Принадлежащая

Я хочу свою пару, думаю я про себя. Пожалуйста, просто дайте мне знать, кто он.

Пожалуйста, позвольте ему спасти меня.

Дверь открывается.

Я закрываю глаза.

Приближаются многочисленные шаги.

Пожалуйста, думаю, в последний раз. Пожалуйста.

Запах отбеливателя становится сильнее, когда руки поднимают меня.

В глазах у меня темнеет, когда мужчины выносят меня из комнаты без чипа.

* * *

Я просыпаюсь на заднем сиденье внедорожника, мое тело откинулось на среднее сиденье между двумя пахнущими отбеливателем Альфами. От их близости у меня мурашки по коже, воздух слишком гнилой, чтобы нормально дышать.

— Еще час, — рявкает водитель. — Сначала заеду к Ноксу. Посмотрим, что он хочет с ней сделать.

Я притворяюсь спящей, но при этом незаметно шевелю пальцами, оценивая, насколько я восстановилась в возможности двигаться.

Гнев поселяется глубоко в моей душе. Это неистовая ярость, огонь, горящий в моих венах и обугливающий кости.

Больница была моим единственным шансом. Мой единственный шанс обрести покой. Моя единственная возможность начать новую жизнь.

И эти монстры, кем бы они ни были, пытаются отобрать это у меня?

К. Черту. Это.

Я жажду крови.

Они продолжают перешептываться между собой, пока я не втягиваю в себя как можно больше воздуха и не издаю душераздирающий крик.

Это пугает их всех. Машина сворачивает, когда оба Альфы пытаются схватить меня, но я яростно отбиваюсь, мой локоть соприкасается с носом. Тот, что справа от меня, рычит, его рука с такой силой бьет меня по лицу, что моя голова откидывается назад.

Но я продолжаю бороться, подпитываемый истерикой и отчаянием. Другой обхватывает меня руками за шею, притягивая к себе, и я запрокидываю голову, мой череп соприкасается с его лицом.

— Что, черт возьми, там происходит?! — Альфа впереди кричит. — Контролируйте ее!

В конце концов, они это делают, но не раньше, чем я откушу один из их пальцев.

— Гребаная сука! — Альфа справа от меня воет, прежде чем его кулак касается моей щеки, отбрасывая мою голову назад к сиденью.

Ой.

— Нокс сказал, никаких следов! — Другой кричит.

Кто такой Нокс?

У меня во рту чья-то кровь, кислая и металлическая, и я выплевываю ее на Альфу, который меня ударил. Его лицо искажается от отвращения.

— Она чертовски сумасшедшая, — бормочет он, вытирая кровавую слюну со своего лица. — Чертовски сумасшедшая сука.

Но моя щека пульсирует слишком сильно, чтобы возражать. В сочетании с судорогами в теле я обездвижена до конца поездки.

— Я весь покрыт ее гребаной слизью, — ворчит тот, что держит руки вокруг моей шеи. — И от этих подавляющих средств от нее воняет, как от мокрой собаки.

Я ворчу в ответ, неловко двигая бедрами. По крайней мере, они на подавляющих препаратах, а это значит, что их не одолеет потребность взять меня.

Я, однако, не принимаю подавляющие препараты. Я страдаю от судорог, настолько болезненных, что кусаю щеку, чтобы не заплакать.

Однако я знала, во что ввязываюсь. Моя мать — Омега, поэтому вероятность того, что я представлю себя одной из них, была невероятно высока. Я изучила все, что могла, об этом процессе, и до сих пор все мои исследования были точными.

Меня ждет ад, как только у меня начнется Течка — прямо сейчас это всего лишь разминка.

И, надеюсь, меня не будет рядом с этими Альфами, когда у меня начнется Течка, иначе я буду жалобно умолять завязать их узел во мне.

Но пока мы продолжаем поездку, кровь стекает по моим губам, и у меня такое чувство, что все пойдет не так, как я планировала.

ГЛАВА 2

МИА

К тому времени, как внедорожник останавливается, у меня раскалывается голова и горит щека. Я, спотыкаясь, выбираюсь с заднего сиденья, оба Альфы держат меня за руки, мои ноги волочатся, пока они тащат меня по подъездной дорожке.

— О Боже мой, — ахаю я, осматриваясь по сторонам.

Подъездная дорожка ведет к захватывающему дух дому. Он прост и современен, с большими тонированными окнами и отделкой из темного дерева, окружен идеально ухоженной живой изгородью. Он одноэтажный, но массивный.

Здесь могли бы поместиться десять квартир моей матери.

Какой бы прекрасной ни была архитектура, я продолжаю сопротивляться, пока они тащат меня к входной двери из темного дерева. Прежде чем они успевают постучать, вход распахивается, и меня встречает красивое лицо, от которого у меня перехватывает дыхание.

Этот новый Альфа смотрит на меня с холодным безразличием, его светло-голубые глаза перебегают с моего лица обратно на моих тюремщиков. Его иссиня-черные волосы падают чуть выше ушей, стильные и слегка взъерошенные.

Он невероятно красив, и я заставляю себя закрыть рот, понимая, что он так и остался открытым.

— Это новенькая? — Спрашивает он низким и вкрадчивым тоном. От баса в его голосе у меня мурашки бегут по спине, но апатия в его глазах пугает меня.

— Ага. Миа Далтон, — ворчит Альфа слева от меня.

Новый Альфа пристально смотрит на меня, изучая мое лицо. — Есть причина, по которой у нее синяки?

В его вопросе нет беспокойства, только простое безразличие.

Но другие Альфы неловко переминаются с ноги на ногу. — Она оказала сопротивление, — признается один из них, все еще сжимая мою руку.

— Хм. Я это вижу. — Он такой смехотворно высокий, что мне приходится вытягивать шею, чтобы посмотреть на него. Его линия подбородка точеная, с высокими скулами, которые придают молодости его опасному выражению лица. Его кожа без пор светлая, но не болезненная.

Он выглядит как гребаный ангел.

— Но ты больше не будешь драться, не так ли? — Он понижает голос, когда его глаза впиваются в мои, в них мелькает намек на злобу. — Ты будешь вести себя хорошо, не так ли?

Я ловлю себя на том, что хочу согласиться со всем, что говорит этот человек, прежде чем выйду из ступора.

Как он посмел.

— Мне нужно вернуться в больницу, — выпаливаю я. — У меня еще нет чипа.

Это глупый ответ на нелепый вопрос.

— В этом весь смысл, — медленно произносит красивый Альфа, уголок его губы подергивается. — Вот почему ты здесь.