Принцесса и чудовище
Шрифт:
— Давай, Корд, — шепнул ему алхимик. — Надо их дожать. Не так уж сложно получить власть, намного сложнее — ее удержать.
— Покойный герцог согласился бы с тобой, — буркнул командор. — На этот раз, для разнообразия, ты прав.
Обернувшись, он ткнул пальцем в ряд стражников.
— Вы, двое, со мной. Держаться в двух шагах за спиной. Остальные — рассыпетесь по дворцу. Осмотрите помещения, поищите тех, кто нуждается в помощи. Только быстро. Потом сбор во дворе, доложитесь капитану Трану. Шевелитесь, шевелитесь!
Одернув свободной рукой остатки изрезанного в клочья кителя, Корд решительно поднялся на первую ступеньку и начал подниматься вслед за королевой, отчаянно стуча по камням своим самодельным костылем. Ронэлорэн шел рядом, лишь чуть придерживая
Когда они поднялись наверх, королева уже скрылась в маленькой дверке в стене, что располагалась прямо за троном. Рон открыл ее перед Кордом, и они вместе поднялись по коротенькой лестнице, состоящей из пяти ступенек. В тронном зале, бывшем когда-то внутренним двориком замка, этот проход сохранили по приказу короля.
Лесенка вывела их наружу — прямо на стену, опоясывающую замок, отделяя его от города. Стена была широкой настолько, что на ней могли свободно разойтись двое патрульных, и друзья без труда зашагали следом за королевой, которая почти догнала Сигмона.
Тот стоял точно над закрытыми воротами, которые охраняли люди Демистона, и смотрел вниз, на Королевскую площадь. Она была до отказа заполнена горожанами. Казалось, что на площади раскинулось море — беспокойное и грозное, готовое в любой момент разразиться штормом. Корд даже прищурился от удивления — внизу собралось несколько тысяч горожан, не меньше. И все они одновременно кричали, все больше походя на волнующееся море, а Сигмон просто смотрел на них сверху. Снизу, напротив него, стоял молодой рыжий парень, не сводивший глаз с королевского гонца. В нем командор без труда узнал Дариона.
Когда королева подошла к краю стены и показалась горожанам, толпа взревела от восторга. В воздух полетели шапки и платки, люди начали выкрикивать имя королевы, пытаясь докричаться до нее.
Демистон и Рон подошли ближе и остановились у нее за спиной. Вэлланор, почувствовав их присутствие, медленно подняла руку, и толпа утихла. Тогда королева указала на Сигмона, и тот шагнул к краю стены.
— Я, — крикнул он, стараясь, чтобы его услышали все, кто пришел на площадь, — милостью нашего покойного государя Геордора Вер Сеговара Третьего граф Ла Тойя, урожденный тан Сигмон Ла Тойя из рода Ла Тойя Вентских, верой и правдой служащих Ривастану уже больше двух столетий. Ныне и я служу престолу в чине королевского гонца.
— Во дает, — шепнул Ронэлорэн командору. — Как по бумажке. Не замечал за ним раньше такого.
— Тише ты, — буркнул командор.
— Я выполнял королевское поручение и был далеко от города, когда услышал печальные вести, — продолжал Сигмон, и голос его громом разносился над притихшей толпой. — Не промедлив ни мгновения, я вернулся в столицу. И увидел, что изменники подло убили короля, очернили имя его советника, который пал храброй смертью, защищая своего повелителя, и пленили королеву, законную супругу короля Геордора. Изменники собирались править Ривастаном как своей вотчиной, прикрываясь именем Ее Величества королевы Вэлланор Сеговар, и творили злодеяния, выдавая себя за слуг трона!
— Что-то мне тревожно, — шепотом признался алхимик командору. — Не узнаю Сигмона. Вообще-то ему полагалось удалиться в леса и в одиночестве переживать новую обиду…
— Заткнись! — бросил Демистон, у которого от боли в ноге плавали перед глазами разноцветные круги. — Не видишь — парень подрос. Он принял решение и взвалил на себя ответственность. Взгромоздил на плечи то, от чего так долго бегал. Он наконец научился думать не только сердцем, но и головой. И упаси тебя небеса, Рон, вмешиваться в его жизнь.
В этот момент толпа на площади разразилась грозным ревом, в котором Корду удалось разобрать слова «Тарим» и «Борфейм». Ронэлорэн, готовивший язвительный ответ, умолк и с тревогой глянул со стены вниз. Горожане хлынули к воротам, и лишь Дарион, зажегший на кончике пальца яркий огонек, заставил их отступить.
— Да! —
крикнул Сигмон, заглушая рев толпы. — Герцог Борфейм оказался подлым изменником, негодяем, замыслившим убийство короля и принесшим в жертву собственную племянницу. Но не он был вдохновителем этого заговора, он был всего лишь наемником, солдатом, купленным за деньги. Его руками истинные негодяи творили зло, сами же оставаясь в тени.Нагнувшись, Сигмон поднял растерзанное тело чудовища и швырнул его вниз со стены, прямо под ноги затаившей дыхание толпе.
— Волдер! — выкрикнул граф изо всех сил. — Колдуны Волдера, вот кто измыслил и осуществил этот заговор!
Первые ряды толпы дружно отшатнулись от упавшего тела — как только увидели клешни и шипы, проросшие сквозь черный плащ. По толпе пошли волны, словно по пруду, в который бросили камень. Площадка у ворот мигом опустела, люди отступили подальше, опасаясь даже мертвого чудовища. На месте остался лишь рыжий маг. Он равнодушно ткнул дохлую тварь сапогом и снова взглянул вверх, на Сигмона.
— Ныне все заговорщики мертвы! — крикнул Ла Тойя. — И герцог Борфейм, и все негодяи, помогавшие ему осуществлять свои темные планы. Мы потеряли короля Геордора Третьего, но королевский род не прервался. Королева Вэлланор Сеговар, законная супруга короля Геордора и мать будущего наследника престола, ныне по праву занимает трон Ривастана. Ее Величество будет править нами мудро и справедливо, а вскоре кровь рода Сеговаров снова взойдет на престол! Все мы склоняемся пред Вэлланор Храброй, что в тяжелые дни сохранила верность своему супругу и своему новому дому — нашему славному Ривастану!
Выдохнув это одним махом, Сигмон замолчал. Толпа молчала в ответ, не зная, как понимать его слова. Ла Тойя стоял на стене в разодранной куртке, и всем было прекрасно видно ту самую чешую, о которой столько говорили и в кабаках, и в дорогих салонах. Его правая рука, напоминавшая лапу чудовища, тоже была на самом виду — лежала на стене, впившись черными когтями в камень, словно тот был не тверже сыра. Толпа видела перед собой силу, силу, которая в одиночку повернула время вспять, расправившись с заговорщиками и удушив уже осуществленный переворот. И эта сила недвусмысленно намекала, что она целиком и полностью на стороне юной королевы. Никто еще не знал, чего ждать от королевы, добра или худа, народ просто не успел ее узнать. Зато многие, очень многие, уже успели ее пожалеть.
Перешагнув через мертвое чудовище, распростертое на камнях площади, к воротам приблизился рыжий маг.
— Слава королеве Вэлланор! — загремел он, вскидывая руки и выпуская в чистое небо искрящий фонтан огня.
— Слава! — закричали за его спиной. — Слава!
Толпа заревела тысячами глоток, и над площадью разразилась буря. Королева протянула руки к беснующейся толпе и стала что-то быстро говорить, успокаивая своих подданных, признавших ее власть.
Но Корд уже не слышал, о чем идет речь. Стараясь отрешиться от пульсирующей боли в ноге, он до рези в глазах всматривался в толпу за спиной Дариона. Там, между огромным кузнецом, сжимавшим в руке молот, и толстяком в фартуке мясника, стояла высокая женщина с распущенными черными волосами. Ее глаза горели зеленым огнем, словно два изумруда, а в руке она сжимала длинный кинжал, выглядевший на редкость грозно в ее худых руках. Графиня Брок тоже заметила командора и теперь пронзала его взглядом не менее острым, чем кинжал в ее руках. Взгляд не сулил ничего хорошего тому, кто оставил ее в особняке, словно глупую домашнюю барышню, а сам отправился на верную смерть. Демистон смотрел в эти злые глаза, в которых блестели слезы, и чувствовал, как его разбитые губы кривятся в глупой улыбке. Он слышал, как Эветта говорит с ним — говорит без слов, одним взглядом, слышал, как она бранит его, ругает на чем свет стоит. И он отвечал, смущенно кивая и давая безмолвные обещания больше не делать такого никогда. Зыбкие видения, в которых Демистон держал за руку сына, становились все ярче, обступая командора плотным кольцом. И он отдавался им, все дальше удаляясь от боли в израненном теле.