Принц вечности

Что же касается великих держав, то их имелось шесть, и первой из них, Арсоланой, правил Сын Солнца сагамор Че Чантар, богатый мудростью и годами. Подданные его были привержены религии, искусны во многих ремеслах, трудолюбивы и не воинственны; отличались они красотой, стройным и гибким телом, черными волосами и черными глазами, а кожу имели золотистого цвета. Страна их лежит большей частью в горах и в долинах между горными хребтами и океанским побережьем; она обильна золотом, серебром и другими металлами, но добывать их из-под каменного щита гор нелегко. Но арсоланцы – искусные мастера; умеют они пробивать тоннели, воздвигать пышные дворцы и города на неприступных скалах, перебрасывать через пропасти мосты, вырубать лестницы от подножий гор до самых вершин. И потому Очаг Арсоланы считается самым богатым, роскошным и изысканным среди всех шести Великих Очагов; богатства же и тайные знания вызывают зависть.

И главным завистником являлся Коатль, Страна Дымящихся Гор, ибо владыку его, Ах-Ширата, снедало честолюбие. Он был еще молод и не достиг столетнего рубежа, почитавшегося среди светлорожценных возрастом зрелости, и у него имелось время, чтоб добиться многого. Народ Ах-Ширата считался воинственным и надменным, изобретательным и предприимчивым; вечно спорили атлийцы с Одиссаром в делах воинской доблести, а с Арсоланой – в тайных искусствах и ремеслах. На вид атлийцы казались людьми угрюмыми, со смуглой кожей, прямыми черными волосами и носом, загнутым крючком, словно клюв коршуна; ростом они уступали одиссарцам, но выглядели жилистыми, крепкими и неутомимыми. Страна их была богата поделочным камнем, нефритом и яшмой, медью и драгоценными металлами, хоть золота и серебра было в ней поменьше, чем в арсоланских горах, и меньше было великолепных городов и дорог, рассекающих скалы Зато атлийцы первыми изобрели взрывчатую смесь и научились делать громовые метатели да наполненные теплым воздухом сферы, которые поднимались к небесам. А из корзин, прицепленных к ним, были видны корабли, везущие сокровища заморских земель в Кейтаб, в Арсолану и в Одиссар – не в Коатль. И такое положение дел Ах-Ширату не нравилось.

Одиссар являлся самым сильным из его соперников, ибо, после смерти сагамора Джеданны, Ахау Юга, правил в нем чак Джиллор – молодой, но уже прославивший имя свое копьем и мечом. Был Джиллор молод для светлорожденного владыки, но, не достигнув еще семидесяти, правил обширнейшей страной, что лежала по обе стороны Бескрайних Вод, и жемчужиной его земель была Серанна, Цветущий Полуостров. В заморских владениях воля Джиллора вершилась братом его, державшим в руках границы Ближней Риканны, а сам Джиллор раздвигал одиссарские рубежи на север и запад, в леса Тайонела и тасситские степи. Его народ, потомки Пяти Племен, занимался земледелием и скотоводством, охотой и морскими промыслами, ремеслами и торговлей и считался хоть и мирным племенем, но не лишенным воинских доблестей. Были одиссарцы длинноногими и широкоплечими, в большинстве высокого роста, с довольно светлой кожей, с узкими лицами и чуть приплюснутыми носами; цвет волос имели темный, но не черный, глаза – карие, взгляд – спокойный и лукавый, ибо стоял за ними Одисс, покровитель всяческих хитростей. Что же до одиссарских земель, то почиталась та страна самой прекрасной во всей Эйпонне, теплой, но не знойной, обильной лесами и лугами, озерами, реками и почвами, где росли маис и хлопок, просо и бобы. Правда, металлов и руд в державе Одисса было немного, но умели одиссарцы обращаться с соками и снадобьями, размягчавшими твердое и упрочнявшими мягкое и делавшими ткань подобной коже, а кожу – подобной бронзе. А еще обучились они приготовлять взрывчатый порошок и лить стволы метателей – как атлийцы; обучились строить суда из прочного дерева – не хуже кейтабских кораблей; обучились ездить на привезенных из Бритайи лошадях – лучше, чем всадники-тасситы; обучились выплавлять сталь и ковать клинки – столь же прочные, как в Тайонеле. И потому Дом Одисса казался многим добычей завидной, но опасной, как белый сокол, готовый защитить свое драгоценное оперение крепким клювом и острыми когтями.

На полночь от одиссарского удела простирались тайонельские земли, Страна Лесов и Вод, принадлежавшая сагамору Хараду, Ахау Севера. Несмотря на годы свои, измерявшиеся веком с четвертью, был Харад еще бодр и силен и мог решать дела войной и миром, серебром и сталью; умел вилять хвостом, как домашний пес, и скалиться подобно волку. Его тайонельцы считались прекрасными охотниками и воинами, закаленными в стычках с варварами Севера, из Края Тотемов и Лесных Владений; были они рослыми и мускулистыми, с кожей цвета светлой бронзы и правильными чертами крепких широкоскулых лиц. Тайонел был богат строевой древесиной и всем, что можно получить от леса, – орехами и плодами, сладким кленовым соком, смолой, целебным медом, шкурами и мясом зверей. Но в тайонельских краях имелись еще обширные залежи железа, добывалось оно тут издревле, со времен Пришествия, и потому были среди тайонельцев искусные кузнецы-оружейники, ковавшие доспехи, клинки и наконечники стрел и копий. А там, где много оружия, там и воинов много – таких бойцов, что не всякий рискнул бы встретиться с ними на тропах войны.

Тасситов, к примеру, подобная встреча не испугала бы, но им с тайонельцами делить было нечего, поскольку жили они не в лесах, а в бескрайней степи, где паслись стада косматых быков. Правил же Степной Страной сагамор Ко'ко'ната, и так как Очаг его носил имя Мейтассы, бога Судьбы и Провидца Грядущего, казалось Ко'ко'нате, что такой великий покровитель приведет его к вершинам славы и могущества. Но Мейтасса был справедлив и никому не отдавал предпочтения, так что Ко'ко'нате не удалось потеснить Джиллора с берегов Отца Вод и передвинуть границы страны своей к Ринкасу, к торговым морским путям и богатым городам. На склоне лет обратил Ко'ко'ната взоры к западу, взяв земли Шочи-ту-ах-чилат, лежавшие на западном побережье, но не было в том деянии ни доблести, ни славы; кто станет славить коршуна, подбившего беззащитную куропатку? На том время Ко'ко'наты истекло, так как жизнь тасситского владыки перевалила за полтора столетия, и мог он теперь уйти в Великую Пустоту во всякое мгновенье. Правда, Че Чантар, Сын Солнца, прожил больше двух веков и не собирался умирать, но о нем – разговор особый; путь Чантара – путь избранника, а Ко'ко'ната, хоть и мнил себя великим владыкой, избранником не был.

Но хоть время его истекло, не истекло время тасситов. Их нельзя было счесть единым народом, так как разделялись они на множество племен, в равной степени воинственных и беспокойных, привыкших кочевать в степи и почитавших лишь закон силы. Они являлись прирожденными воинами и не имели склонности к ремеслам и земледелию, хоть жили в плодородных равнинных краях; не желали они строить города и вспахивать землю, как люди прочих Великих Очагов. Во многом были они подобны дикарским племенам, и, если не считать их числа да свирепой жадности, лишь в одном сказывалось превосходство тасситов: сумели они приспособить косматых быков под седло и мчались на них в битву, словно орда степных демонов. В остальном были они такими же, как многие из обитателей Эйпонны, – темноволосыми и темноглазыми, с плосковатыми лицами, кожей цвета меди, невысокими, но широкими в кости и столь же выносливыми, как самые крепкие из степных быков.

Последний Великий Очаг – Сеннам, южная Окраина Мира – лежал столь далеко, что по суше не вела к нему ни одна дорога, а добирались туда на кораблях. Правил этой державой сагамор Мкад-ап-Сенна, носивший титул Повелителя Стад и Ахау Башен, ибо благородные люди в его стране жили в огромных каменных башнях, и чем больше было такое строение, тем важней и знатней считался вождь. Но все вожди чтили Мкада-ап-Сенну и подчинялись ему, и был он, в свои сто десять лет, в расцвете силы и на вершине могущества. По слухам, являлся сеннамитский сагамор мудрым правителем, не нарушавшим ни традиций предков, ни заветов Чилам Баль; в Уделе его, как положено, славили гимнами Шестерых, но не забывали и про Хардара, хвостатого, рогатого и клыкастого демона войны.

Если же говорить о самом Сеннаме, то главными его сокровищами считались просторные степи и необозримые стада скота; сеннамитские быки были лучшими в Эйпонне, но на них не ездили верхом, а запрягали в колесницу либо в повозку. Хоть Сеннам, покровитель южного Удела, и являлся богом странствий, племя его склонностью к путешествиям не отличалось, и только немногие авантюристы, обуреваемые жаждой посмотреть мир, уходили в северные Очаги. На вид сеннамиты были рослыми и мрачными гигантами с очень темной кожей, широкоскулыми лицами и приплюснутыми носами; о силе и ловкости их ведали во всех эйпоннских землях, как и о том, что получаются из них прекрасные телохранители. О воинском же искусстве сеннамитов складывались легенды и говорилось про них: там, где закопаны кости сеннамита, споткнется враг, и топор его покроет ржавчина, а на копье выступят капли крови. И было это правдой, столь же весомой и прочной, как боевые сеннамитские посохи.

Такими были шесть Великих Уделов, чтимых по всей Эйпонне, но еще выше почиталась Юката, Святая Май-ясская Земля, где опустился Ветер из Пустоты. Край тот был знойным и находился, подобно Серанне, на полуострове, отделявшем северную часть Ринкаса от южной; стояли там прекрасные древние города, украшенные ступенчатыми пирамидами и резными гранитными арками, землю там рассекали бесчисленные каналы и ровные ленты дорог, а в просторных гаванях теснились корабли, ходившие на веслах и под парусом, и камышовые суда, и морские плоты, и челноки из коры и кожи. Но не имелось в земле майя единого правителя, а в каждом городе властвовал халач-виник, обычный человек, не светло-рожденный, однако принадлежавший к древнему и знатному семейству. Боги не даровали владыкам майя своей крови, зато оставили нечто столь же ценное – четыре Книги Чилам Баль, высеченные в Храме Вещих Камней близ Цолана, древнейшего из юкатских городов. И выбор их был верен, так как во времена Пришествия лишь майя умели писать и вести счет годам, и лишь они задумывались о жизни и смерти, о вечности и об устройстве мира. Со временем сделались они искусными земледельцами и строителями, лекарями и художниками, а язык их распространился во всех цивилизованных землях Эйпонны; и говорили на нем все светлорожденные и все жрецы, начиная с ранга Принявших Обет. Что же до внешности майя, то напоминали они изящные статуэтки из коричневого фаянса, были невысокими и хрупкими, с иссиня-черными прямыми волосами и темными раскосыми глазами. Женщины их отличались редкой красотой, но мужчин уродовали скошенные и уплощенные черепа, ибо носили они с детских лет зажим из двух досок для придания костям надлежащей формы.

Из прочих же стран и земель Эйпонны одни считались совсем варварскими, а другие – варварскими наполовину. О варварах многого не скажешь; кочевали они на севере, у Вечных Льдов, в Лесных Владениях, Крае Тотемов, Стране Озер да Мглистых Лесах; жили на Диком Берегу и в жаркой джассе Р'Рарды по берегам Матери Вод; обитали в неприступных горах и на Холодном Острове, что находился еще дальше Сеннама. И все они поклонялись не божественным Кино Раа, а своим демонам – Ледяному Хозяину Угхе и филину Шишибойну, владыке ночи, Пляшущему Духу Гриссе, который трясет землю, и Лесному Демону Камлу, Отцу Медведю, Брату Волку и многим другим. И не было у них ни сагаморов, повелевавших странами и людьми, ни великих сахемов.

Но в Кейтабе, Рениге, Сиркуле и в многочисленных мелких владениях, лежавших на Западном и Восточном Побережье Верхней Эйпонны и на Перешейке, соединявшем два материка, чтили великих богов, и заветы кинара, и Чилам Баль, хотя временами, по недомыслию своему, толковали божественную мудрость к собственной выгоде – как атлиец Ах-Кутум, называвший рабов наемниками, или кейтабские пираты, которым из всех изречений Книги Повседневного запомнилось одно: умный воюет за власть и богатства.

Однако кейтабцев нельзя было счесть полными дикарями, так как жили они в городах и владели всевозможными искусствами, главным из которых являлось мореплавание. Острова их были просторны и обильны, но людям, плодившимся будто пчелы в удачный год, не хватало ни земли, ни пищи, и потому плавали кейтабцы по морям, где торговали, где грабили, где добывали рыбу и жемчуг, а где высаживались на берег и строили поселения в местах диких и необжитых. Единого властителя в Кейтабе не имелось, и правили Островами несколько Морских Владык, заключивших между собой Морское Содружество и признающих Морское Право. Первым же законом этого кодекса был такой: никто не лезет в чужие дела, не хватает чужую добычу и не считает деньги в чужом кошельке.