Прикосновение разрушения

Она задела его, сама того не желая, но ей так хотелось все изменить. Богиня потянулась к нему, чтобы он снова взглянул на нее.

– Я не буду писать об Аполлоне, – сказала она.

Он слегка расслабился, но выражение его лица по-прежнему было непроницаемым.

– Я знаю, что ты стремишься к справедливости, но, прошу, поверь мне на слово.

– Я тебе верю.

Его лицо ничего не выражало, и у Персефоны сложилось впечатление, что он ей не поверил. Эта мысль ускользнула от нее, когда Аид поднял ее на руки, глядя в глаза, и пошел обратно к постели.

Он усадил ее на край, помог раздеться и уложил на спину. Сам он встал на колени у нее между ног, и его губы медленно спустились вниз и накрыли напряженный комочек нервов в центре между ее бедрами. Персефона изогнулась над кроватью, уперевшись головой в матрас и погрузив руки в море простыней вокруг. Ее дыхание сбилось.

– Аид!

Ее вскрики, казалось, не произвели на него никакого впечатления, потому что он продолжил свои томные, мучительные ласки. Вскоре его пальцы раздвинули ее горячую плоть, присоединившись к языку. Он поглаживал и растягивал ее, двигаясь в одном ритме с ее дыханием, пока она не достигла вершины.

Закончив, он приподнялся, поднес свои пальцы к губам и облизал их.

– Твой вкус – мой любимый, – произнес он. – Я мог бы пить тебя весь день.

Аид обхватил ее за бедра и подтянул к себе, войдя в нее одним быстрым толчком. Она чувствовала его в своем теле и в своей душе.

Он ритмично задвигался внутри ее, и вскоре ее стоны превратились во вскрики.

– Назови мое имя, – прорычал Аид.

Персефона вцепилась пальцами в шелк. Простыни прилипли к ее коже, потому что все ее тело покрылось каплями пота.

– Назови!

– Аид! – выдохнула она.

– Еще.

– Аид.

– Проси, – приказал он. – Умоляй меня довести тебя до экстаза.

– Аид, – она едва могла дышать и составлять слова. – Пожалуйста.

Толчок.

– Пожалуйста, что?

Толчок.

– Доведи меня до экстаза.

Толчок.

– Ну, давай же! – закричала она.

Они вместе достигли оргазма, и Аид рухнул на нее и впился в ее губы глубоким поцелуем – с ее вкусом на его губах. Спустя мгновение он поднял ее и перенес в купальни, где они приняли душ и снова преклонились друг перед другом.

Персефоне оставалось спать всего час до подъема, когда она наконец легла в постель. Аид вытянулся рядом, прижимая ее к себе.

– Персефона, – произнес Аид, щекоча своей бородкой ее ухо.

– Мм? – она слишком устала, чтобы пользоваться словами, ее веки уже были тяжелы от сна.

– Еще раз произнесешь чужое имя в этой постели – будь уверена, я отправлю его душу в Тартар.

Она открыла глаза. Ей захотелось взглянуть его, увидеть буйство в его взгляде и последовать за ним – почему это так сильно его разозлило? Неужели он, бог подземного царства, богач, собиратель душ, боялся Аполлона?

После своего предупреждения Аид расслабился, его дыхание стало ровным и спокойным. Не желая нарушать этот покой, она прижалась к нему и уснула.

Глава V. Царский прием

На следующий день за ланчем Персефона пересказала разговор с Аидом Лексе. Они выбрали кабинку в задней части их любимого кафе, «Желтого нарцисса», обеспечившую им относительное уединение. Несмотря на гудение ресторана, Персефона до паранойи боялась говорить об Аиде на публике. Она наклонилась над столиком к Лексе и прошептала:

– Я никогда еще не видела его таким…

Непреклонным. Неуступчивым. Обычно он, по крайней мере, готов был ее выслушать, но стоило лишь имени Аполлона слететь с ее губ, как Аид решил прекратить этот разговор.

– Аид в общем-то прав, – сказала Лекса, откинувшись в своем кресле и скрестив ноги.

Персефона взглянула на свою лучшую подругу, удивленная, что та поддержала бога мертвых.

– Я имею в виду, ты и правда думаешь, что можешь просто так взять и покуситься на репутацию Аполлона? Он же золотой мальчик Новых Афин.

– Честь, которой он не заслужил с учетом того, как он относится к мужчинам и женщинам, которых «любит».

– Но… что, если люди тебе не поверят, Персефона?

– Я не могу беспокоиться о том, поверят мне люди или нет, Лекс.

Мысль о том, что на жертв Аполлона не обратят никакого внимания из-за его популярности, приводила ее в ярость, но еще больше ее бесило то, что она знала – Лекса права. Существовала вероятность, что ей никто не поверит.

– Я знаю. Я просто говорю… что все может пойти не так, как ты думаешь.

Персефона нахмурилась, смущенная словами подруги:

– И что же я думаю?

Лекса скрестила пальцы на столе перед собой и пожала плечами, наконец подняв глаза на Персефону. Ее глаза сегодня казались еще ярче – возможно, из-за дымчатых теней, которыми она накрасилась.

– Не знаю. В смысле, ты буквально надеешься урезонить бога, который не приемлет отказа. Ты словно думаешь, что волшебным образом изменишь поведение Аполлона с помощью нескольких слов.

Персефона подалась назад и вдруг заметила, что взгляд Лексы сместился на ее плечо. Боковым зрением она увидела что-то зеленое и повернула голову. Из-под ее кожи пробивались зеленые стебли. Персефона придавила их ладонью. Ее магия еще никогда не откликалась на эмоции таким образом. Она вырвала стебли, и плечо пронзила острая боль – по руке потекла кровь.

– О боги! – Лекса сунула ей охапку салфеток, и Персефона прижала их к плечу. – Ты в порядке?

– Все нормально.

– Такое уже случалось?

– Нет, – ответила богиня. Она убрала салфетки, чтобы взглянуть на рану, оставленную стеблями. Разрез был маленьким, словно она оцарапалась шипом, а кровотечение почти остановилось.

Ей было крайне необходимо продолжить уроки с Гекатой.

– Это что-то божественное? – уточнила Лекса.

– Не знаю.

Она никогда не видела, чтобы таким образом проявлялись силы ее матери – как и силы Аида. Может, это был еще один пример, как плохо она справлялась с ролью богини.

– Ты расскажешь об этом Аиду?

Этот вопрос удивил Персефону.

– Зачем мне ему рассказывать?

Та принялась перечислять причины:

– Потому что такого еще никогда не случалось, потому что тебе больно, потому что это может быть как-то связано с тем, что ты богиня весны?

– Или это ерунда, – быстро ответила Персефона. – Не волнуйся об этом, Лекс.

Несколько мгновений тишины разделили подруг, а потом Лекса протянула руку над столиком, чтобы привлечь внимание Персефоны: