Принцесса из Ясенево

***

Яна возвращалась из парикмахерской. Дождь закончился, небо прояснилось и кое-где даже были видны звезды. Пока шла, решила набрать Машке. А то среди этой круговерти даже не поговорить нормально.

– Привет, Янка, - обрадовалась та. – Добралась-таки до парикмахера?

– Да, Маш, иду вот назад, так хорошо на улице, дождь закончился. Надеюсь, завтра линейка будет на улице, а не в душном актовом зале.

– Я смотрела погоду, в ближайшие дни будет ясно. – Сделала прогноз Машка, явно что-то жуя.

– Ты ешь, что ль?
– усмехнулась Яна. – Не поздно?

– Ну а что? Лето почти закончилось, теперь можно и бока наедать, - хохотнула подруга.

– Скажешь тоже, ты худая как щепка. Бока у неё.
– Яна рассмеялась и вдруг явственно почувствовала голод.
– А я вот забыла поужинать, представь. Всё время кружилась как белка в колесе, к линейке готовилась, потом салон.

– А с кем кстати, Мишка? Неужто «Огурец» объявился?

– Ну, он так-то отец. Но да, объявился. Пришёл в понедельник, типа к Мишке.
– Рассказала Яна.
– Высказывал мне за то, что номер сменила, и за то, что я его выгнала.

– И ты его даже с лестницы не спустила за такое? Я б спустила, он заслужил.

– Ну ладно тебе, прямо так и с лестницы, - Яна засмеялась. С Машки станется.

– Высказывает он, смотри! Пусть маменьке своей высказывает. – Не унималась подруга.
– Но кстати, я бы тоже хотела узнать, для чего ты номер поменяла? Точнее, я и так это знаю, но давай, скажи мне свою версию. Хочу услышать, как ты врешь.

– А смысл врать? Тебе я могу правду сказать, ты ж не Юрка. Да и знаешь ты правду.

– Значит, все-таки не позвонишь ему?

– Нет, Маш. У него все хорошо, в отличие от меня. Навязываться, выпрашивать любовь. Ну уж нет. Я её девять лет выпрашивала, тошнит уже. Да и не знаю я, может он не вернулся ещё.

– Это глупый поступок, Тихомирова.
– Отчитала её Машка. – Ну, вот вдруг Антон - это прекрасный принц и твой шанс быть, наконец, счастливой, а ты его профукаешь?

– Ага, а принца опоила зельем злая ведьма, и на самом деле он любит только свою принцессу.
– Яна уныло вздохнула.
– Так только в сказках бывает, Машка. А нам с тобой по сколько лет?

– Ничего не знаю, я и на пенсии буду верить в любовь до гроба.

– А ещё меня наивной дурочкой называешь, - съязвила по-дружески Яна.

– Ну, а кто ты есть? Не выяснила ничего, увидала какую-то бабень и дала деру. И сейчас не хочешь ему позвонить и поговорить, хотя обещала. – Возмущалась Машка.
– Вот как он тебя найти должен, даже если захочет? По звёздам?

– Вот пусть и ищет, если настоящий принц, по звёздам, – грустно пошутила Яна.

– Глупо так упускать своё счастье.

– А моё ли оно, Маш? – стало тошно, продолжать не хотелось.

Яна подошла к дому. Разговор пришлось свернуть, в подъезде плохо ловила сеть.

Попрощалась с Машкой, пообещав прислать ей фото с праздника, и зашла в темноту парадной.

***

– Спишь? – спросил Саня, когда Антон поднял трубку зазвонившего в оглушительной тишине квартиры телефона.

– Да вроде нет, - с сомнением сказал Антон.

Он и сам не знал, спал или просто задумался. Все его ночи теперь были похожи. Временами проваливался в сон, потом просыпался, думал, ходил курить. С приезда так ничего и не изменилось, он так же страдал бессонницей и проверял соцсети – вдруг появилась.

– Я, знаешь, чего звоню? Катюха запрос сделала, ждем результатов.

– Спасибо вам, пока это единственная зацепка.

– Давай, до завтра.

– Угу, - только и ответил Антон.

Как-то тревожно было на душе, как будто ныло под ложечкой где-то. В таких случаях говорят обычно – душа болит. Вот и у него словно душа болела. Все ли нормально с ней? О чем она думает и почему так и не включила телефон? Судя по всему, сменила номер. Понимал, конечно, почему она так поступила, и всё равно не мог смириться. Ему бы только адрес её! Хотел с ней поговорить, объяснить всё. А там пусть сама думает, верить ему или нет. Так захотелось просто прижать к себе, уткнуться в макушку, гладить волосы. Нет, он всегда был эмоциональным, но, чтобы вот так, до зубного скрежета, хотелось просто держать в своих объятиях, - такого с ним не бывало. До Яны не бывало, поправил он сам себя.

***

Яна осторожно отперла дверь своими ключами. В квартире было тихо, только размеренно чуть слышно журчал телек.

Из комнаты показался Юра.

– Пришла? – как-то взвинчено спросил он.

В полутьме прихожей не было видно выражения его лица, но голос показался слишком нервным. Стягивая кроссовки, Яна спросила:

– А Мишутка где? Неужто спит?

– Ну так, время уже позднее, половина десятого.
– Заворчал муж.
– Ему вообще-то вставать рано завтра.

Яна хотела возразить, что всем вставать рано, но мысленно махнула рукой. Она была в приподнятом настроении, несмотря на разговор с Машкой, который снова выудил на поверхность все ее переживания. Все-таки посещение салонов красоты благоприятно сказывается на женской психике.

Пока раздевалась, снимая джинсовку и развешивая её на вешалке, чувствовала на себе пристальный взгляд. Юрий стоял у входа в её комнату, опершись о косяк плечом.

– И что тебе там сделали?
– спросил он и сделал два шага навстречу.

Яна замерла. В маленькой прихожей даже один шаг имел значение. Юра подошёл ещё ближе, остановился катастрофически близко от неё, так близко, что она почувствовала запах его тела, сигарет, прикоснулся к волосам, усмехнулся.

– Волосы красила?

– Ага, - выдохнула она.

Так и стояла, прижавшись спиной к входной двери. И как будто наблюдала за всем со стороны. Как кино на экране. Дыхание сбилось. Похоже, он принял это за какой-то иной знак и, лаская, медленно провёл ладонью по её волосам, по лицу, шумно втянул воздух у шеи. Яна словно окаменела, не шевелилась, старалась не дышать.

– Соскучился по тебе, - выдохнул муж где-то у её уха. Попытался притянуть к себе, чтобы обнять, - может, я останусь? Всё равно завтра на эту чертову линейку идти.

Всё её существо вдруг воспротивилось. То ли пренебрежительное про «чертову линейку» так отозвалось, то ли еще что, но воспоминания нахлынули волной. Как они танцевали с Антоном в ресторане, как он спросил, шепнув на ухо, можно ли ему прийти.

И как она согласно кивнула в ответ. В памяти возник даже его запах. Его, а не родного мужа. Яна отстранилась, отодвинулась в сторону, выскользнула из объятий. Нервно поправляя выбившуюся из причёски прядь, выдавила из себя:

– Нет, Юр. Не стоит, – и, стараясь говорить бесстрастно, добавила.
– Вот именно, завтра вставать рано, а тебе ещё до Серегиных добираться.