Принцесса дачного поселка

Я со вздохом отложила листки, исписанные мелким теткиным почерком, со старомодными завитушками в буквах. Невидящим взглядом посмотрела на экран монитора. Кажется, поработать сегодня не удастся.

Легко сказать - продать дедову дачу... А если с ней связаны такие воспоминания, да что воспоминания, вся моя жизнь?

Стоило мне только подумать о нашей старой даче, и передо мной, как живой, встал огромный, отделенный от улицы кованой металлической оградой, участок, заросший старыми деревьями, переходящими в лес на склоне горы. Передняя часть сада, на которой размещался дом, обычно имела довольно ухоженный вид, зато позади начинались настоящие джунгли. Сколько приключений мне и моим друзьям удалось пережить там! Мы были и индейцами, и благородными разбойниками, и даже доисторическими людьми, - соответственно тем книгам или фильмам, которые смотрели. Вдобавок ко всему, через участок протекал ручей, и дед построил там настоящий каменный мост, являвшийся обычно центром наших игр.

Лежа в гамаке, я читала книги и мечтала о романтических приключениях, благородных героях и представляла себя в роли необыкновенных красавиц в брабантских кружевах ( до сих пор толком и не знаю, что это за кружева такие). Моим фантазиям способствовало то, что бабушка позволяла мне наряжаться в свои старые вечерние платья, которые остались в доме со времен ее служения Мельпомене. Бабушка только умоляла меня аккуратно с ними обращаться. Про каждый наряд она могла рассказать целую историю, и не было в мире более благодарного слушателя.

Когда-то бабушка "служила в театре", как она изысканно выражалась. Оттуда ее и забрал дед. Он тогда был офицером, вдвоем, а потом и втроем (с моим папой!) они объездили всю страну, так что в театральной карьере бабушки была поставлена жирная точка. Потом деду предложили работу в институте, который он возглавлял до самой своей смерти. Конечно, это в честь деда я занялась теплотехникой и гидравликой, закончила аспирантуру и работаю по специальности. Теперь я нахожу романтику в красоте математических формул и изяществе и лаконичности термодинамических расчетов. Впрочем, это приносит и свои практические плоды: вот, например, получила машину в виде премии! Конечно, это не нобелевская, но тоже радует.

Дед не признавал никакой вычурности, поэтому дом, который он построил, имел довольно строгие простые линии, но ему было нельзя отказать в благородстве и достоинстве. Комнаты в доме были просторными, везде было много света. Когда я подросла, в мое распоряжение отдали мансарду, и там у меня был свой мир, полный книг, покоя, любви близких людей. Я даже как-то не замечала, что у меня, в отличие от всех других детей, нет мамы и папы. Во всяком случае, я не страдала от этого.

Осенью дачи пустели, а вот к лету сюда дружно съезжались целыми семьями. Все лето ходили друг другу в гости, то на свежее вишневое варенье, то на летний пирог с абрикосами, то расписать пулю в преферанс. В середине лета обязательно ставили какой-нибудь спектакль, силами дачников, все с удовольствием пели, танцевали, привлекали и взрослых. С соседями завязывались многолетние дружеские отношения, которые поддерживались и зимой. Все непременно поздравляли друг друга с праздниками, днями рождения и юбилеями, часто созванивались, особенно перед началом дачного сезона.

Мои родители и погибли неподалеку от нашей дачи: машина сорвалась в пропасть. Отец разбился сразу, а мама умерла по дороге в больницу. Воспитывали меня всегда дед с бабушкой.

Когда мне было 17 лет, произошло самое значительное, на мой взгляд, событие в моей жизни. У меня случился роман со взрослым сыном наших соседей, Андреем Тобольцевым. Ему тогда уже было лет двадцать восемь, и у него даже был сын Илья от первого, как все шепотом говорили, раннего и неудачного брака. Первую жену его я совсем не помню, а Илья всегда жил в семье родителей Андрея.

Владимир Георгиевич уже тогда был директором какого-то крупного предприятия, по-моему, что-то связанное с обороной, и не часто радовал нас своим присутствием, а Лидия Петровна проводила на даче время с мая по октябрь. Кроме всего прочего, я была дружна с младшим братом Андрея, Игорем. Впрочем, все звали его Гошей.

Дом они вели на широкую ногу, у них бывало много гостей, всегда была прислуга. Правда, раньше это так не называлось, и все в доме звали Ольгу Алексеевну, которую они привозили с собой на дачу, работавшую в этой семье кем-то вроде домоправительницы, скромно и необидно - помощница по хозяйству. Хотя, на мой взгляд, "домоправительница" ей подходило гораздо больше.

На лето они нанимали еще и кухарку, которая готовила на всю ораву гостей. Много лет у них работала на кухне одна и та же женщина - соседка нашей тети Кати. Она кормила нас с Гошкой на кухне, и я обожала ее вишневые сухарики. Много лет спустя я попросила тетю Катю взять у Ефимии Денисовны рецепт сухариков, но то ли вкус у меня с тех пор изменился, то ли что-то я сделала не так, а только у меня они не получились такими вкусными.

Тем летом все помешались на латинских танцах. В поселке уже появлялись первые "новорусские" дома, но удавалось как-то втягивать их чванных хозяев в наш старый дачный мир. В том году после долгих споров ставили спектакль из жизни пиратов, целый месяц сочиняли стихи и разучивали танцы и песни для спектакля.

Мне пришлось танцевать с Гошей. Он был довольно неуклюжим полноватым юношей в очках, учился на год старше. Кажется, он был в меня отчаянно влюблен, что не способствовало его успехам в танцах. Моя бабушка терпеливо с нами занималась, отстукивая такт кастаньетами.

И однажды за этим занятием нас застал Андрей, возвращавшийся с моря. Он насмешливо наблюдал за нашими мучениями от калитки, а потом уверенно отобрал меня из рук Гоши, и так ловко подхватил твердыми руками, повел и крутанул, что только юбки взметнулись. Я увидела неожиданно близко его скуластое лицо с гладкой загорелой кожей и смеющиеся чуть раскосые глаза...

В общем, Гоша наотрез отказался танцевать. Поскольку никого больше на замену не было, Андрей решил выручить нас. Кое-что пришлось срочно переписать, но спектакль прошел с огромным успехом.

Уже во время репетиций я заметила, что Андрей выделяет меня среди всех, и мое сердечко отчаянно трепетало, когда в танце я нечаянно его касалась. Конечно, я поняла, что влюблена в него. А тут еще южные ночи с запахом ночной фиалки и душистого табака, с огромными звездами на небе, стрекот цикад, мерцание светлячков...Кроме всего прочего, хочу отметить, что все это сопровождалось каждодневными купаниями в ночном море, поездками на машинах, поздними ужинами с коньяком и шампанским (для детей, как говорил Андрей).

Одна из таких поездок и закончилась тем, чем должна была закончиться.

Андрей был так нежен со мной. Он привез меня домой, и мы еще долго целовались внизу, не находя в себе сил расстаться. Остаток ночи я почти не спала. Мне казалось, я не могу дышать от счастья.

Финал моего романа был ошеломителен. Утром на пляже Гоша сказал мне, что Андрей уехал в Москву, на дачу в этом году он не вернется. Кажется, он собирается осенью жениться на дочери компаньона Владимира Георгиевича, хотя он, Гоша, этого никогда бы не сделал. Она вредная и противная, разговаривать с ней вообще невозможно, потому что она все время жеманничает. И что Андрей в ней нашел? Правда, внешне она ничего, и папаша у нее при деньгах. Наша мама страшно рада этому обстоятельству, да и эта Алла уже год Андрея обхаживает.

Мне показалось, что внезапно началось солнечное затмение. Потом мне сказали, что я потеряла сознание, и, к моему счастью, предположили, что я перегрелась на солнце. Не знаю. Ни до, ни после этого я сознание не теряла. Даже когда врач в больнице сказал, что ничего сделать нельзя, что дедушка умер, и я мечтала хоть на минуту потерять сознание, чтобы прекратилась эта дикая боль в сердце, но нет. Сознание я больше не теряла никогда. Как, впрочем, никогда больше так не влюблялась.

Уже вернувшись осенью с дачи, я поняла, что беременна.