Принц, Алёнушка и Волк

Алёна думала, что не доживет до конца лекции, но как-то протянула эти полтора часа.

То, что занятие закончилось, поняла по тому, что кругом заговорили, начали подниматься из-за парт и складывать вещи в сумки.

Алёна не шевелилась. Она не сбежит из аудитории одной из первых. Она останется и потребует объяснений.

Однако ждать пришлось долго. У преподавательского стола собралась галдящая группа, Онежин едва успевал отвечать на вопросы. Особенно старалась Вероника, которая внезапно воспылала горячей любовью к предмету. Пока она выясняла условия зачета и сроки сдачи индивидуальных проектов, успела пару раз невзначай прикоснуться к профессорскому плечу, а когда наклонялась к столу, старалась, чтобы на уровне профессорских глаз мелькала ее умопомрачительная грудь.

Онежин коротко ответил на вопросы факультетской красавицы, отвернулся, и заговорил с другими. Если он и был впечатлен демонстрацией, никак этого не показал.

Кроме девушек, у стола мялся Валентин.

– Григорий Григорьевич, – небрежным, но в то же время уважительным тоном начал он, когда толпы отхлынула и он остался один на один с преподавателем. – В биографии вашего родственника упоминается, что он знаменит коллекцией метеоритов. А вы, часом, не увлекаетесь метеоритами?

– Это семейное увлечение и общая коллекция, – улыбнулся Онежин.

– Представляете, какое совпадение! Мне недавно случайно перепал какой-то редкий метеорит. Кампо… дель Сьело, что ли! Вам не нужно в коллекцию? Мне-то он ни к чему, я в космических камнях ничего не понимаю, – Валентин сделал искреннее и добродушное лицо.

«Молодец, Валя, – равнодушно отметила Алёна. – Сообразительный какой. Не растерялся. Не сдается, ищет подход к преподавателю, чтобы с зачетом не пролететь. Бутылкой коньяка не запасся, но есть сувенир. Я же не сказала ему, где достала этот метеорит. Вот Жека… то есть Григорий Григорьевич сейчас веселится!»

По лицу Онежина не было видно, что он веселится. Он посмотрел на Валентина острым взглядом, в котором не было ни капли приязни.

– Спасибо, не откажусь, – сказал он и спокойно придвинул к себе коробочку. – Сколько я вам должен?

– Что вы, что вы! – замахал руками Валентин. – Это вам подарок. На День знаний и День учителя. Я буду счастлив, если эта штука окажется у ценителя. У меня, собственно, такой вопрос… я случайно не успел сдать зачет по первому модулю курса в прошлом семестре. Нужно закрыть долг до пятнадцатого сентября. Мы можем с вами как-то… договориться?

– Условия пересдачи узнавайте в деканате, – равнодушно сказал Онежин. – Вопросы и задания есть на сайте. До десятого жду выполненные лабораторные. Без них принимать не буду.

– Григорий Григорьевич, я не успею никак до десятого, – с дружелюбным упреком в голосе и с приятнейшей улыбкой признался Валентин. – Давайте иначе уладим? Вы ведь занятой человек, охота вам тратить время на проверку моей писанины?

– Совершенно неохота. Предлагаете не тратить время? Сразу поставить вам незачет и подать на отчисление?

Онежин с насмешливым любопытством изучал обескураженного студента, Алёна, не отрываясь, изучала Онежина.

Ишь какой: вальяжный, спокойный, когда нужно – язвительный. Настоящий профессор.

Как это она раньше не догадалась! Ведь были подсказки, были! Этот его менторский тон. Привычка поучать. Эрудиция.

И имя «Григорий» подходит ему куда больше, чем Жека!

Получив отповедь, Валентин осекся. Он понял, что этот орешек ему не по зубам, и его актерское обаяние вкупе с подарочком не помогут добиться желаемого.

– Ну ладно, – буркнул он. – Пойду делать лабы.

Он пошел к двери, но на ходу оглянулся и позвал:

– Алён, что сидишь! Пойдем, у нас пара сейчас в другом корпусе.

Он не испытывал никаких угрызений совести от того, что только что всучил ее подарок преподу, рассчитывая подольститься. Алёна даже восхитилась. До чего уверенный в себе, харизматичный наглец!

В голове Валентина не водились никакие Инспекторы. Мораль у него была эластичной, принципы – гибкими. И оттого жилось ему легко и приятно.

Может, и ей так попробовать?

– Попрошу поторопиться, – Онежин недвусмысленно показал на дверь. – Скоро закончится перемена.

Наконец, Алёна осталась наедине с профессором.

Онежин запер дверь и повернулся к Алёне. Он молча смотрел на нее, и от его взгляда по ее спине пробежал холодок.

Невозможно понять, что думал ее старый-новый знакомый. Что он чувствовал, глядя на нее? Раскаяние? Вину? Неудовольствие? Любопытство?

«Мне все равно, что он думает. Важно, что думаю я. И что я сейчас скажу ему».

Алёна поднялась, взяла сумку и начала медленно спускаться по проходу.

– Садись, – попросил Онежин, когда она подошла. – Будем разговаривать. Или ты спешишь на следующее занятие?

– Ничего страшного, пропущу, – комок слез в горле мешал говорить, и ее голос прозвучал высокомерно.

Онежин вздохнул, но потом улыбнулся.

– Как преподаватель, я не должен поощрять прогулы. Но сегодня закрою на это глаза.

– Спасибо за понимание, Григорий Григорьевич, – с ледяной вежливостью ответила Алёна.

– Садись, пожалуйста, – повторил он, поставил для нее стул возле преподавательского стола и занял свое место.

– Как на экзамене, Григорий Григорьевич, – заметила Алёна, усаживаясь. – Хотя объяснения должны давать вы, не находите?

Вот где пригодились уроки ее мамы – держать лицо во что бы то ни стало! Алёна гордилась собой. Наверное, ей все-таки досталась капелька материнского таланта. Такая сцена была бы украшением любого спектакля.

– Будь добра, обращайся ко мне, как раньше. На «ты».

– Как можно обращаться к преподавателю, да еще целому профессору и доктору наук на «ты»! – возмутилась Алёна. – Меня не так воспитывали. Кроме того, вы запретили называть вас «Жекой». Назвать вас Гришей у меня язык не поворачивается.

– Алёна, хватит выступать, – он утомленно потер переносицу. – Конечно, ты немного обижена. Просто пойми, что…

Алёна вспыхнула. В голове у нее тоненько зазвенело от ярости.

«Немного обижена!» Он выставил ее полной идиоткой, и теперь считает, что она «немного обижена»!