Принадлежащая грешнику

Ты принимаешь желаемое за действительное, Киара.

Мои ноги тяжелеют, когда я иду к лифтам. По дороге наверх мое сердце бьется все быстрее и быстрее, пока не начинает казаться, что оно вот-вот вырвется из груди.

К тому времени, как двери открываются, я чувствую себя в полном беспорядке, а затем, как будто вселенная ко мне благосклонна, я натыкаюсь прямо на стену мускулов.

Задыхаясь, я отскакиваю назад, на закрывающиеся двери. Лиам хватает меня за плечи, и я дергаюсь вперед, снова врезаясь в его грудь. На этот раз в мой нос ударяет древесный и мужественный аромат.

Дрожь перерастает в полноценную тряску, сотрясающую меня, мои нервы не в состоянии выдержать большего.

Я поражена до чертиков интенсивностью, и, не говоря ни слова, Лиам отталкивает меня в сторону. Он нажимает кнопку обратного вызова лифта.

Я так взволнована, что не жду, когда меня отругают, и забываю извиниться. Мчась по коридору, как испуганный олень, у меня нет времени собраться с духом, прежде чем постучать и войти в кабинет Финна.

Просто покончи с этим.

Я продолжаю повторять эти слова про себя, фокусируя взгляд на Финне. Он небрежно прислоняется спиной к своему столу, скрестив руки на груди. На его лице торжествующая усмешка, заставляющая меня подумать, что он собирается меня уволить.

Дерьмо. Вот и моя новая квартира.

Страх, умножающийся с каждой секундой, лишает меня способности придумать, как начать разговор.

Кивая на свой ноутбук, он говорит:

— Проходи, присаживайся.

Что?

Он хочет, чтобы я снова собирала данные?

Осторожно, не сводя с него глаз, я прохожу к креслу и сажусь. Как только Финн обходит стол и встает позади меня, каждый мускул в моем теле напрягается. У меня пересыхает во рту, а в груди разгорается паника.

Черт. Только не снова. Мне следовало остаться у двери.

Финн наклоняется надо мной и нажимает кнопку на ноутбуке. Экран загорается, и вместо того, чтобы показывать электронную таблицу, начинает воспроизводиться видео.

Проходит целых десять секунд, прежде чем страх растекается по моим венам. Мое сердце замирает. Дыхание срывается с моих губ.

О, Боже мой.

Я смотрю кадры, на которых мама крепко спит в своей постели, ее губы слегка приоткрыты, и с них доносится тихий храп. Кто-то стоит над ней, затем я вижу руку в перчатке, держащую пистолет.

О Боже. Нет!

Мои глаза расширяются, когда мурашки болезненно впиваются в мою кожу.

Финн наклоняется, пока я не чувствую его дыхание на своем ухе.

— Твоя мать спит как убитая. Я мог бы легко убить ее.

Нет.

Шок начинает сотрясать меня, как землетрясение, проделывая зияющие дыры во всей моей жизни.

Боже, нет.

Запись обрывается, затем Финн спрашивает:

— Тебе нужно посмотреть это снова?

В ошеломленном оцепенении я качаю головой.

Он поворачивает кресло так, что теперь я смотрю на него. Подняв руку, он проводит пальцами по моей щеке, отчего у меня мурашки бегут по коже, затем он берет меня за подбородок.

— Вот как все будет с этого момента.

Полными ужаса глазами я встречаю его торжествующий взгляд.

— Ты будешь у меня на побегушках. Ты будешь делать все, что я тебе скажу, и тебе это чертовски понравится, или я убью твою мать.

Его слова бьют сильно, как гвозди, забиваемые в гроб, в котором он собирается похоронить меня.

— Кивни, чтобы показать, что ты поняла, — требует он.

Почему-то моя голова качается вверх-вниз.

— Если ты пойдешь в полицию, я узнаю. За каждым твоим шагом будут следить, так что не пытайся обратиться за помощью. Просто делай, как тебе говорят, и твоя мать продолжит жить своей дерьмовой жизнью.

Боже.

Мой разум, наконец, осознает тот огромный шок, который ему был нанесен, и мне удается спросить:

— Зачем ты это делаешь?

Уголок рта Финна высокомерно приподнимается.

— Потому что мне никто не говорит "нет". Я предупреждал тебя, ты совершаешь ошибку, а теперь ты вынудила меня пойти на крайние меры.

В его устах это звучит так, будто это моя вина. Он ... сумасшедший.

Осознание этого вызывает новую волну паники, обжигающую мои вены.

Одному Богу известно, как мне удается спросить:

— Чего ты от меня ожидаешь?

Его губы изгибаются сильнее, когда он наклоняется ближе.

— Всего, Киара.

Слова звучат зловеще, наполняя меня ужасом.

Его большой палец касается моей нижней губы, затем его взгляд опускается к моему рту.

— Я буду делать все, что захочу, и тебе, блять, понравится каждая секунда этого. Вот так просто.

Просто?

Это чертов кошмар!

Я начинаю качать головой, но это вызывает у меня только мрачный смешок. Финн пожимает плечами:

— Или ослушаешься, и твоя мать умрет. — Он издает еще один смешок. — Выбор за тобой.

Какой выбор? Или я позволяю ему делать со мной все, что он хочет, или моя мать умрет.

Это безумие. Абсолютное безумие.

Финн медленно сокращает расстояние между нашими лицами, его глаза остаются прикованными к моим. Я сижу, как застывший столб, и в тот момент, когда его рот прижимается к моему, невыносимое отвращение заполняет каждый дюйм моего существа.

Испытывая отвращение, я поджимаю губы, но это только заставляет Финна снова усмехнуться.

— Ты хочешь нести ответственность за смерть своей матери? — Эти слова прилипают к моей коже.

На этот раз, когда он целует меня, я не останавливаю его. Его язык проникает в мои губы, заставляя желчь бурлить у меня в животе. Он ужасен на вкус, каждое прикосновение его языка к моему отвратительно. Кажется, что проходит вечность, наполненная страхом и отвращением, прежде чем он поднимает голову. Одарив меня довольной улыбкой, он бормочет: