Прими – не возражай

Брат Войцеховского жил в Питере и работал менеджером в компании, торгующей запчастями для тяжёлой гусеничной техники. Селиванов в телефонном разговоре с ним заручился поддержкой в трудоустройстве. Володя хорошо знал устройство тракторов и тягачей. Со временем, приобретя некоторый опыт, он рассчитывал занять в этой компании какую-либо скромную должность. Поначалу же был готов на любую работу и любое обучение.

Примерно так всё и сложилось. Селиванову предложили работу ночным охранником на складе запчастей. А днём отправили посещать курсы менеджмента.

Генка устроился барменом в ресторан неподалёку и начал усиленный поиск невесты. Вовкина работа по ночам вполне устраивала Войцеховского, так как комната, которую они сняли на двоих, оставалась ночью полностью в его распоряжении.

Сразу же после своего приезда Селиванов попытался навестить сестру и даже созвонился с ней. Но Аня ответила, что сейчас как раз переезжает с одной съёмной квартиры на другую, и будет рада увидеться с ним на будущей неделе.

После бессонных ночей на работе Володя старался отоспаться, потом ехал на курсы, и увидеть Аню у него пока не получалось. К тому же Аня посетовала, что у неё начинается сложная сессия и они договорились обязательно встретиться, как только появится возможность.

С первой же зарплаты Селиванов отправил матери всё, что у него осталось после оплаты комнаты и закупки продуктов. Генка же отметил первую городскую зарплату с размахом, и весь последующий месяц был на мели. Вовке пришлось делить с другом свой скромный паёк.

На следующий месяц у Войцеховского появилась возможность отблагодарить товарища, так как без зарплаты на этот раз остался Селиванов. Случилось это так.

В одно из ночных дежурств Володя услышал, как за забором склада остановился грузовик. Какие-то люди ходили снаружи вдоль забора. Селиванов вышел на улицу проверить, что им нужно в такой поздний час.

На заборе висели две рекламные растяжки. На одной метровыми буквами красовался текст – «Помещения сдаются в аренду», другая содержала номер телефона, по которому необходимо звонить.

При появлении Селиванова двое молодых парней, откручивавших рекламный плакат, тут же поспешили к машине. Третий, мужчина постарше, доброжелательно улыбнулся Селиванову.

– Извини за беспокойство, командир! – произнёс он, добродушно хлопая Владимира по плечу.

– Что вам не спится, мужики? – поинтересовался Селиванов.

– Мы из рекламного агентства. Наружную рекламу меняем. Эту нужно заменить на другую. С руководством всё согласовано, не беспокойся.

– А почему ночью это надо делать?

– Заказов много, днём не успеваем. Да и пробки такие на дорогах. Ночью проще, – ответил мужик, продолжая улыбаться золотыми коронками зубов.

Наутро Селиванова вызвали к заместителю директора.

– Володя, а куда у тебя за ночь реклама подевалась, объясни, пожалуйста? – спросил руководитель, глядя на Селиванова поверх золотых очков.

– Её рекламная служба демонтировала ночью, – без тени сомнения ответил Володя.

– А тебя не смущает, что они только текст сняли, а номер телефона оставили?

– Ну, видимо, в другой раз приедут, – ответил Селиванов, начиная подозревать неладное.

– Нет, Володенька, не приедут. Потому что плакат с нашим номером телефона им не нужен. Украли у тебя рекламу. Прямо из-под носа.

– Как же так? Неужели? Они же сказали, что с руководством согласованно.

– Эх, Володя, это у вас там, в провинции, сказал согласованно – значит согласованно. Ладно, давай номера грузовика. Сейчас попробуем органы подключить.

– Я не записал, – произнёс Володя, опустив голову и понимая, что непростительно ошибся.

– Как не записал? А на кой тебя тут посадили? – вскипел начальник.

В этом месяце из зарплаты Селиванова вычли стоимость украденной рекламы, которая составила три четверти его заработка.

Стыд за эту промашку был для Вовки хуже недоедания. К тому же Войцеховский кормил его вполне сносно и, стараясь утешить, даже иногда по вечерам приносил пиво.

В один из таких вечеров Генка вернулся с работы в радостном возбуждении.

– Вова, танцуй! Мы сегодня обслуживали банкет. Деньжонок нам отвалили – будь здоров. Пойдём твою тоску-печаль развеем. Я угощаю.

– Может, лучше за комнату вперёд оплатим, раз есть такая возможность?

– Успеем ещё за комнату. Мы третий месяц в Питере, а ты ни в одном клубе не был. Я отличное место знаю, тебе понравится. Там такие девчонки танцуют, обалдеть!

– Ну ладно, пошли.

Они выпили для куража по паре банок пива и отправились в клуб.

Оглушённый ритмичными ударами акустической системы, Селиванов пытался рассмотреть танцующих в полумраке людей. Это не походило на знакомые ему дискотеки в доме культуры Чёрного Яра. Он никак не мог уловить, в чём заключалось отличие.

Селиванову казалось, что все эти люди непросто плохо знакомы или незнакомы вообще. Они как будто даже испытывали некую неприязнь или пренебрежение друг к другу. В воздухе висело напряжение, скрытая и сдерживаемая агрессия. Высокомерные взгляды, напускная вальяжность. Не было привычного для дискотек в Чёрном Яре бесшабашного веселья и удали.

Войцеховский тут же раздобыл пару довольно крепких коктейлей. Огни софитов стали более размытыми. Бармен, молодой парень стриженый наголо, с дюжиной металлических колец в носу и ушах, виртуозно наполнял бокалы, раскидывая в них лёд. Несколько кубиков льда, не попавших в нужный бокал, скользнули по стойке бара и, переливаясь в разноцветных огнях, угодили в компанию девчонок, сидевших за стойкой на высоких стульях.

Неестественный смех и непонятные возгласы привлекли внимание Селиванова. Через мгновение девчонки оказались рядом, и Генка уже угощал всех тем же коктейлем.

Вовка видел перед собой ярко накрашенные губы и распущенные волосы, которые почему-то постоянно задевали его по лицу. Генка непрерывно о чём-то болтал под постоянный несуразный смех девиц.

Через некоторое время Войцеховский отозвал Вовку в сторону и в шуме грохочущей музыки начал что-то объяснять. Из всего сказанного Селиванов понял, что девиц Генка забраковал и нужно перейти в другой зал, где скоро начнётся стриптиз.

– Вот там достойные девахи, высший класс! – кричал Генка в ухо Селиванову.

Вовка покорно кивал головой. Огни светомузыки расплывались в его глазах, оставляя за собой длинные светящиеся хвосты подобно кометам.

Спустя минуту они оказались перед небольшой сценой с высоким шестом посередине.

Обнажённые стриптизёрши поочерёдно выходили на сцену, извиваясь вокруг шеста под одобрительные возгласы полупьяной толпы. Селиванов впервые видел такое зрелище, и близость такого количества абсолютно обнажённых молодых женских тел невероятно возбуждала и шокировала. Во всём этом было что-то завораживающее, но Селиванова не оставляло ощущение фальшивости всего происходящего, а главное, где-то в глубине души поддавливало от осознания бесстыдства и низости зрелища.