Прикосновение полуночи

– Ладно, раздели всех на партии, чтобы переоделись по очереди, и пусть кто-нибудь добудет мне свежее белье.

Мистраль поднял мои разорванные трусики.

– Боюсь, от этого пользы уже немного. Прости… – Он протянул их мне.

– Я не жалею, – улыбнулась я, снова прижимая его пальцы к шелку.

Сожаление в его глазах сменилось польщенным выражением. Рука сжалась на клочке ткани. Я заметила, что где-то посреди всех событий он нашел время привести в порядок свою одежду.

– Можно мне сохранить их как знак расположения моей леди?

– Можно, – кивнула я.

Он поднял руку к лицу в старомодном салюте, но выражение его глаз заставило меня вздрогнуть. Он улыбнулся и повернулся к своим людям, чтобы поднять их и раздать приказы.

Холод отвернулся от меня. Я поймала его за руку:

– Что случилось?

– Ничего, мне нужно переодеться.

Но он прятал глаза. У Холода бывали такие внезапные смены настроения. Было бы времени побольше, и я добилась бы ответа, но люди были уже на подходе, и времени как раз не было. Я пообещала себе выяснить, в чем загвоздка, если это у него не пройдет. Оставалось надеяться, что это лишь мимолетный каприз.

– Пусти его, – сказал Дойл. – Ему нужно время привыкнуть.

– К чему привыкнуть? – удивилась я.

Дойл улыбнулся, но улыбка вышла не очень веселой.

– Я объясню позже, если еще будет нужда, но сейчас нам стоит заняться допросами. Ты вызвала в ситхен полицию, принцесса, и мы должны подготовиться.

Он был прав, но я хотела знать, в чем дело. Не может быть, что в сексе с Мистралем: они оба видели, как я занимаюсь сексом с другими. Но если не в этом, то в чем? Я качнула головой, пригладила юбку и выбросила это из головы. У нас было нераскрытое преступление, если Богиня даст нам на него хоть немного времени. Я вряд ли могла распоряжаться стихийной магией, которая возвращалась к нам, но я могла хотя бы притвориться, что распоряжаюсь расследованием. Хотя тянущее чувство под ложечкой подсказывало мне, что я вряд ли распоряжаюсь что одним, что другим.

Глава 9

Те стражи, на которых следы были заметнее, пошли переодеваться. Другие отправились поджидать полицейских к двери ситхена, потому что сами люди вход не нашли бы. Дверь не стояла на месте, и чужаков она не любила. Только магией можно было открыть дверь для смертной ноги, которая ни разу не переступала наш порог. Разбиваясь на партии, мы вдруг обнаружили потерю в наших рядах – в коридоре не было Онилвина. Он не пошел с Рисом – и не вернулся с ним, естественно. Он просто исчез. А поскольку он веками был подручным Кела, мне не понравилось, что исчез он сразу после такого крупного магического происшествия. Я поневоле задумалась, не отправился ли он с доносом к своему истинному хозяину – или к кому-то, кто информировал Кела в его тюремной камере.

Мы пробрались между двумя телами, все еще ожидающими прибытия полиции. За несколько шагов от большой кухонной двери я услышала крики и лай. Акцент Мэгги-Мэй от злости стал совсем жутким.

– Ты, че-ортов стра-аж, дуби-ина – вот ты хто! Па-ашел с ма-аей кухни!

Маленькие терьеры точно повторяли интонации хозяйки.

– Да я и пытаюсь! – завопил мужской голос.

Мы подошли к двери как раз вовремя, чтобы увидеть, как чугунная сковородка размером с небольшой щит впечаталась в спину Онилвина. Он пошатнулся, и разнокалиберные горшки и кастрюли тут же повалили его на четвереньки. Медные и жестяные кастрюли колотили его, как боксерскую грушу, сияя полированными боками, но наибольший ущерб причиняли темные чугунные сковородки всевозможных размеров. Холодное железо – давнее, испытанное оружие против фейри. Сидхе, может, и высшие из фейри, но холодное железо действует и на нас.

Мэгги-Мэй стояла посреди смерча кастрюлек, горшков, ковшиков, ложек, вилок и ножей, словно разъяренный коричневый снеговичок в центре стеклянного шара, который только что встряхнула шаловливая ручонка. Снежинки в этом шарике были металлическими и весьма опасными.

К атаке горшков и сковородок подключились массивные ковши. Онилвин уже лежал ничком, руками пытаясь прикрыть голову. Три фейри-терьера то и дело порывались куснуть его. Самый толстый из псов вцепился в его сапог и пытался затрепать несчастное кожаное изделие до смерти. Меч Онилвина валялся на полу возле большой черной плиты. Если вам взбредет в голову напасть на брауни, не делайте этого на их территории.

– Она превратилась в богарта! – крикнул Гален сквозь лязг металла.

Я внимательней вгляделась в лицо Мэгги. У всех брауни лица напоминают череп, потому что у них нет носа, только ноздри. Но если на лице у брауни появляется дьявольская ухмылка, будто череп оскалился, – то перед вами создание зла, богарт. Брауни способны за день сжать поле пшеницы или за ночь выстроить амбар. А что будет, если такая сила обратится на разрушение, безумное разрушение? В заброшенных уголках Шотландии до сих пор рассказывают о лэрде, который изнасиловал и убил крестьянскую девушку. Он не знал, что ее семья находится под опекой брауни. Сам лэрд и все, чем он владел, были разорваны на мелкие кусочки.

Мэгги-Мэй еще не совсем превратилась в богарта, но явно была на пути к этому.

– Нет, – подтвердил мое наблюдение Дойл, – еще нет, но нам необходимо отвлечь ее, пока в дело не пошли ножи.

– А жаль… – задумчиво сказал Рис. Я подумала то же самое, но истинные богарты становятся слуа, духами злого Воинства, и перестают принадлежать к собственно Неблагому Двору. Мэгги-Мэй заслуживала лучшей доли, как бы я ни относилась к Онилвину.

Рис громко крикнул:

– Мэгги-Мэй, это Рис! Ты за мной посылала, помнишь?

Ложки взвились в воздух и полетели на помощь ковшам. Остались только здоровенные железные вилки, которыми можно было бы ухватить целый бычий бок, и ножи. Мы могли опоздать.

Я выкрикнула единственное, что пришло мне в голову. Может, это и приведет ее в чувство:

– Тетушка Мэгги, что тебя так рассердило?

Горшки начали замедляться и оседать, как тяжелые снежные хлопья под мягким ветерком. Ветерок, на редкость разумный, выстроил их ровными рядами на громоздком деревянном столе.

– Чево ты га-аваришь? – спросила она с подозрением.

– Я спрашиваю, тетушка Мэгги, что тебя расстроило?

Она нахмурилась.

– Я тебе не тетушка Мэгги, де-евица.

– Ты сестра моей прабабушки по материнской линии. А значит, я твоя внучатая племянница.

Вид у нее был по-прежнему недовольный, но она медленно кивнула и сказала:

– Йе, это правда. Да только ты – принцесса сидхе, какая б там кровь у тебя в жилах ни бежала. Сидхе нас за родичей не держа-ат.

– Почему? – спросила я удивленно.

Она потерла безносое личико заросшими шерстью пальцами и нахмурилась еще больше.

– Принцесса Мередит, тебе нужно думать головой, с кем говоришь и кто тебя слышит. – Она многозначительно посмотрела на Онилвина, с трудом поднимающегося на ноги. По его бледной коже текла кровь.

– Да, он приспешник Кела. Но Кел знает мою родословную.

– О крови в своих жилах сидхе знают только то, что хотят знать. – По мере того как она успокаивалась, акцент пропадал. Произношение как у жителя Среднего Запада, интонации как у телевизионного диктора. Она специально работала над голосом, чтобы общаться по телефону с другими любителями фейри-терьеров в Америке и по всему миру. Новую породу терьеров, официально признанную Всеамериканской кинологической ассоциацией, вряд ли выведешь, если никто не может понять, что ты говоришь.