Принцесса для сержанта

Вот в процессе нанесения контрудара танк и сгорел. Как свято уверен товарищ комбриг, исключительно по вине и попустительству приданного «бэтэшке» пехотного прикрытия — эльфов.

У остальных… эльфофо… ну да, эльфофобов аргументы, как я понял, примерно того же порядка были. Только древнее. Но и у тех, кто им возражал, примеров тоже было хоть отбавляй — таких, когда без товарищей одиннадцатых делу Света вообще и людям в частности мог наступить капут. Причем — редкостно полный.

Слушать этот, как говорил товарищ капитан, культурный диалог на повышенных тонах было весьма и весьма занимательно. Мне другое не нравилось — я по-прежнему не понимал, за каким лешим меня на это совещание затащили? А если я в окружающей обстановке чего-то не понимаю, то начинаю злиться. Без нервов, эти штуки разведчикам противопоказаны, а спокойно так, обстоятельно — но злиться.

Ладно.

Сижу, слушаю, по сторонам поглядываю — и вдруг…

Выглядело это так, словно подкрался ко мне сзади кто-то и, что есть дури в руках, ушанку нахлобучил. Только что товарищ герцог Клименко прямо над ухом ревел, что твой мотор, а в следующий миг — пасть, то есть рот у товарища комбрига по-прежнему на ширину приклада разевается, а звука, считай, и нет. Только приглушенное бур-бур-бур, отдельные слова угадываются, а вот со смыслом уже проблема.

Скрывать не буду — в первый миг испугался. До жути. У меня ж за последнее время две контузии, считай, подряд. Первую словил аккурат перед тем, как меня к герру черному колдуну Арику Гор-Амрону «курьерской межмировой почтой» отправили, прямым попаданием. Отправить-то отправили, да только была та мина не первой в залпе, а островочек посреди болота, где мы отсидеться пытались, был маленький. Взрывная волна от шестиствольного — тетка ох какая неласковая. А вторая контузия — уже здесь, когда я от большого ума попытался взрывчаткой разжиться. Из снарядов.

Бывает ведь так, что последствия не сразу сказываются. Помню, когда в госпитале лежал, парень один из соседней палаты, с множественным осколочным уже совсем на поправку пошел, его уже к выписке назначили, а как-то днем упал в коридоре — и все. Полдюжины осколков из него вытянули, два самых глубоких оставили — вот один из них на пару миллиметров и шевельнулся.

Вот я и подумал — а ну как это меня те бабахи достали? И хорошо еще, если только по ушам…

— У тебя забавное имя.

И вот тут я подпрыгнул.

Почти. Не будь передо мной стола, исполнил бы шикарный «прыжок с перекатом из положения сидя» — тренировал нас однажды капитан на такой акробатический трюк. Но стол был, и, соответственно, край у него имелся. Вот о край я грудью с маху и приложился. Больно. Хорошо хоть, не заметил никто, больно «культурным диалогом» увлечены.

Главное — я был точно уверен, что она не говорила. В смысле — рот не раскрывала. Хотя голос был именно ее. Принцессы.

— Забавное?

— Для меня…

— Имя как имя, — говорю. — Там, откуда я пришел, вполне себе обычное.

— Там, откуда ты пришел… — эхом повторяет она. — Да… там, откуда ты пришел, обычно все то, что кажется нам здесь странным… страшным… или забавным. Там, в твоем мире… на вашей войне.

— Ваше высочество…

Ну и чего бы, думаю, ее такого сказать? Желательно, умного…

— Ваше высочество, зачем я здесь?

Сказал и понял — неудачно сказал, неправильно. Получилось, будто я у нее спрашиваю, какого лешего в их мире, на их войне забыл.

Но — она правильно поняла.

— Ты здесь, потому что я хотела посмотреть на тебя, Сергей Малахов. И я пришла сюда только за этим.

Вот те, как говорится, и раз! Принцесса? А может, девчонка с ветром в голове? Ой-ё.

— А остальные, — интересуюсь, — что, тоже собрались только и исключительно на старшего сержанта лишний раз полюбоваться? Или все же тут чего-то вроде совещания стратегического значения происходит?

— Остальные — мои советники!

Личико у нее по-прежнему было серьезное-серьезное, но, судя по голосу, — я поклясться был готов! — ее высочество принцесса Дарсолана улыбалась, почти смеялась.

— Советники нужны, чтобы давать советы. А решаю — я! И я уже решила.

У-у, как интере-е-сно…

— И что, — спрашиваю, — вы, ваше высочество, изволили решить?

— Завтра на рассвете мы отправимся в путь. Я, ты и Ариниус! Мы отправимся к эльфам, чтобы задать вопрос, ответ на который я уже знаю.

Глава 2

Было это даже и не так чтобы дело, а — поручение. Можно даже сказать, просьба.

Конечно, с учетом надвигающегося Задания можно было бы эту просьбу к лешему отправить… но ведь не к теще за блинами прокатиться просили — по делу.

Имеется среди прочих миров, куда местные обитатели тропинки топтать навострились, один мирочек, именуемый Травяным. То есть у него и более официально-научное название есть, но только выговорить, не глядя в бумажку, а уж тем более запомнить — задача на раз. Невсклертиш — как вам названьице? Выдумано, как я подозреваю, специально для тех, кто у себя склероз в ранней стадии подозревает, — дабы по утрам вспоминали, в порядке тренировки и общего развития памяти. Ну а для остальных просто Травяной Мир. И не перепутаешь — травы в этом Мире не просто много или даже очень много — в нем кроме этой травы ничего и нет. Синяя, как океан, трава, над ней небо зеленое, а в небе — солнце малиновое, вот и вся картина маслом, и сколько ты по этому Травяному Миру ни броди, другого не увидишь. Степь гладкая, да трава… тоже будто подстриженная. И все.

Долго бродить, впрочем, не получится. Не приспособлен этот мир для длительного в нем пребывания. То ли в воздухе химия какая враждебная имеется, то ли солнце неправильными лучиками подсвечивает — но больше недели там человек не выживает. По крайней мере, так мне Кара рассказывала, а лично проверять, сами понимаете, желания не возникло.

Хорош же Невсклертиш, с точки зрения местных, исключительно тем, что по той загадочной шкале, коей здешние межмироходцы руководствуются, Травяной от их собственного далек. Поскольку в том разделе магического прогресса, который за эти межмировые похождения отвечает, силы Тьмы — по мнению все тех же местных — находятся в глубокой заднице, вероятность появления в нем противника, с целью устройства засады или еще зачем, крайне невелика. Можно даже сказать — ничтожна. Жаль только — из-за той же самой удаленности расстояния в Невсклертише со здешними соотносятся неправильно. А кони в нем мрут еще быстрее, чем люди. Даже если мешок на морду натянуть, чтоб травы не жрали. Вот и выходит — стоит ли по дальнему миру неделю ножками топать, чтобы в итоге во вражеской «прифронтовой полосе» оказаться? Если мирок «поближе» выбрать — риск на засаду нарваться больше, но коль повезет, за ту же неделю глу-у-убоко в оперативный тыл утопаешь. Дилемма…

Ну а у меня перед местными в этом отношении большое преимущество есть. Конь железный — «додж» три-четверти, по имени Аризона. Имя он сам выбрал. Ей-ей, не вру — выбрал и посредством кузнеца о своем выборе сообщил. По здешним меркам — обыденнейшее явление, сплошь и рядом приключается. Даже мечи и прочие сабли — уж на что примитивные железяки — и то вовсю с хозяевами болтают. А имена этим саблям-палашам обычно на древних языках даются, не всякий дворянин таким же похвастаться может. Попадется ему, к примеру, Гламдринг или, скажем, Оркрист — и думай, то ли эту трижды священную реликвию на пояс цеплять, то ли на стену вешать и поклоны бить. Я и то, как рассказали, ночь заснуть не мог, все на «ППШ» поглядывал… нервно. Он ведь конструктивно куда сложнее секиры — не просто полоса стали прокованной, а нарезной ствол, возвратно-боевая пружина… механизм. А разговаривать товарищ Шпагин привык очередями, вот я и прикидывал: куда рикошеты пойдут, если он мне доброй ночи пожелать захочет?

А еще Аризона по примеру сабле-мечей хозяина себе выбрал. Меня. И теперь никто другой его даже завести не может, не говоря уж о том, чтоб хоть пару метров проехать. Потому-то меня и дернули так — перед Заданием.

Ладно.

Поручение было простое — прокатиться по Травяному Миру две сотни верст, забрать в условленном месте человека «с той стороны» и обратно вернуться. Если неожиданностей не воспоследует, а вроде бы неоткуда им взяться, то вполне можно к ужину в замок возвратиться. По крайней мере, я так думал.