Прикосновение к невозможному

Он смотрел во тьму озера, не решаясь нарушить молчание. Мы могли бы открыть друг другу разум, но что-то останавливало меня. Проснулось необычное ощущение собственной слабости. Я была старше его в два раза, сильнее во многом, но рядом с ним я могла ощутить себя слабой женщиной.

– Здравствуй, каратель Винсент, – наконец, проговорила я, не спеша подниматься я земли. Он сидел рядом, краем глаза я видела его профиль и руки, небрежно лежавшие на согнутых в коленях ногах. – У тебя много вопросов. Задавай, если хочешь.

– Авирона.

Он повернулся ко мне, и наши взгляды встретились. У Винсента был очень сильный, практически несгибаемый, проникающий в самую душу взгляд. Он мог уничтожить или обогреть. Он мог поддержать. Он обещал и спрашивал одновременно.

– Я не ожидал тебя здесь увидеть, – закончил фразу он приглушенным голосом. Светлая рубашка была распахнута на груди. Я невольно задержала взгляд на его шее, посмотрела чуть ниже, вдоль ворота. От желания прижаться к нему мне стало трудно дышать. Я чуть подняла глаза – его губы тронула слабая улыбка. Улыбка понимания и непонимания одновременно. Ох, Винсент!

В нем жила боль. Загнанная в такую глубину, куда и он сам боялся заглянуть. Он знал, что если разворошит рану, прийти в себя будет адски сложно. Он был рад моему приходу. Поэтому столь спешно откликнулся на призыв. Поэтому сейчас смотрел на меня, борясь с желанием меня поцеловать – точно так же, как и я.

– А я хотела увидеть тебя. – Я приподнялась и вновь посмотрела на озеро. Солнце уже давно спряталось, и нас укутал мрак ранней ночи. Нам не нужен был свет, чтобы видеть…

Винсент смотрел мне в лицо. Возможно, чересчур откровенным взглядом. Хотя вряд ли есть смысл рассуждать о степени откровенности. Что же было в нем такое… такое притягательное и непостижимое. Такое глубинное, неосознанное… Он всегда смотрелся особняком среди старших карателей. Всегда был сам по себе. Делал, что хотел. Любил того, кого хотел. И пусть он теперь страдает за это. Но он не покорился! И не покорится никогда.

Возможно, я могла бы остаться с ним. Не на одну ночь. Даже не на неделю. Возможно…

Мои мысли прервало легкое прикосновение. Каратель провел кончиками пальцев по моему лицу, задержался на губах. Наши взгляды снова встретились. В его глазах постепенно разгоралось серебристое пламя. Пламя, которое он уже будет не в силах контролировать. Я слышала эту мольбу, последнюю просьбу – прекратить все. Иначе вернуться будет уже нельзя.

– Я не хочу, – прошептала я, положив свою руку поверх его. – Я не боюсь.

В его глазах читалось все. Мне не нужно было напрягаться и читать его мысли. Я видела его борьбу с самим собой. Это мучительное желание выкинуть из головы все. Мое положение, возраст, статус, тот факт, что я была его наставницей. Тот факт, что в его сердце вечно живет другая, которая, увы, уже недоступна и ему не принадлежит. Он раздевал меня глазами, понимая, что в моих объятиях ему удастся убежать от собственной боли. От растоптанного, принесенного в жертву чувства.

И я понимала то же самое.

Винсент прижал меня к земле, сжав мои запястья. Я чувствовала его дыхание на своем лице, видела его губы, скривившиеся в подобии оскала.

– Ты сама этого хочешь?

Он спрашивал или утверждал? Он выдохнул эту фразу мне в лицо и замер, немного отстранившись, но продолжая удерживать меня за запястья. Понимание, что делать, пришло в одно мгновение. Меня обдало жаром осознания того, что сейчас точно будет стерта черта. Навсегда. И мне было плевать на это.

– Ты хочешь услышать, что я хочу?

Я смотрела на него снизу вверх, тяжело дыша и ловя его взгляд. Винсент с трудом сдерживался, я чувствовала, как он дрожит, переживающий мучительную борьбу с самим собой. Имеет ли он право вообще ко мне прикасаться? Что привело меня именно к нему? Почему я иду на это?

Я оттолкнула его и повалила на спину. Тысячи женщин отдали бы все на свете, чтобы это существо посмотрело на них так же, как смотрело сейчас на меня. Он был прекрасен. Белые клыки, обнаженные в дикой улыбке, выдавали возбуждение и напряжение, глаза сияли, волосы растрепались. Рубашка выделялась белым, ослепительно белым пятном. Я протянула руки, почти рванула ткань рубашки, обнажая его грудь. Его кожа была теплой. Для меня – теплой. И абсолютно гладкой на ощупь. У меня закружилась голова от нетерпения и желания. Здесь. У воды. В полной темноте. Мы укрыты от любых нескромных взглядов. Мы вдвоем. Мы можем разделить друг с другом целую Вселенную.

Винсент не выдержал. Через минуту я оказалась без платья. Нам не нужно было ничего друг другу говорить. Словесная игра для людей. Веками мы жили среди них и переняли привычку вербализировать свои мысли. Но сейчас…

Я мысленно попросила его не торопиться. Запах его кожи сводил с ума. Я положила руки ему на плечи, успокаивающим жестом, заставив вновь откинуться на спину и расслабиться.

– Могу я?..

Он судорожно сжал руками мою талию, прижимая к себе. Я наклонилась вперед, выпустив клыки. Мои губы были у его уха, он обнимал меня, его мысли метались. Чистое желание. Чистое ощущение. Он оцарапал мне спину, пытаясь сдержаться, я вздрогнула и сдалась. Вкус его крови…. терпкий, тягучий, сводящий с ума. Он был неподвижен, напряжен, натянут, как струна, но его руки прижимали мою голову, безмолвно моля о продолжении. Я чувствовала, как заходится в беге его сердце, чувствовала, как он закрыл глаза, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ощущениям, когда ты находишься за гранью.

Через мгновение я отстранилась. Инстинктивно облизнула губы. Я знала, что в моих глазах заплясали красные огоньки безумия. Знала, что сейчас я больше всего напоминаю ту Авирону, которой он никогда не знал. Он ничего не сказал. Он уже не мог говорить. И в это мгновение он хотел только одного – меня.

Луна освещала нас, слившихся в неистовом объятии, стремящихся забыть. Забыть все на свете, выкинуть из головы все мысли. Стремящихся раствориться друг в друге. Наслаждение, эйфория затапливали нас с головой. Это было не просто единение тел. Это было единение разума, доступное только бессмертным существам. Я провела рукой по его волосам. Винсент покрывал поцелуями мою шею, прогоняя остатки мыслей из головы. Но это еще не конец… это еще не все… В голове плясали черти. Меня бросало в жар от того, что сейчас происходило. Но почему-то это казалось правильным. Почему-то я понимала, что должна поступить именно так. Это было ближе, чем секс. Это было… Это было прелюдией и кульминацией в одном флаконе.

– Пей! – прошептала я, выгибаясь ему навстречу. Винсент вздрогнул, ошарашенный этим предложением, но на осознание происходящего сил не было.

Я вздрогнула, когда его клыки прокусили мою кожу. Его руки держали меня крепко, одновременно лаская, поддерживая и благодаря. А я растворялась в новом, неожиданном, странном ощущении. Винсент. И я в его объятиях.

Эта ночь была длинной. Мы не умели влиять на время так, как это делал Ариман. Но, видимо, Великая Тьма была благосклонна к нам – эта ночь была бесконечной. Или же мы просто не помнили дня. Я чувствовала слабость и удовлетворение. Я еще вздрагивала от воспоминаний. Невозможно передать словами, что такое секс с карателем. Смертные бывают довольно изобретательны. Но то, что может дать женщине – смертной или бессмертной – каратель, не сравнится ни с чем.

Я подняла голову, чтобы заглянуть Винсенту в лицо. Рассветные лучи осветили его. Слабую улыбку удовлетворения и покоя. Разгладившиеся черты лица. На нем не было печати скорби. Не было ожидания удара в спину. Он был спокоен. Удовлетворен и измотан. Как и я. Я поймала себя на мысли, что больше всего на свете хочу снова его поцеловать.

Винсент. Великая Тьма привела меня к тебе. Мы дали друг другу понять, что наша жизнь не заканчивается, что бы в ней ни происходило. И мы должны… Мы еще можем ощутить счастье. Даже если оно кажется таким туманным…