дальше непринужденную беседу.

— Вот не верю, ты сразу был похож на своего отца, даже доктор, который принимал роды у Иры, сказал, что под копирку сделан, тест ДНК не нужно делать. Мы можем вместе наши семейные фото сегодня просмотреть. Точно, идея, Лиза, вот увидишь, каким милым карапузом был наш Мироша. А теперь не провожайте, побегу к муженьку под теплый бочок.

Только что была рядом, а в следующую секунду исчезла. Алиса довольно ловко передвигалась на своем сроке, не лишенная грациозности. В такие моменты вспоминаю себя: живот был большой, постоянно ныла спина. Впрочем, не удивительно, зимой ходить непросто, особенно в одиночку, ноги все время в напряжении.

— Расслабься, — слышу, как бы из далека, а на спине чувствую горячую ладонь Мира.

Чтобы тут же прекратить такую близость, пытаюсь соскочить на ноги, но цепкие руки Мира не дают этого сделать. Он ловко бросает меня на кровать, как-то слишком пристально всматривается мне в глаз, нависая надо мной.

У меня пальчики на ногах стали холодными и сжались от того, что как-то неловко и совершенно все неожиданно в последние дни. Столько мужского внимание Мир никогда мне не уделял, а теперь этого внимания просто в избытке, а я не готова. Я на распутье, хотя понимаю, что он, как никто другой, — сильная опора.

— Давай-ка лучше ещё поспим, — пытаюсь оттолкнуть парня на его половину кровати, сама же собираюсь с духом, чтобы не смущаться и не обращать внимание на то, что моя ночнушка задралась к талии, а халат распахнулся на две половины.

— Мне кажется, что сейчас не до сна.

Слова сквозят укором, Мир еще поздно ночью, удобнее расположившись в кровати, ждал чего-то горяченького, не понимая одного: я не готова. Ни психологически, ни физически, ни морально. События так быстро сменяют друг друга, что в пору голове взорваться. Молчу уже о том, что я сейчас нахожусь в семейном гнезде человека, который невидимыми нитями связан со мной.

— Я видел, как ты напряглась, увидев Николая.

Мирон свалился набок и прикрыл ладонями лицо, растирая кожу яростно и с каким-то надрывом.

— Я не ожидала увидеть в коридоре столько людей, — пытаюсь равнодушно пожать плечами и поправить халат, а потом натянуть одеяло повыше.

— Черт, черт! Если бы я только мог предвидеть такой поворот, то никогда бы тебя не привел на этот праздник.

И тут я впервые слишком пожалела, что открылась Мирону. Теперь эта новость просто убивает парня и не дает ему дышать свободно. Мне безумно жаль, что я не смогла сохранить свою тайну, ведь, по сути, никому от этого не стало легче. Да и не факт, что позже бы эта встреча не состоялась, и подобный сценарий не разыгрался в других стенах, но с теми же последствиями.

— Хватит! Достаточно накручивать себя, — едва не рычу на Мира, повернув голову к нему.

Я разозлилась, не на шутку, и он это понял, потому что по-мальчишечьи поджал губы и повернулся на живот, лицом уткнувшись в подушку. Слышу, что сопит как паровоз, видимо хочет что-то еще пробормотать в ответ, но не решается. Говорун он еще тот, но если его не остановить — уши вянут.

Минут пять между нами нависает неприятная пауза, подобного никогда не было за поседение месяцы. Кто бы мог подумать, что такая ситуация впервые заставит нас спорить и дуться друг на друга.