Прикосновение звёзд

На губах Гретхен обозначилась вздрагивающая улыбка, ей стало казаться, что в произошедшем больше ее мнительности, чем действительных фактов. Разумеется, все прояснится и увидится в другом, совсем не трагическом свете.

– Спасибо, милая Дороти. Вы правы в каждом слове, а мне стыдно, что я повела себя как глупая истеричка... Извините меня. Я вполне успокоилась и буду спать.

– Вот и замечательно, - Дороти легко сжала ее пальцы.
– Спите спокойно, мисс Ларт.

Глава пятьдесят седьмая

визит доктора в Тополиную Обитель в отсутствии хозяина

Но утро не принесло перемен, и день тоже был наполнен какими-то бессмысленными делами и тревогой. Гретхен не находила в душе своей ничего, на что могла бы опереться в думах своих, надеждах и чаяниях, все было смутно и неопределенно. Кренстон по-прежнему отсутствовал, не было даже каких-либо известий о нем. Гретхен заставляла себя не подходить к окну, не вслушиваться в доносящиеся к ней звуки. Она пыталась занять себя чем-то, чтобы отвлечься, может быть. Но все валилось из рук и получалось не так: в рукоделии путались нити, клавиши сделались непослушны и звучали не так, а пальцы, казалось, мешали друг другу - все вызывало досаду и раздражение.

Когда, около полудня, Гретхен услышала приглушенный стук копыт, она забыла о том, что хотела сохранять видимость сдержанности и невозмутимости, как то и пристало воспитанной даме. Она вскочила, рассыпая листы, испещренные нотными значками, и метнулась в коридор, к окнам, выходящим на подъездную аллею. Ее разочарование смешалось с долей облегчения, - во всаднике, спешивающимся у парадной лестницы, она узнала Джоберти. Стараясь унять торопливый стук сердца, Гретхен заторопилась в переднюю встретить доктора. Она еще лелеяла надежду, что услышит сейчас от Джоберти нечто такое, от чего вмиг улетучатся все мрачные мысли, и опять вернется ощущение безмятежности и гармонии. И Гретхен невольно ускоряла шаги, торопя эти мгновения. Но вот она встретила взгляд доктора и каким-то запредельным чувством поняла, что надежды ее напрасны, и одновременно укрыла свои подлинные чувства за маской доброжелательности и приветливости.

– Господин доктор! Вы как нельзя более кстати! А я, было, начала скучать от мысли, что мне придется обедать в одиночестве.

Джоберти склонился поцеловать руку Гретхен, затем сказал:

– Увы, милая Гретхен, мне придется вас огорчить. Меня ждут. Я завернул в Тополиную Обитель лишь на несколько минут, перемолвиться с хозяином парой слов.

– К сожалению, господина Кренстона нет дома со вчерашнего вечера.

– Да-да, мне уже сказали, - несколько поспешно, как показалось Гретхен, проговорил доктор. Впрочем, с той же долей уверенности она могла бы сказать, что поспешность эта - лишь плод ее предвзятого воображения.

– Отчего бы и вам не развеяться?
– спросил Джоберти.
– Распорядитесь заложить коляску и навестите мисс Джоберти, к примеру. Со времени нашего с ней последнего визита в Тополиную Обитель, в доме только и разговоров, что о вас. Супруга почему-то предъявляет мне претензии о том, что господин Кренстон заточил вас в своей гациенде. Старшая дочь не дождется вашего ответного визита к нам - мисс Джоберти превознесла ваши музыкальные таланты, абсолютно справедливо, замечу, - и дочка надеется, что вы растолкуете ей какие-то сложные места в пьесе, которую она разучивает. Ну а младшие сгорают от нетерпения просто увидеть вас, - наслушавшись рассказов матушки, они вообразили вас волшебным эльфом. Таким образом, если вы вдруг появитесь перед ними, они будут просто счастливы, и уверяю, что скучать вам не придется. Я, в свою очередь, был бы счастлив доставить вас в мой дом, но, увы, меня, в самом деле, ждут.

Прежде чем ответить, Гретхен колебалась мгновение: может быть, действительно, сесть и уехать от мучительного ожидания, от терзающих сердце раздумий, от одиночества...

– Благодарю вас, доктор. Я надеюсь вскоре познакомиться с вашей семьей, и сделаю это с удовольствием... Но прежде я должна подождать господина Кренстона. Ведь даже в вашем доме я не смогу не думать о том, не случилось ли с ним чего плохого.

– Честное слово, мне жаль. Я уж, было, вообразил, что почти уговорил вас. Что ж, позвольте мне откланяться, милая Гретхен, я загляну в Тополиную Обитель попозже, когда Кренстон будет дома.

Он еще раз склонился к руке Гретхен, повернулся и пошел к дверям.

– Доктор Джоберти!
– окликнула его она, и Джоберти обернулся.

Она стояла и смотрела на него, такая тоненькая и хрупкая, что Джоберти не особенно удивился бы, окажись она в самом деле сказочным эльфом... Большие темные глаза на бледном лице были так выразительны, что он почти услышал их крик: "Где он, Джоберти?! Зачем он уехал и куда?! Что происходит, скажите мне?! Ведь вы знаете, знаете!" И доктор испугался, что в следующую минуту должен будет отвечать на эти вопросы, но что отвечать и как? Те ответы, которые он знал, не годились сейчас.

– Берегите себя, милый Джоберти, - тихо сказала Гретхен.
– На дорогах так неспокойно.

– Благодарю вас, мисс Гретхен, - склонил голову доктор и быстро вышел.

Уже и стук копыт давно смолк на аллее, а Гретхен, прикусив губку, все стояла так, как оставил ее Джоберти.

Глава пятьдесят восьмая

человек, к которому Гретхен торопится спросить о Ларте

Гретхен не услышала, когда Кренстон вернулся домой. Случилось это на третью ночь. Измученная, усталая Гретхен, впервые за эти ночи уснула, хоть и тяжелым, но глубоким, как беспамятство, сном.

Вероятно, он распорядился тотчас доложить о том, что мисс Гретхен проснулась, и он может войти к ней. Едва Гретхен закончила утренний туалет, как в дверь постучали.

– Входите, - позвала она, не отрывая глаз от мутного тумана, которым было наполнено нынешнее холодное, сырое утро.

– Гретхен...
– услышав голос, она обернулась прежде, чем он выговорил ее имя.

Кажется, она готова была броситься к нему, но осталась на месте, глядя с другого конца комнаты. Сначала она подумала, что он болен и едва держится на ногах, но тут же эту мысль перебила другая, что перед ней смертельно уставший человек, и даже мысль о том, что Кренстон пьян, успела мелькнуть в ее голове, прежде чем она шагнула к нему навстречу и в тревоге спросила:

– Что случилось, господин Кренстон?!

Он закрыл за собой двери и теперь смотрел, как Гретхен приближается к нему.

– Что случилось?
– повторила она, вглядываясь в бледное, осунувшееся лицо. Даже когда он был ранен, и рана, безусловно, причиняла ему страдания, даже тогда она не могла разглядеть в его лице того, что находила в нем сейчас.
– Не молчите, Тимотей! Ваше молчание пугает меня! Говорите! Я хочу знать, что вас мучит и хочу разделить с вами ваши трудности.

– Милая... милая Гретхен... Как вы добры... Я недостоин вашего великодушия. О, если бы возможно было заставить чувства молчать, и слышать лишь рассудок... Но чувства лишили меня разума... и я заставляю страдать вас, мой дивный ангел... любовь моя... страдать от моего безумия. Если вы когда-нибудь... потом... сможете понять и хоть сколько-то оправдать меня... я могу только просить вас об этом. И просить прощения за то, что так долго и малодушно отдалял эту минуту...

– Кренстон, я не понимаю ваших слов... О чем вы говорите?

Он шагнул к Гретхен, как будто в нерешительности тронул её волосы, плечи, потом осторожно обнял её, прижал голову к своей груди.

– Простите меня, Гретхен, простите...
– и через долгую, тягостную паузу: - Ларт жив.

Целое бесконечное мгновение она стояла не шелохнувшись. Потом вскрикнула, забилась бессмысленно, как бьётся птица, пойманная в ладони, и вдруг начала безжизненно выскальзывать из его рук.

Сознание вернулось к Гретхен через несколько минут. Ресницы её дрогнули, и ещё прошли секунды, прежде чем память возвратилась тоже. Тогда глаза её широко распахнулись, и Кренстону показалось, что чёрное пламя опалило его.