Принц со шрамом

Моя грудь вздымается от гнева, воспоминания многолетней давности всплывают, когда я думаю о сходстве того, как с ним обращаются, с тем, что я пережил тогда.

— Да, — отвечаю я, надеясь, что не совершил ошибку.

Потому что, как бы я ни претендовал на Сару — как бы я ни знал, что она моя — нам все равно нужно скрываться в тайне, пока мои тщательно продуманные планы не воплотятся в жизнь.

Майкл отправил войска к южной границе, как я и предложил. Тайный совет возмущен, но в конце концов, они не король. А он — да.

Пока что.

Мой желудок сводит судорогой от волнения и предвкушения, я чувствую, что впервые за много лет могу дышать ровно. Я был готов все бросить, пустить все на самотек, убежать с Сарой и никогда не оглядываться назад. Но потом она произнесла эти слова. Эти идеальные, волшебные, прекрасные слова о том, что она хочет, чтобы

я носил корону. Моя душа взорвалась, когда я ввел свой член глубоко в неё и трахал до одурения, пока она называла меня своим королем.

Когда мы насытились, она положила голову мне на грудь и спросила о мятежниках, и я рассказал ей о своих целях. Мы строили планы до самого утра, мое сердце билось о грудную клетку с каждым прошептанным словом, не понимая, как сильно я жажду обладать ею именно так. Равной мне. В роли моя королевы.

— Она красивая, когда ты её рисуешь, но вживую она еще красивее, — замечает Саймон.

— Это правда, — снова подтверждаю я.

Несколько мгновений он молчит, а затем бросает взгляд на ворота, которые открываются, три автомобиля въезжают во двор и останавливаются, а мое сердце сжимается в груди, когда я понимаю, что Сара находится в одном из них, скорее всего, под рукой моего брата, так близко и в то же время так далеко.

Моя челюсть сжимается при одной мысли о них.

— Как ты думаешь, однажды, возможно, у меня будет своя леди? — спрашивает Саймон.

Я отвожу взгляд от машин и смотрю на него, мои брови поднимаются.

— У тебя может быть всё, о чем ты только посмеешь мечтать, Маленький Лев.

Он кивает, прежде чем его глаза закрываются.

— Ну... тогда... как ты думаешь, может быть, однажды у меня будет отец?

У меня сводит живот, и я прислоняю голову к стволу дерева, постукивая пальцами по колену, глядя на него, не зная, что сказать.

— Наличие отца переоценивается. Поверь мне, я говорю на собственном опыте.

Он пожевывает губу, его огромные янтарные глаза широко и доверчиво смотрят на меня.

— Как ты думаешь, может быть, ты сможешь это сделать?

Мое сердце сжимается.

— Никто не узнает, — поспешно говорит он с надеждой. — В любом случае, мы будем просто притворяться. И это может быть весело! Как... как сейчас, только ты будешь говорить мне, что любишь меня и будешь учить меня быть мужчиной.

— Не думаю, что твоя мама одобрила бы это, — смеюсь я сквозь боль, пробивающую себе путь в груди, когда протягиваю руку, чтобы взъерошить его волосы.

Он насмехается, его глаза опускаются к земле, разочарование опускает его плечи.

— Мама даже не заметит.

— Вот что я тебе скажу, — вздыхаю я, закрывая этюдник и откладывая его в сторону, прежде чем повернуться к нему лицом. — Я не могу быть твоим отцом, но я всегда буду твоим другом.

— Да, хорошо, — бормочет он, пиная носком ноги травинки.

— Есть тайное место, куда отец водил меня на краю утеса у задней стены замка. Когда-нибудь я отведу тебя туда. И я научу тебя всему, что знаю сам.

Его глаза загораются, и эта зубастая ухмылка возвращается в полную силу.

— Обещаешь?

Смех с другого конца двора отвлекает мое внимание прежде, чем я успеваю ответить, и хотя я знаю, свидетелем чего стану, хотя и ожидал этого, белая огненная ярость проносится по моему телу, несмотря ни на что.

Майкл и Сара позируют оператору, его рука обхватывает её талию, а пальцы крепко прижимают ее к себе.

Мои зубы скрежещут, грозя разломиться пополам, и мне приходится сдерживать себя, чтобы не встать и не подойти к ней, чтобы вырвать ее из его пальцев. Но я глубоко дышу, тянусь в карман и достаю косяк, позволяя гашишу бурлить в моих венах и делать все возможное, чтобы сдержать ревность. Это не срабатывает, чувство врезается в мою грудь и распространяется, как яд, пока все, что я вижу, не окрашивается в зеленый цвет.

Она поворачивает голову, оглядывает двор, как будто чувствует, что я рядом, а затем фиксирует свой взор на мне. Я выдерживаю ее взгляд, мой член напрягается, а внутренности кипят от желания заявить о своих правах.

Я хочу вырвать ее из его рук и перегнуть через капот любимого автомобиля моего брата, задрав юбки и насадив ее глубоко на свой член, пока она не выкрикнет мое имя и не устроит всем остальным представление.

Может, тогда он поймет, что лучше не трогать ее своими грязными руками.

Я кончал на нее, в нее и говорил ей, что она моя. И все же именно он хвастается ей миру.

И когда он наклоняется, его рука туже обхватывает ее за талию, и тянет её вперед, чтобы поцеловать в губы, я теряю контроль над собой, вставая с земли так быстро, что Саймон содрогается от этого движения, моё зрение затуманивается, и я не вижу ничего, кроме убийственной ярости, которая разливается по моим внутренностям.

48.Сара Б.

Я ждала его. Я знала, что это лишь вопрос времени после того, как Майкл наклонился и прижался своими тонкими губами к моим.

Но чего я не ожидала, так это того, что он не появится в течение нескольких часов, вплоть до глубокой ночи, а затем ворвется в мои покои, даже не постучавшись.

— Тристан.

Моя рука метнулась к груди, другая сжалась вокруг кружки с водой, когда он пронесся через комнату с огнем в глазах.

— Что ты...

Он налетает на меня, стакан в моей руке падает на пол и разбивается, когда он прижимает меня к стене, его губы впиваются в мои в жестоком поцелуе. Я стону, мои руки взлетают вверх, чтобы обхватить его плечи, пока он поглощает меня, его тело плотно прилегает к моему, когда он лижет мой рот, его руки бродят по моим бокам, как будто он не может вынести мысли о том, чтобы не прикасаться ко мне.

— Ты позволила ему прикоснуться к себе, — хрипит он измученно и низко.

— А что бы ты хотел, чтобы я сделала? — шепчу я в ответ, пока он сосет и покусывает мою шею.

Я наклоняю голову, чтобы дать ему лучший доступ, мое влагалище пульсирует от потребности, его собственничество распространяет возбуждение по моим внутренностям, мне нравится ощущение, когда тебя так отчаянно хочет кто-то, обладающий такой властью.

— Это сводит меня с ума, Сара, — его хватка такая сильная, что оставит синяк, затем он срывает красную ночную рубашку с моего тела, пока я не оказываюсь обнаженной перед ним, и мурашки не бегут по моей коже. — Я не могу этого вынести.