Принц-странник

– Вот так-то богатые относятся к своим слугам, – добавила его жена.

– Мы должны быть там завтра, – сказал Том, – чтобы успеть привести в порядок дом. Так что времени у нас в обрез.

– Хорошее обращение со слугами, нечего сказать, – продолжала ворчать женщина. – До Дувра – пешком! А откуда вы идете?

– Ну, – начал Том, но горбунья его опередила:

– Из Лондона.

– И всю дорогу – с ребенком на руках?

– Ребенок есть мой… мой и мужа. Мы бывать рады с ним не разлучаться, – сказала горбунья вместо ответа.

– Вот что, – сказал Ли, – вам обязательно нужно сесть на экипаж. Мы как раз идем в Тонбридж, чтобы сесть на экипаж.

– Ли такой путешественник! – с восхищением сказала жена.

– Да. Вряд ли нужно пояснять, что это будет не первое мое путешествие в экипаже. Однажды я даже ездил из Холборна в Честер, путешествовал целых шесть дней. Две мили в час по полпенни за милю. Извозчик правит лошадьми, а ты сидишь себе на соломе как какой-нибудь лорд. Это так чудесно – путешествовать! Тес!.. Сюда, кажется, кто-то скачет.

Горбунья завертела головой, рука ее вновь накрыла спящего ребенка. Несколько секунд все молчали, пока стук копыт не стал громче, и на дороге показалась группа всадников. Простая одежда и волосы, еле-еле прикрывавшие уши, выдавали их принадлежность к армии парламента.

– Да хранит вас Бог! – крикнул Ли.

– Да хранит тебя Бог, друг! – ответил первый из всадников.

От пыли, поднятой копытами, горбунья закашлялась; ребенок проснулся и захныкал.

– Все хорошо, – забормотала горбунья, – все хорошо, спи дальше.

– Говорят, – подала голос жена Ли, – что король недолго продержится, а потому он и убежал в Шотландию. После того как его разбили под Нейзби, шансов на успех не осталось. Лучше всего, если бы он отправился к своей жене француженке во Францию.

– А если ему не захочется покидать страну? – спросил Том.

– Лучше отправиться во Францию, чем в мир иной, – захохотал Ли.

Тем временем ребенок сел и начал с открытым неудовольствием разглядывать чету Ли.

– Все хорошо, мое сердечко, – поспешно сказала горбунья и, обвив рукой малыша, попыталась прижать к себе его хорошенькое личико.

– Нет, нет, нет! – закричал ребенок, уворачиваясь.

– Ого, с характерцем, – сказала жена Ли.

– Очень вспыльчивый, – согласилась горбунья.

– Видать, избаловали вы его, – сказал Ли.

– А можно на него взглянуть, – спросила его жена и, не дожидаясь ответа, схватила ребенка за локоть. Тот попытался стряхнуть ее руку, но она только рассмеялась, чем, по-видимому, еще больше разгневала маленькое создание.

– Эй, баловник, – сказала женщина, – как же ты вырастешь в хорошего солдата, который будет сражаться за генерала Ферфакса? Как тебя зовут?

– Принцесса, – надменно ответил ребенок.

– Принцесса? – воскликнул Ли. – Какое странное имя для маленького мальчика.

– Он есть Пьер, месье, – быстро отозвалась горбунья.

– По-английски это бывать Питер, – добавил Гастон.

– Он нехорошо говорить по-английски, – продолжала горбунья, – часто путать в словах. Иногда мы говорить с ним на родном языке, иногда на английском, а наш английский, как вы наверное замечать, мадам, бывать не очень правильным.

– Принцесса, – повторил ребенок. – Я принцесса!

Установилось молчание; все смотрели на ребенка. Чета Ли – в недоумении, остальные четверо – как будто их лишили жизни. Вдалеке замолкал стук удаляющихся лошадиных копыт. Как будто придя к какому-то решению, горбунья встала и твердой рукой взяла ребенка.

– Мы есть идти, – сказала она. – Мы не успевать до темноты к нашему ночлегу, если оставаться здесь еще. Пойдемте, друзья. И счастливого вам обоим пути. Всего хорошего. Спасибо за компанию.

Три ее спутника поднялись, сгрудившись вокруг ребенка.

– Счастливого пути, – пробормотали муж и жена.

Ребенок повернулся, чтобы бросить на них последний взгляд, большие черные глаза сердито сверкнули, а с губ сорвались слова:

– Принцесса! Я принцесса!

Какое-то время они шли не разговаривая. Чтобы двигаться быстрей, горбунья взяла ребенка на руки.

Когда семейная пара скрылась с глаз, Нелл сказала:

– Я уже собиралась бежать.

– Вот тогда бы мы точно пропали, – сказала горбунья. – Это было бы худшее, что мы могли сделать.

– Если бы можно было растолковать… ему!

– Я не раз радовалась тому, что он еще такой маленький… И в то же время слишком маленький, чтобы ему можно было что-то объяснить.

Ребенок, уловив, что речь идет о нем, стал с интересом прислушиваться. Заметив это, горбунья сменила тему разговора:

– А чем нас там покормят, в твоем трактире, Том?

– Ну, я так думаю, будет утка или бекас… или оленина. А может быть, миноги и осетр…

– Мы должны твердо помнить наши роли, – сказала горбунья.

Ребенку захотелось, чтобы снова заговорили о нем, и маленькие ручки заколотили по горбу.

– Нэн, Нэн, – говорило дитя. – Грязная Нэн!

Не люблю грязную Нэн!

– Тише, золотце, тише, – понизив голос, сказала горбунья.

Когда четверка добралась до трактира, начало смеркаться, и это им было даже на руку: при дневном свете они чувствовали себя неуверенно, да и ребенок к тому времени уснул.

Том прошел во двор и отыскал хозяина. В ожидании попутчика трое остальных стояли под вывеской.

– Может, не стоило заходить сюда, – сказала Нелл. – Сделали бы себе постели под изгородью – и порядок!

– Ничего страшного не будет, – пробормотала горбунья. – И вообще, чуть свет, мы уйдем.

Наконец Том кликнул их: он стоял вместе с хозяином.

– Так это, значит, вы, – сказал тот. – Две женщины, два мужчины и мальчонка. Вообще-то я не принимаю на постой бродяг и извозчиков. Мой трактир для людей высшего разряда.

– Мы заплатим, – быстро сказал Том.

– Каждый день, приходят-уходят, уходят-приходят, – продолжал хозяин. – Только что перед вами здесь останавливался полк солдат.