Принцесса из эры динозавров

Сафира неохотно встала с зеленой, влажной от ночного дождя травы и, сунув в рот пальцы, коротко свистнула. Тут же темная точка, которая мельтешила у самого горизонта с противоположной от Рагварда стороны все то время, что принцесса предавалась воспоминаниям и размышлениям, начала приближаться, и очень скоро перед королевской дочерью возникла огромная летающая рептилия метров восемь в длину с огромными крыльями и длинной вытянутой шеей. На спине ящера было закреплено золоченое седло.

– Привет, Птео, – поздоровалась Сафира, потрепав любимца по крохотной в сравнении с гигантским туловищем головке. Птеродактиль утробно заворчал, косясь на хозяйку черной бусиной правого глаза. Принцесса последний раз окинула взглядом столицу своего отца и ловко вскочила в седло, одной рукой перехватив поводья. Конечно же, она могла открыть телепорт прямо из Массао к воротам города, но почему-то ей захотелось прокатиться с ветерком, любуясь раскинувшимися далеко внизу долинами и горами. Ну и что из того, что вместо двух-трех минут ее путь занял полтора дня? Зато сколько удовольствия она получила да и времени для раздумий с лихвой!

Птео сорвался с места, трава на плато пошла рябью, подобно морской воде, и вот они уже были в воздухе, кружили над стеной Рагварда. Естественно, спускаться к воротам Сафира не собиралась. Если страже угодно, пусть ловят ее в воздухе. Девушка без труда преодолела высокую трехметровую стену, сложенную из дикого камня и окутанную целой сетью охранных заклинаний, которые пропускали без специальной печати исключительно представителей Великих Домов, да и то только тех, в ком текла исключительно волшебная кровь, дабы защититься от многочисленных бастардов, способных без приглашения заявиться в столицу и надоедать потом своим высокородным отцам и матерям. От сторожевой будки ввысь тут же взлетел птеродактиль с сурового вида воином на спине, закованным в полный золоченый доспех. Удирать от него Сафира не собиралась: у него не было никакого права останавливать королевскую дочь, а потому она спокойно продолжила полет, дожидаясь, когда страж врат догонит ее. Очень скоро он поравнялся с нарушительницей порядка и почтительно замер в седле. Сафира окинула преследователя заученно-высокомерным взглядом, каким высший смотрит на низшего, но ее губы уже расползались в довольной улыбке. Перед ней был Митьо Анно – бастард ее свекра, щедро наделенный магической силой своего отца и красотой его сводного чистокровного брата. Еще до внезапно вспыхнувшей между ней и Кирвилом страсти Сафира была знакома с Митьо и всегда была о нем высокого мнения. К тому же взаимоотношения между этими двумя были вполне дружескими и несколько более вольными, чем принято у принцесс и бастардов.

– Сафира вэр Тара, – Анно склонил на бок голову в вежливом приветствии. – Какими судьбами?

– Папочка захотел, чтобы я посетила очередной бредовый совет, – посетовала Сафира, сморщив небольшой, очень аккуратненький носик.

– Говорят, сегодня там будет обсуждаться нечто очень важное, – примирительно ответил Митьо, тем не менее сочувственно посмотрев на высокородную нарушительницу общественного порядка. Он, как никто другой, был готов простить Сафире некоторые экстравагантные выходки хотя бы потому, что формально она была его родственницей.

– Надеюсь, мой медовый год еще не кончился, – улыбнулась Сафира и, вскинув поводья, устремилась вперед, в считаные секунды оставив стража далеко позади.

Перед самим дворцом возвышалась еще одна стена. Внешне она была ниже первой и не такой толстой, зато заклятий на ней было наложено в разы больше. Да и без печати короля преодолеть ее мог только тот, кто являлся чистокровным даль Каинэ.

Сафира пролетела над шипастой стеной и быстро пошла на снижение. Широкая площадь, специально приспособленная для этих целей, была полна невыспавшегося народу. Кто-то громко переругивался, другие мирно зевали возле своих животных. Когда лапы Птео коснулись земли, Сафира легко скользнула на землю и кинула поводья подоспевшему смертному мальчишке, который узнал принцессу и рухнул на колени, привлекая к опальной сумасбродке ненужное внимание. Все, кто не принадлежал к Великим Домам, тут же согнулись в поклонах или полупоклонах, в зависимости от своего положения. Смертные, которых здесь было не так уж и много, упали ниц. Сафира лишь отмахнулась от ложных и искренних знаков уважения и пошла к высоким воротам у входа в замок. Не успела она сделать и нескольких шагов, как ее локтя коснулась крохотная ладошка. Не оборачиваясь, принцесса узнала, кто это. Конечно же, ее первая дама, Карин вер [5] Келла, двадцать вторая из одного задрипанного провинциального Дома, не имевшего даже отдаленных родственных связей с кем-либо из представителей Великих Домов. Карин сияла улыбкой, лукаво косясь на госпожу изумрудно-зелеными глазами. Ее золотые локоны, как обычно, были растрепаны, что противоречило и моде, и этикету одновременно. Но непокорной госпоже – непокорная слуга. С дамой более серьезной Сафира давно бы разругалась.

5

Приставка вер перед вторым именем указывает на принадлежность семьи к магам из обычных Домов.

– Я так соскучилась, – щебетала Карин, открывая перед принцессой тяжелые резные двери. Двое охранников тут же вытянулись по стойке смирно, как только королевская дочка переступила порог, но ни одна из девушек не обратила на это внимания. – Без тебя этот замок похож на склеп. Нет, честное слово! Никто не умеет веселиться!

– Да уж, с Марной не посмеешься, – прыснула Сафира, представив чопорную старшую сестру и ее несносную первую даму в ситуации, далекой от этикета или тем более комичной. Это было до того нелепо и нереально, что сама мысль заставляла губы расплыться в довольной улыбке. Карин, счастливая тем, что ее госпожа и подруга вернулась, продолжала подтрунивать над всеми обитателями двора, не позабыв и самого короля. Пожалуй, столь вольные шутки в полный голос могли сойти с рук только этим двоим, да и то исключительно потому, что никто не воспринимал их всерьез.

Пока Карин пересказывала сплетни, накопившиеся за одиннадцать месяцев, Сафира слушала ее вполуха, привычно запоминая то, что может пригодиться в дальнейшем, и отсеивая остальное. Ее мысли бродили далеко от извитых коридоров, по которым они шли к старым покоям. Она все еще пыталась угадать, зачем понадобилась отцу, но вскоре вновь оставила свои попытки. Ничего толкового из трескотни подруги выудить не удалось, да она и не рассчитывала на это. Таких, как Карин, никогда не посвящают ни во что, кроме кулуарных баек. Обычно Сафиру это устраивало, она и сама предпочитала не проникать в жизнь двора дальше бальной залы, что при ее положении было более чем необычно, а некоторые полагали, что еще и опасно. Но пятая из Дома даль Каинэ искренне надеялась, что ее очередь взойти на престол никогда не наступит, даже если Марна так и умрет старой девой, а Белль уйдет в Храм Любви, оставалась еще Фьон, чья свадьба назначена на начало грядущего года. Сафира была полна решимости отдать бразды правления в руки кого угодно, лишь бы не касаться их самой. Когда она была моложе, у них с отцом частенько возникали ссоры из-за ее полного равнодушия к короне. Впрочем, скоро стало ясно, что ни к одному серьезному делу она не имела особых талантов, да и рвения не проявляла ни к чему, кроме нарядов и, как оказалось, мужчин. Вернее, одного, но ее единственный выбор затмил сотню самых скандальных интрижек любвеобильной Белль.

Когда Сафира окончила Академию, отец, получив подробные отчеты самых уважаемых наставников, наконец отстал от младшей дочери, махнув рукой на ее политическое и военное образование, и просто довольствовался ее веселым, неунывающим нравом и бьющим через край жизнелюбием. Он предоставил красавицу Сафиру самой себе и очень скоро пожалел об этом, правда, было уже поздно. В любом случае принцесса никогда не сомневалась, что является родительской любимицей. Но вот кого король Кайро не мог выносить категорически, так это Карин. Именно компаньонку он винил в том, что из его девочки так и не вышло ничего путного, что, естественно, никак не мог доказать. Пойманная на месте преступления за очередной пакостью или проказой, каких во времена ученичества Сафира творила в великом множестве, она каждый раз полностью брала вину на себя, выгораживая менее знатную и потому более уязвимую товарку. За неимением доказательств Кайро не мог избавиться от несносной девицы под благовидным предлогом, не вызвав негодования в рядах магов младших Домов. В конечном итоге он просто смирился с присутствием Карин вер Келлы в жизни дочери и всего двора.

Принцесса вспомнила тот день, когда ей исполнилось двадцать. По сложившейся традиции в двадцатый день рождения любая девушка, принадлежащая к Великим Домам, должна была выбирать себе первую даму, которой предстояло стать компаньонкой, фрейлиной, помощницей и, если повезет, подругой и наперсницей. Сотни девушек со всего мира, рожденные в тот же год, что и благородная госпожа, съезжались в дом ее отца и представали пред очи молодой леди. Это было великой честью – попасть в услужение к персоне знатной, приближенной к самому королю, что уж говорить об одной из дочерей Его Величества. Подобная должность сулила блестящую судьбу, прекрасное образование и безбедное будущее. Естественно, все претендентки старались как могли. В день, когда пришел черед определить компаньонку для Сафиры вэр Тары, во дворец явилось шестьсот претенденток самого разного склада и характера. Кайро и Мирабэль познакомились с каждой из них, не жалея времени на то, чтобы узнать больше обо всех. Они прекрасно понимали, что от их мнения ничего не зависит. Конечно, это не мешало могущественным родителям иметь свои предпочтения.

Первой к Сафире прислали бледную, тощую девицу откуда-то с севера. Гладко причесанные волосы и сероватая туника, застегнутая на все пуговицы до самого подбородка, – вот и все, что запомнила о ней принцесса. Она даже не стала разговаривать с претенденткой под номером один, отправив ее домой от самого порога, что было против негласных правил. Зато второй в комнату, где приготовилась долгие часы скучать Сафира, вошла Карин. Уже через минуту они стали приятельницами, а через полчаса знатная госпожа, презрев любые условности, отказалась встречаться с оставшимися пятьюстами пятьюдесятью восьмью соискательницами, раз и навсегда избрав себе не только компаньонку, но и подругу. Ни разу с тех пор ей не пришлось пожалеть о поспешном выборе. Через неделю после церемонии Сафира вэр Тара и Карин вер Келла ехали в Магическую Академию, где им предстояло провести пятьдесят незабываемых лет, впечатавшихся в память не только всем студентам, но и каждому преподавателю. Когда беспокойные ученицы покидали престижное заведение, многие вздыхали с облегчением.

С тех пор минуло каких-то шесть лет, и закадычные подружки не виделись целый год, что ничуть не умалило их сердечной привязанности. Оказавшись в комнате, которую до замужества Сафира называла своей, принцесса разогнала толпу служанок и осталась наедине с той, кто могла заменить их всех. Карин усадила госпожу на высокий стул перед зеркалом и, не гнушаясь работы парикмахера, принялась заплетать ее прямые, тяжелые волосы в сложную прическу, подобающую предстоящему совету. Все это время она не переставала говорить, а Сафира – слушать. Обе получали от процесса огромное наслаждение и сетовали лишь на то, что скоро им придется на время умолкнуть, чтобы внимать занудным речам короля и его сподвижников. О чем бы ни пошла речь на совещании, Сафира не сомневалась: ей это совершенно не интересно.

– Ну и как тебе замужняя жизнь? – поинтересовалась Карин, когда волосы госпожи приобрели подобающий вид, а простое темно-синее платье, заранее приготовленное прислужницами, заняло свое место на тонком стане Сафиры. До совещания оставался почти час – вполне достаточно, чтобы выяснить все интимные подробности.

– Как будто ты не знаешь, как это бывает, – усмехнулась принцесса, намекая на многочисленные любовные истории Карин. Пожалуй, в этом было единственное различие между подругами, если, конечно, не считать происхождения.