Принц Шеннийский

Эту ночь мы не спали, а мчались до стана во всю прыть. К утру нас встретили свои. Я шел спокойно, неся на плече труп. А позади ползли мои соратницы.

Мертвую сестру у меня отобрали. Света возникла будто из неоткуда, обняла меня, поцеловала в щеки. В светло — голубых раскосых глазах слезы. А я Лару вспомнил…

Когда хоронили героически павшую валькийку продолжал думать о разбойнице, горько сожалеть и сжигать себя самого изнутри… Это было не сложно, атмосфера скорби витала вокруг нас.

Два следующих дня весь валькийский город был приведет в военное положение и стоял на ушах, ожидая неведомую силу или вражеский клан. Я не стал говорить никому, что Кошки банально кончились, мне было плевать. Хандра точила мою душу и притупляла восприятие внешнего мира.

Я бы и дальше убивался по Ларе, если бы не заявилась Наташа собственной персоной и не напомнила о предстоящей дуэли с Бахарой. И вот тогда меня окутала злоба и досада. Я уничтожил их самых страшных врагов, предотвратил кучу потерь. Несложно догадаться, что бы случилось, ворвись войско вальки к живым Кошкам. А потом отступая по темному лесу остатками и недобитками. Кончился бы клан Зеленого дуба.

А бабы — то принципиальные. Ведь войском пошли, после дерзости бесчестных Кошек. И, судя по всему, не из — за меня точно.

— Этот поход вымотал нас всех, — говорила Наташа. — Но день назначила Мать, и мы уже просрочили его. Первые солнце после траура назначается днем поединка. Если ты не в силах стоять, пойду сама.

— А ты в силах? — огрызнулся, вспоминая, как та плелась, запинаясь о натянутые лианы.

Да, чувствую себя не очень. Но наглой Бахаре задницу надрать обязан.

Глава 9-1

Глава девятая. Катэрон

Принц Катэр-оун Шеннийский

День поединка настал.

Поднялся сам. В соседней комнате с натянутыми в струну нервами ходила взад — вперед Света. Когда увидела меня, поджала губы и нахмурилась.

— Я дам тебе отравленный кинжал, — прошептала она, обнимая. — А потом признаюсь во всем сестрам. Это не справедливо. Ты наш, ты свой… ты, ты…

— Все будет хорошо, — мягко ответил ей на ухо. — Когда поединок?

— Ждут только нас, — прошептала Света и отпряла. — Почему ты спокоен? У тебя вид, как тогда, у Мертвого города.

— Если выиграю, — загадочно произнес. — Мы займемся любовью?

— А эта мысль придаст тебе сил? — Ехидно промурлыкала Света, у самой в глазах жалость.

— Конечно, — ответил и помчался к лестнице, прыгнул на нее, раскачал, зацепился за соседнюю, как любила делать Света. А я все удивлялся ее ловкости. Ноги ударились о землю, кольнуло раненное бедро. Левое плечо, простреленное Бахарой тоже поднывало.

Для нас специально расчистили круг. Со всех сторон уже набежали вальки. Самые матерые морды решили поприсутствовать. Мать Елена тоже находилась со своими любовницами. Не знаю почему, но теперь не видел в ней особой красоты и привлекательности. Будто исчезли все чары. Обычная девушка с недурными формами. Не более. Та же Наташа со Светой ничем не уступят.

На краю арены стоит Бахара, нетерпеливо дергая ногами. На поясе кинжалы, сбоку в землю воткнуто копье, рядом валяется меч. Позади нее, среди других взрослых дочерей, стоит Дария и смотрит на меня карими глазами полными боли и отчаяния. Вряд ли до сего дня она знала о поединке.

Ко мне подошла Наташа, предлагая выбрать оружие.

— С клинком против кинжалов Бахары у тебя нет шансов, — прошептала она сквозь зубы. — Возьми ее силой, ближний бой — это единственный шанс. Только мужская сила твое преимущество перед женщиной. Мы оба знаем, что ты проиграешь.

— Если выиграю, — загадочно произнес. — Мы займемся любовью?

Наташа на мгновение опешила, затем грустно улыбнулась, протяжно вздохнула и ответила:

— А мое согласие придаст тебе сил?

— Конечно, — ответил, взяв в руки шпагу и повернулся к сопернице.

Бахара усмехнулась при виде моего оружия, подхватила клинок, что подали ей из — за спины и пошла в центр. В ее руках уверенно завертелся острый металл. А у меня вдруг жалобно заныло раненное бедро.

Мать поднялась со своего деревянного кресла, устланного мехами, вскинула руку вверх и заговорила:

— Пусть Боги леса рассудят и покажут правого. Один из вас станет хозяином жизни другого! И пусть поединок начнется!

Бахара уверенно пошла на меня, пригибая корпус. А я остановился, наблюдая за ее глазами, кистью, носками и коленями. Ложный выпад? Не думаю… Перебрал все приемы, что показывала мне глупышка Дария. Все атакующие приемы.

— Не стой, — раздался позади голос Светы. — Двигайся!

Переживает за меня, подсказывает.

— Да он уже сдался! — Насмешливо заявила одна из атлеток.

Я вытянул шпагу вперед, устремив клинок прямо в напряженное лицо Бахары. Что ей остается, когда клинок не дает ей идти вперед. Все просто: моя рука несколько длиннее. Ей надо обойти или поднырнуть. Бахара пытается обойти стороной, а я веду за ней клинок, держа на расстоянии и не двигаясь с места.

Валькийки стоят молча. Слышно даже, как где — то резвятся маленькие девочки и полощется в речке белье.

Наконец, увидел, как дальняя от меня нога соперницы стала сгибаться в коленке. Поворот ступни, чуть — чуть, чтобы я не понял замысел. Выпад, подныривая под мой клинок. Рискованный шаг, рассчитанный на собственную скорость. Я ушел в сторону, высекая искру своей шпагой о клинок старшей сестры. Зрители ахнули. Не успела кисть забыть об импульсе удара, как Бахара атаковала вновь, с разворота стала наносить удар за ударом. Зазвенела сталь, разразился боевой клич соперницы.

Если бы не бедро, было бы проще. Потому что оно лишало меня максимальной динамики. Отступал, делая ошибки, вернее, маленькие ошибочки, повторял их чтобы Бахара заметила. И она заметила брешь в моей обороне. Подстраивал все под ее секретный прием, старательно показывая противнику, что иного пути победить нет.

Напряжение усилилось. Бахара уже проиграла морально. Ибо по мнению окружающих — слишком долго возится с рабом.

Нетерпение губит. Она атаковала так, как я хотел. Уход от атаки, парируя на грани потери равновесия, мгновенное сокращение расстояния. И вот мой клинок у горла Бахары. А ее перехвачен у гарды моей проворной рукой. Вышло все со скоростью моргания глаза. Даже зрители не сразу сообразили, что сближение наше не нанесло никому ущерба, а лишь только обозначило проигравшего.

Арена замерла. Глотка Бахары проглотила воздух, дразня острое лезвие клинка. В округлившихся глазах ужас и непонимание происходящего, отказ верить в реальность, в то, что ее победил какой — то раб.