Принц Вианы

Только дон Саншо, позволив себе лениво поаплодировать, показал, что оценил мою шутку.

И еще в глазах сержанта я прочитал толику уважения.

— Лучше признай, что самая красивая девушка в мире — это Иоланта де Меридор, Дама моего сердца, — продолжал я грузить жандарма.

А у того, кажется, от возмущения в зобу сперло. Молчит, как рыба об лед, только глаза страшно таращит.

— Ну что стоишь железным болваном? Шлем мозги заклинил? Слаб о взять конем такое маленькое препятствие?

Куда там. Тяжелые рыцарские кони прыгать в доспехах не умеют, и жандарм это знает твердо.

— Да я… — наконец-то разродился рыцарь. — Да тебя…

— Вежливые люди сначала представляются в благородной компании, — попенял я ему покровительственно, — да где уж тебе этикету было научиться. Наверное, когда с гор за солью спустился, тебя франки в гвардию забрали. Так до сих пор очухаться от радости и не можешь, что здесь тебе овец барать не приходится. Кстати, а где твоя клетчатая юбка? Я слышал, что дворяне скоттов носят юбки, потому что сами делают всю женскую работу по дому. Это правда? Вы и младенцев грудью кормите?

Жандарм, несмотря на пару десятков килограмм железа на нем, лихо спрыгнул на песок, слегка присев. И тут же выпрямился.

— Барон Джон Кармайкл к вашим услугам, мон сьер, — ответил он, снимая с седла страшного вида секиру и с гулом прокручивая ее вокруг кисти в латной перчатке.

— А ты всегда так дерешься — весь в турнирном железе — против безоружных и бездоспешных? Как это бла-а-ародно. Прямо железный дровосек. Уже боюсь!

Бинго! Удалось все же смутить этого терминатора, который, с молчаливой злостью оглянувшись на остальных гвардейцев и видя их молчаливую неодобрительную реакцию, сменил боевой топор на шотландский палаш [127] с вычурной гардой корзинкой.

127

Шотландский палаш– колюще-рубящее оружие конца XV – начала XVII в. с прямым клинком односторонней или полуторной заточки. Клинок широкий к концу. Сложный корзинообразный эфес. За пределами английских владений не приобрел популярности.

И спросил меня в свою очередь, сдерживая злость и стараясь быть вежливым:

— Могу ли я узнать имя юного нахала, который скоро умрет? За кого мне свечку в церкви ставить?

— Конечно, можете, барон. Я — дон Франциск, принц Вианский. Племянник твоего руа. Никогда еще не дрался с железными дровосеками.

И встал так в картинной позе, опираясь на меч. Типа, клал я на всех на вас с прибором. Имея за спиной почти два десятка арбалетов, можно позволить себе быть нахально-храбрым.

— Вот ты-то, сопляк, мне и нужен, — вскричал жандарм и лихо бросился вверх по сходням, пробуксовывая железными сабатонами на посыпанных песком наклонных досках.

Мама дорогая, допинделся-таки я до цугундера. Сознание интеллигента розлива третьего тысячелетия, привыкшего к безнаказанности самых поносных оскорблений в сетях, впало в полный ступор при виде быстро приближающегося железного человека с метровым ножиком в руках, которым он меня собирается всерьез на пятаки порубать. Все вижу, все слышу, а сам даже «мама» сказать не могу. Полное оцепенение. А «за козла» ответить придется всерьез. Прямо сейчас. С летальным исходом.

И стрелки мои не стреляют в него, суки, а я так на них надеялся. Поединок же, никто не вмешается. Не бла-а-ародно это, епрть. Так и остальные шотландцы на берегу просто смотрят не дергаясь.

И вот пока сознание старика-интеллигента находилось в оцепеневшем ожидании скорой смерти, тело юнца, дождавшись, пока шотландский рыцарь вскарабкается на палубу, само сделало шаг назад в сторону, ловко увернулось от широкого размаха палаша и засадило прямым выпадом узкий меч прямо в левый глаз барона, в щель шириной в ладонь между бугивером и шлемом.

Все пронеслось буквально за какие-то секунды. Я даже не успел как следует осознать, что именно произошло. Как во сне, ей-богу. Полное ощущение, что все это сотворил я сам, и я же сторонний наблюдатель за всем этим.

Попытался вытащить шпагу из глазницы шотландского барона, но она там прочно застряла, и у меня ничего не получилось.

А упокоенный бретер вдруг подогнул колени и с лязгом грохнулся на них, заваливаясь на правый бок.

Пришлось выпустить клинок из руки.

Рыцарь упал на палубу на бок и откинулся навзничь. Звук был такой, как будто уронили шкаф с металлической посудой. Одновременно глухой и звонкий.

Шпага торчала из него могильным крестом. Почти прямо вверх.

Филипп подбежал к поверженному врагу, уперся ногой в его кирасу и с силой вытащил шпагу из черепа шотландца. Затем протер ее не совсем свежей тряпкой и протянул мне, держа двумя руками.

— Благодарю, юноша, — сказал я, убирая клинок в ножны. — Ну что стоишь — обдирай.

И кивнул на груду доспехов на палубе, которые минуту назад по ней так резво бегали.

У конных гвардейцев на пляже дошло до ума, что их предводитель приказал долго жить, только после того, как Филипп с Микалом стали стаскивать с трупа доспехи — сначала шлем и бугивер, потом горжет и наплечники, и они тут же что-то возмущенно забалаболили между собой на неизвестном мне языке. Возможно, гаэльском: так, кажется, он у скоттов называется. И накал выражений в их компании все поднимался.

Но тут на авансцену выступил дон Саншо. Точнее, вышел он к борту барки, которая в данный момент исполняла роль рампы для выступления философа-разговорника.

— Среди вас есть нобили?

Прослушав с берега гневную отповедь о том, что дворяне там все присутствующие, снова спросил:

— Кто из вас будет самый старший по титулу?

— Я, — отозвался молодой человек с откинутым на спину хаубергом, восседающий на караковом ронсене [128] , его вьющиеся рыжие волосы разметались по плечам, а зеленые глаза казались умными. — Виконт Дункан Грозби, ваша милость, седьмой сын маркиза Макбета. Лучник тела руа. Простите, но я не имею чести знать ваш титул.

128

Ронсен,или рунси, – рыцарский конь для путешествий и вообще передвижения. Боевого коня – дестриэраили курсистарались лишним не нагружать, на нем ходили только в бой или на турнир. Ронсены были на 20–30 см ниже в холке и весом не больше 700–750 кг. Но были более подвижны. Если разброс цен на дестриэра был в 100–200 франков, то на ронсена – 30–80. Рыцарская дружина – копье – ездила, как правило, на ронсенах. За исключением лучников, слуг и пажей: те довольствовались более дешевыми полукровками – хакни(хэкни).

— Я — дон Саншо, инфант Кантабрийский, наследник короны дукадо, — инфант ловко обмахнул свои ботфорты беретом и добавил ехидно: — Первый сын.

— Ваша светлость. — Молодой шотландец вежливо поклонился насколько мог, сидя в седле.

— Ваша милость. — Саншо сделал ответный поклон, но намного мельче, показывая тем самым, что представление сторон состоялось, и кто из них главный бабуин в стае, они выяснили.

— Вынужден вас огорчить, ваша светлость, но мы имеем приказ руа франков Луи об аресте инфанта Наварры Франциска Феба, — виконт подбоченился в седле, — и препровождении его в шато Плесси-ле-Тур. Здесь недалеко…

— Вы лично имеете такой приказ? — спросил дон Саншо. — Вы можете его мне предъявить, ибо такие приказы по отношению к соседним наследным принцам монархи устно не отдают.

— Приказ был у барона. Мы только получили устное распоряжение от сенешаля [129] его сопровождать и оказать ему всяческую поддержку, — честно ответил юноша.

— Микал, — повернулся инфант к моей свите, усердно обдиравшей баронский труп, — там есть какая-либо бумага с печатью монарха франков?

129

Сенешаль(от лат.senex и др.-герм.Scale – старший слуга) – одна из высших придворных должностей в X–XII вв. Первоначально был стольником, чьи обязанности сводились к наблюдению за подачей блюд во время обедов и пиров. Со временем превратился в одного из высших сановников, заведовавшего внутренним распорядком при дворе монарха или сеньора. Сенешали королевского двора носили титул великого сенешаля. В обязанности сенешаля входила организация пиров и придворных церемоний, управление слугами, он отправлял суд, под его началом находились королевские войска домена, в то время как король командовал войском всего королевства.