Принц

– Ничего нельзя изменить, Мария, – вещает Жак, глазом не моргнув на мой грубый выпад. – Вы должны с благодарностью принять этот дар судьбы. Есть лишь одно «но», с которого я и начал.

– Не одно, а сплошное «но»! Забирайте своего принца и убирайтесь, иначе мне придется прибегнуть к помощи.... – тут я вскакиваю и замолкаю, потому что не знаю к чьей помощи прибегнуть – полиции, скорой помощи?

Черные глаза Жака пронзают меня насквозь. Возвращаюсь на место.

– У меня совсем не осталось времени. Дело в том, Мария, что произошла ошибка, провал, нестыковка. Обычно время и место строго выдерживаются – пары составляются из мужчины и женщины, которые живут в одной стране в одно и то же время. Но с каждым веком работать становится все труднее, особенно, в последнее время, когда так сильно изменилось движение жизни. И секретарь Ордена допустил ошибку – случайно, либо намеренно – это еще предстоит выяснить – и перепутал век, взяв мужчину из XI-го века, а женщину, то есть, вас, Мария, из XXI-го. Это непростительная и роковая оплошность, совет ордена находится в панике, поскольку дискредитируется сама идея Принцианства. После долгих и мучительных обсуждений, чуть не закончившихся кровопролитием, мы все-таки пришли к крайнему решению – поставить в известность обоих избранников, но время наше ограничено, поэтому все, что мы смогли сделать, это дать эрлу Вилелму несколько уроков русского языка и открыть тайну, в общих чертах. Мы не хотели посвящать в детали женщину, но некоторые влиятельные лица настояли на этом. Теперь все в ваших руках… Но мое время уже действительно истекло.

Он встает, надевает шляпу, кланяется и берет меня за руку.

– Вы сумасшедший? – спрашиваю я, тупо наблюдая, как лицо и фигура Жака тают в неярком освещении зала кофейни. Несколько мгновений, и он растворяется в воздухе, оставив после себя легкое мерцание, затем и оно исчезает.

– Я сумасшедшая или дура? – спрашиваю себя, расплачиваясь за две чашки кофе и миндальное пирожное, в то время как официантка говорит:

– А куда девался ваш мужчина? Такой красивый… Вроде, никто из зала не выходил…

1 Он увидел и попросил (др-англ)

2 В заблуждениях… жили… на Британском острове… (др-англ)

День первый. Вечер

Выхожу из полумрака кофейной и останавливаюсь, одуревшая и ослепленная – неведомо откуда взявшееся солнце, как в зеркалах, отражается в оконных стеклах дома напротив. Надеюсь, все это мне приснилось, и не было никакого эрла, никакого Жака-посланца. Но надежде не суждено сбыться, потому что, свернув в свой двор, вижу в скверике под окнами белую лошадь под попоной, окруженную десятком любопытствующих соседей и прохожих. Проскользнув мимо, врываюсь в полутьму подъезда и лечу наверх, наполняясь смутной решимостью. Ключ не вставляется в замочную скважину, дрожат руки, и я вдруг обнаруживаю перстень на безымянном пальце правой руки. Я не ношу колец. Не то чтобы принципиально, а просто не ношу и все. Может быть, не дозрела, а может из-за финансовых невозможностей, или просто потому, что никто не дарил. Ключи падают на каменный пол, а я в ужасе пялюсь на кольцо. Откуда? Неужели посланец Жак надел мне его при прощальном рукопожатии? Это какая-то метка? По уши увязаю в этом странном непонятном деле. В преступном сообществе сумасшедших принцианцев? Перстень тяжелый, грубоватый, ободок украшен филигранным узором, в центре красуется темно-красный камень. Холод пробегает по спине. Орден Белоконного Принцианства… эрл Вилелм из XI-го века, вышла ошибка… кольцо… растаявший в воздухе Жак. Да что же это такое! Стаскиваю с пальца перстень и, оглядевшись, словно боясь быть замеченной в черном деле, прячу его в карман пальто, затем, на этот раз удачно, вставляю ключ в замок и вхожу, молясь о том, чтобы в квартире не оказалось никакого эрла.

Мои надежды рушатся, как домик на песке, когда, войдя в комнату, обнаруживаю его на том же месте, где оставила, в сапогах и с кинжалом, довольно посапывающего кривым веснушчатым носом.

Интересно, как долго эта средневековая развалина собирается спать на моем диване? Если поверить, что этот тип явился из XI-го века, то ему должно быть, по меньшей мере, лет девятьсот с хвостом. Но он выглядит вполне цветущим мужчиной, очень даже неплохо сохранившимся за эти девять веков. Надо же… Принц на белой лошади, подарок от ордена, вклад в мировую культуру. Рыжий принц, с ума можно сойти! Могли бы найти хотя бы брюнета, так нет ведь – рыжего! Впрочем, учитывая мое вечное везение, удивляться не приходится.

– Эй, сэр… эрл Вилелм, просыпайтесь, – осторожно дергаю эрла за рукав.

Он что-то бормочет, не открывая глаз. Тормошу настойчивей, и его реакция чуть не становится роковой для меня. Принц вскакивает, перехватив мою руку такой железной хваткой, что я взвываю – так вероятно, орут раненые волчицы или обиженные кошки.

– Хва ате?¹ – выдает он, уставившись на меня бешеными глазами.

– Я – леди Мария Семеновна! Бесценная, между прочим! – ору в ответ.

Он отпускает мою руку, которой теперь обеспечено быть украшенной здоровенным синяком, бухается на диван и оторопело смотрит на меня.

– Леди Мария Семеновна, – медленно произносит он наконец. – Ме фела слепан… о, ваилент грендел…²

– Yes, you’ve fallen asleep³, – почти механически отвечаю я, вдруг осознав задними помещениями мозга, куда давно и в беспорядке свалены многочисленные сведения, полученные за годы жизни и учебы, что говорит он на… древнеанглийском. Продолжаю, мешая новый английский с новым русским:

– Сэр Вилелм, или как вас там, эрл, мне все это до чертиков надоело! Я по горло сыта вами и вашим сообщником, этим Жаком! Я не понимаю, что вам от меня надо, что за дурацкие розыгрыши с этими принцами, орденом и прочей ерундой! Забирайте свой меч и убирайтесь!

Эрл изумленно таращится на меня, запускает пятерню в рыжие локоны, лохматит их, вздыхает, но не двигается с места.

– Вы собираетесь уходить или нет? – продолжаю я.

– Вы хотите, леди Мария, чтобы я уходить? Но это невозможно… Вы есть моя избранница и леди, вы должны следовать за мной, леди Мария, так предопределено судьбой.

– Послушайте, как вас там, ну хватит уже, пошутили и будет! Оставьте меня в покое! Ну за что мне все это?

Остатки самообладания покидают меня, нервы сдают, и я начинаю позорно рыдать в присутствии незнакомого эрла, коварно проникшего в мою единственную цитадель, в мою малогабаритную квартиру.

– Леди Мария, – слышу я сквозь свои глупые всхлипывания, – зачем? Леафлик леди… Не плачьте, слезы женские они невыносимы для мужской хеорте⁴…

Кажется, он начинает скрипеть зубами. Или достает кинжал?

– Леди Мария…

На этом месте я вскакиваю и бегу в ванную приводить себя и нервы в порядок. Вытирая руки после успокоительных водных процедур, вдруг вспоминаю о кольце – со странным ощущением, что уже видела похожее, причем совсем недавно, буквально сегодня. От догадки меня кидает в жар, а потом в холод. Причесавшись и еще раз внимательно рассмотрев в зеркале лицо, припухшие глаза и красные пятна на носу и щеках, осторожно выбираюсь из ванны в прихожую, благо идти недалеко, и сталкиваюсь с эрлом, который движется к входной двери, снова заполнив собою всю прихожую.

– Леди Мария, леафлик, хвэриз мин хенгест аблиген?⁵

– What? – выпаливаю я, тщетно пытаясь понять эту мелодично звучащую речь. Но почему не по-русски? Забыл данные ему уроки? Или переигрывает? Негодяй, какой же этот тип негодяй!

– Хенгест, мин… мой хенгест, я забывать, забывает, забывают ваш язык, все так скоро, леди Мария, я должен выйти во двор… мин хенгест аблиген…

Кошмар какой-то, он, видите ли, «забывать ваш язык»! Час от часу не легче! И что он хочет? Выйти во двор? Зачем? Догадка пронзает меня, словно стрела средневекового йомена. Или йомены не стреляли из лука? Впрочем, сейчас не о йоменах, а об эрлах, вернее, об одном из них, который, кажется, желает посетить отхожее место общего пользования и именно поэтому рвется на двор. А где у них там, в XI веке, находились эти самые места? На просторах родины, однозначно, просторы-то были широки, места много. Надо же, какая я негостеприимная хозяйка!

«Ладно, играем дальше!» – решаю я и приступаю к объяснениям.

– Сэр Вилелм… или как вас там, возможно… э-э-э… вы… хотите в туалет?

Его болотно-зеленые глаза округляются, завершая общую композицию «Охотник на привале золотой осенью».

– Сэр… – открываю дверь в свой совмещенный санузел, который в прошлом году удалось наконец украсить кафелем молочного оттенка, белоснежной ванной и новым унитазом. Правда, в жертву ремонту пришлось принести поездку куда-нибудь к морю, о чем мечталось уже не первый год. И совсем напрасно. Неизвестно, чем теперь закончится история, в которую я влипла, а на море так и не съездила. Всхлипываю от мысли о роковой своей судьбине, а эрл тем временем осторожно заглядывает в ванную, потом бросает взгляд на меня, на мои ноги, снова на меня:

– Что это?

– Это ванная комната, – собираю волю в кулак.

– Ванная комната?

– Это – умывальник, душ, вода, чтобы мыться, а это – унитаз, – машу рукой в сторону сего устройства, чувствуя себя полной дурой. – Для… ну вы же понимаете для чего это, черт бы вас побрал! – замолкаю в ужасе.

Эрл тупо смотрит, как из крана течет вода, потом обращает свой болотный взор в сторону унитаза.

– В общем, оставляю вас наедине с…

Проскальзываю мимо него в прихожую и прижимаюсь к стене, наблюдая, как за эрлом закрывается дверь.