Прикоснись ко тьме

– Мирча…

– Ты знаешь, какой у тебя вкус, моя Кассандра? – тихо спросил он. – Такого я еще не испытывал. Ты пьянишь, как старое вино. – В тишине комнаты слышалось его тяжелое дыхание. – Ты даже представить себе не можешь, как опьяняет меня твой запах, – говорил он, легонько водя пальцем по моим ребрам. Не слишком сексуальное прикосновение, и все же я затаила дыхание. – Как мне хорошо с тобой.

– Мирча, пожалуйста.

– Все, что хочешь, – прошептал великий дипломат, почти прижав губы к моим губам. От их мягкого прикосновения я задрожала. Кажется, он что-то говорил о настоящих переговорах. Где же условия сделки? – Ты получишь все, что у меня есть. – Он провёл пальцем по моему телу от шеи до живота. У меня по коже побежали мурашки.

Чтобы сбросить с себя ощущение полнейшего блаженства, я попыталась рассердиться.

– Хватит, Мирча! Ты же знаешь, я ненавижу подобные игры!

– Это не игра, – ответил он, раздвигая мне ноги. Халат пополз вверх, но я не могла его одернуть, поскольку мне мешал стоящий на коленях Мирча. Я хотела оттолкнуть его, но это было все равно, что оттолкнуть гранитную статую, – Ты хочешь, чтобы я тебя уговаривал? – спросил он, глядя на меня сверкающими глазами.

– Нет, я…

Я беспомощно оглянулась, ища глазами Билли, но он куда-то смылся. Вот черт!

– Хорошо, буду уговаривать, – пробормотал Мирча; он был так близко, что я чувствовала его запах. От него пахло не дорогими духами, как я ожидала, а чистотой и свежестью, как пахнет воздух после дождя. – Я буду умолять… – продолжал Мирча, лаская мои икры, – с большой охотой… – его руки поднялись до моих колен, – с радостью… – тут он прикоснулся к моим бедрам и начал водить по ним ладонями, – и страстью… – его руки замерли на бедрах, слегка их сжав, – если тебе это нравится.

Он прижался лицом к моему животу, и мои руки, словно двигаясь сами по себе, начали гладить его кудри. Я положила ладони ему на плечи, и тогда он начал целовать мое тело, медленно поднимаясь вверх, к шее. Я тряхнула головой, пытаясь прийти в себя, но его губы прижались к моим, и от этого поцелуя меня словно пронзила молния. Затем Мирча вновь принялся целовать меня, медленно продвигаясь в обратном направлении. Меня обдало холодным ветром, когда он полностью распахнул мой халат, голова немного прояснилась, однако трудно думать в тот момент, когда тебя охватывает наслаждение.

– Ты прекрасна, dulceata, – бормотал Мирча, жадно лаская мое тело, – такая нежная, такая красивая…

Его руки были столь горячи, что могли оставить на теле ожог. От его дыхания, коснувшегося моего соска, я вздрогнула, как от удара током, а прикосновение языка, когда Мирча начал целовать мою грудь, погрузило в блаженство, граничащее с болью.

– Мирча, пожалуйста… объясни, что происходит? В ответ он легко подхватил меня на руки и понес в спальню. Махнул рукой – и шторы на окне плотно задернулись сами собой. Бережно уложив меня на кровать, Мирча начал расстегивать брюки.

– Серебряный круг требует, чтобы мы отдали тебя, Кэсси. Антонио говорил им, что ты погибла вместе с родителями, но несколько лет назад, когда ты впервые начала использовать свою энергию по-настоящему, они об этом узнали. В свое время именно их защиту передала тебе мать; с тех пор они тебя ищут. Пока ты остаешься обычной ясновидящей, они имеют право забрать тебя; так они поступают со всеми колдунами-людьми. Оспорить их притязания – значит оказаться на грани войны. – Ну все, – сказал Мирча, сбрасывая брюки, – почти ничего не осталось.

При виде Мирчи в черных шелковых плавках я сильно смутилась, кроме того, мозг упорно сверлила мысль о том, что мою судьбу решает самое могущественное сообщество магов на земле, которое, судя по всему, меня еще и ненавидит.

– Не понимаю, – сказала я.

Мирча осторожно забрался на кровать, и я быстро отодвинулась как можно дальше. Улыбнувшись, он игриво потянул за краешек халата, в который я плотно завернулась.

– Ты прекрасна в любом наряде, dulceata, но я предпочел бы обойтись без халата. Если бы я знал, что все пойдет по такому сценарию, я бы нарядил тебя во что-нибудь более подходящее. – Он нежно погладил меня по ногам. – Обещаю исправить свою оплошность при первой возможности.

– Мирча! Ответь мне! – сказала я, отодвигаясь. Он сел, печально глядя на меня.

– И откуда я заранее знал, что с тобой будет непросто? – со вздохом сказал он. – Dulceata, это должен быть один из нас. Мне показалось, что лучше всего ты реагируешь на меня, но если ты предпочитаешь кого-то другого… конечно, мне это будет неприятно, но что поделаешь, придется согласиться.

– О чем это ты? – спросила я, сердясь, что он продолжает меня игнорировать.

– Томас не просто охранял тебя, Кэсси. Да, охрана была его главной задачей, но вместе с тем ему было велено позаботиться о том, чтобы в случае чего притязания круга могли быть оспорены. – Мирча приподнял бровь. – Кажется, я начинаю понимать, почему Томас не справился.

– Я… что ты делаешь?

Отбросив назад густые локоны, Мирча начал гладить свой торс. Красивый мужчина, ничего не скажешь – гладкая безволосая грудь, выпуклые мышцы, тонкая талия. Его руки скользнули от сосков к плоскому животу, а оттуда – к единственной одежде, которая еще оставалась на его теле. Там они задержались, затем дразнящим движением скользнули вниз, к темным волосам, которые начинались под пупком, и исчезли под черным шелком. Странно было видеть темные волосы и розовые соски на фоне светлой кожи его торса.

– Что делаю, dulceata? – с невинным видом спросил Мирча. – Пытаюсь тебя соблазнить.

Внезапно он взял меня за руки и начал поглаживать их большими пальцами.

– Хочу сделать тебе одно предложение. Я буду отвечать на твои вопросы, но с одним условием: один ответ – одна ласка, какую ты сама позволишь. Согласна?

– Что? Не могу поверить, что ты это сказал!

Мирча усмехнулся.

– Ты не оставляешь мне выбора, Кэсси, – с озорной улыбкой сказал он. – Ты смотришь, ты желаешь, но при этом не позволяешь к себе притронуться. А я хочу тебя, очень хочу. – Его руки вновь скользнули к черным плавкам. Увидев, что я продолжаю лишь молча глазеть, он вздохнул. – Но мои чары на тебя, как видно, не действуют, поэтому я предлагаю сделку. И в качестве залога отвечу на твой первый вопрос. Круг имеет право распоряжаться тобой, пока ты обычная сивилла; иное дело, если ты станешь Пифией. Тогда ты выходишь из-под их контроля, Кэсси, даже, можно сказать, становишься их повелительницей. Приткин солгал. Избранная сивилла, наследница Пифии, должна оставаться невинной лишь в годы своей юности; наверное, для того, чтобы не подпасть под чье-либо влияние. Однако она не должна оставаться таковой вечно. Древние источники сходятся на одном: в Дельфах главной жрицей выбирали именно взрослую и опытную женщину, поскольку, как выяснилось, у невинных девушек энергия слабее. – Мирча вновь улыбнулся и прижал мои руки к своей плоти, которая ощутимо напряглась. – Никто не знает, почему так происходит, но энергия не перейдет к девственнице, Кэсси.

Я молча таращилась на него.

– Ты шутишь.

Теперь понятно, почему все вокруг, кроме Рафа, одевались так, словно собрались на фотосессию для журнала «Плейгёрл».

Мирча не ответил, но его опытные руки начали поглаживать мои колени; наверное, догадался, как это на меня действует.

– Мы хотели, чтобы все прошло как можно спокойнее, поэтому послали к тебе Томаса, против которого – как бы это выразиться? – не может устоять ни одна женщина. Но ты оттолкнула его, несмотря на все его старания. – Мирча коротко рассмеялся. – Мне кажется, ты задела его гордость, dulceata. Не думаю, что до этого ему кто-то отказывал.

– Он мог бы применить силу, – сглотнув, сказала я.

Мирча посерьезнел.

– Да, – легко согласился он, – и тогда я вырезал бы его сердце, как сказал ему перед тем, как отправить к тебе. – Его руки скользнули вверх, к моим бедрам, и сжали их. – Ты моя, Кэсси. Я отправился бы к тебе вместо Томаса, если б знал, как сильно нас будет тянуть друг к другу. Однако должен признаться – до сего дня я не смотрел на тебя как на женщину. К тому же не знал, как ты отнесешься к столь откровенному интересу со стороны «дяди Мирчи».